ПАРОДИЙНАЯ ПОЭЗИЯ ШКОЛЬНИКОВ
Вниманию читателей представляются произведения поэтического школьного
фольклора, различные в жанрово-стилистическом отношении, но объединенные
одной общей чертой: все включенные в подборку стихотворения, песни и поэмы
возникли как результат поэтической интерпретации литературных и литературно-музыкальных
источников. Наличие этого "второго плана", являющееся "необходимым условием
для возникновения всякой пародийности"\1\, позволяет с некоторыми оговорками
отнести весь корпус публикуемых произведений к пародийной поэзии. С оговорками,
ибо далеко не все школьные пародийные произведения являются пародиями в
строгом смысле слова. При том, что "пародия" на сегодняшний день - "наиболее
неустойчивый из терминов, принятых в литературоведческой науке"\2\, и единого
удовлетворительного определения этого литературного явления мы до сих пор
не имеем, все же большинство исследователей относят к области пародийного
такие произведения, которые характеризуются обязательной и подчеркнутой
направленностью на некий литературный источник, будь то жанр, авторский
стиль или конкретное произведение. При этом, как писал А.Морозов, "пародийное
переосмысление - это прежде всего снижающее переосмысление" \3\. Если же
вторичное произведение такой установки не имеет, а просто "паразитирует"
на известном оригинале с какими-либо экстралитературными целями, то мы
можем говорить о его пародийности (или, по терминологии Ю.Тынянова, пародичности),
но не причислять его к собственно пародиям.
***
С этой точки зрения наиболее близкими к литературной пародии можно
считать две группы публикуемых текстов. Прежде всего, это стихотворения,
"вторым планом" которых служит авторский стиль. Примечательно, что стать
объектом таких школьных пародий "посчастливилось" лишь поэтической манере
Маяковского. Все эти пародии скабрезны по содержанию и активно используют
обсценную лексику, что, по-видимому, объясняется восприятием школьниками
стиля этого поэта в первую очередь как "грубого", а также наличием в двух
его известных стихотворениях "матерного" слова ("блядь"), что неизменно
привлекает внимание учащихся и вызывает у них известную "нездоровую реакцию".
Интересно, что пародии на Маяковского имеют в сознании носителей школьного
фольклора двоякий статус: они могут восприниматься и как стихи "под Маяковского",
и с равным успехом приписываться перу самого поэта. Эта ситуация аналогична
той, какая сложилась в XIX веке с пародиями на В.К.Тредьяковского: им было
со временем "присвоено" авторство выдающегося поэта-классициста. "Можно
сказать, что в "читательском", вернее "литературном" сознании <...>,
- писал по этому поводу Ю.Тынянов,- подлинный или когда-либо существовавший
Тредьяковский совершенно подменен ходячими пародиями"\4\. Эти слова можно
в полной мере отнести к фигуре Маяковского, как она обычно воспринимается
большинством школьников (чему, вероятно, в большой мере способствовал его
собственный литературный имидж): поэт-грубиян, поэт-скабрезник, поэт-циник,
для которого не существует иных ценностей, кроме "пользы стране":
Вы любите розы?
А я на них срал!
Стране нужны паровозы
И драгоценный металл.
Другую группу школьных фольклорных стихотворений, которые могут быть
сближены с литературной пародией, составляют тексты, имеющие определенную
жанрово-стилистическую пародийную ориентацию, но не направленные на пародирование
индивидуального стиля поэта. Они, как и пародии на Маяковского, достаточно
однотипны и направлены на комическое снижение сентиментально-лирической
поэзии. Мощный пародийный эффект достигается путем сочетания в них утрированной
эмоциональности поэтитческих штампов и скабрезного содержания:
Опять весна! Опять грачи!
Садись на пень и хуй дрочи!
***
Помимо стихотворений, в которых комическому снижению подвергается поэтический
стиль, в репертуаре школьников есть тексты, воспроизводящие в искаженно-сниженном
варианте конкретные произведения, и именно такого рода "переделки" стихов
и песен составляют основную часть подростковой пародийной поэзии.
Однако сама пародийность их иного характера: этот пласт школьного творчества
типологически, а отчасти и генетичекски соотносим не столько с литературной
пародией нового времени, сколько с более древней поардийной традицией,
известной еще в античности, достигшей своего апогея в средневековье,- так
называемой профанной поэзией. На первый план выходит не шаржирование жанрово-стилистических
особенностей оригинала, а снижение "высокого образца". Как писал М.М.Бахтин,
"средневековая пародия ведет совершенно необузданную веселую игру со всем
наиболее священным и важным с точки зрения официальной идеологии" /5/.
И подобно тому, как излюбленными объектами древнегреческой смеховой поэзии
были гимны и героические эпопеи, а средневековой (в том числе и русской)
- наиболее важные молитвы ("Отче наш", "Символ веры", и т.п.), литургические
тексты, проповеди и даже Евангелие, - жертвами школьной переделки становятся
стихотворения русских и советских поэтов-классиков, а также некоторые советские
военные, официозно-патриотические и детские песни. В восприятии современных
подростков эти переделки также обретают статус "parodia sacra": канонизированное
культурной традицией, официальным признанием или школьной программой произведение
подвергается комической дискредитации засчет искажения текста, его подмены
своего рода "антитекстом". Как правило, в таких переделках первый, а иногда
и второй стих сохраняется полностью или искажается в конце:
Однажды в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел поссать на мороз... и т.д.
Тенденция к минимальному изменению текста оригинала, сохранению его
метрико-синтаксической структуры объясняется стремлением, "взорвать изнутри"
серьезное произведение, сохранив в возможной целости его формальную оболочку.
Именно это ведет к достижению нужного такой пародии результата - к созданию
профанирующего аналога "священного и важного" текста, а не нового, "карикатурного"
произведения, как это обычно делает литературная пародия. "Пародируемый
текст искажается. Это как бы "фальшивое" воспроизведение пародируемого
памятника - воспроизведение с ошибками, подобное фальшивому пению," - пишет
Д.С.Лихачев о древнерусских пародиях /6/.
И нас не должно удивлять существование наряду с действительно остроумными
(такими, как "У лукоморья дуб срубили...", "Над нами сгущаются темные тучи...",
"Я достаю из широких штанин...") известного количества переделок-"дебилок",
впечатляющих незамысловатостью своего юмора и произвольностью внесенных
в оригинал изменений:
Лес дремучий сметаной покрыт,
На посту черт с дубиной стоит.
Ночь темна, и кругом тишина -
Спит советская баба-яга.
Для пародий этого толка достаточно и такой переработки текста, очевидно,
производимой по принципу "заменить что попало чем попало" (при этом, как
правило, заменяются в основном существительные), так как от переделки требуется
не изощренное издевательство над пародируемым произведением, а создание
его уродливого двойника, "псевдоблизнеца".
Впрочем, считать абсолютно случайным характер "корректив" оригинала
даже в этой немудреной и нескладной переделке было бы неправильным. Соотносясь
формально с "настоящим" текстом, такая пародия (заметим, что и Бахтин,
и Лихачев принципиально отказывают данному явлению в этом имени, хотя и
не находят последнему никакой замены) содержательно должна противостоять
ему, создавая "мир со "спутанной знаковой системой", приводящей к появлению
чепухи, небылицы, небывальщины" /7/. И в этом смысле замена снега сметаной,
а пограничника, охраняющего советскую страну - чертом с дубиной, стерегущим
бабу-ягу (тем более, тоже "советскую") представляется по-своему вполне
"логичной".
Именно этими причинами объясняется относительная тематическая однородность
большинства пародийных школьных переделок. Излюбленными приемами переработки
текста пародируемого источника являются использование обсценизмов, актуализация
сексуальной, скатологической и вакхической тем. Именно в этом случае содержание
пародии наиболее резко и дерзко контрастирует с высоким статусом или инфантильным
звучанием оригинала.
Однажды в студеную зимнюю пору
Лошадка прилипла пиздою к забору.
С голубого ручейка
Начинается река,
Ну а дружба начинается с бутылки.
В этом современная школьная parodia sacra проявляет верность традициям
своей древней предшественницы: вспомним хотя бы наиболее невинные "Литургию
пьяниц" и "Евангелие пьяниц", русскую "Службу кабаку"
Для наиболее выразительной дискредитации того космического, созидательного
- вообще позитивного, что несут в себе "официальные" стихотворения и песни,
многие их пародийные переделки основываются на идее деструктивности. Все,
что в первых живет, движется, растет и процветает, в последних гибнет,
разрушается, уходит безвозвратно:
От улыбки лопнул бегемот,
Обезьяна подавила все бананы,
Темный лес спалили дикари...
Голубой вагон разбился вдребезги,
Шапокляк повисла на суку,
Дядя Гена улетел в Америку,
Чебурашка плавает в пруду.
У лукоморья дуб срубили,
Кота на мясо зарубили
Русалку в бочке засолили,
А леших на огне сожгли.
Таким образом содержание этих произведений как бы рифмуется с основной
их функцией, которая, по словам Д.С.Лихачева, состоит в "разрушении знаковой
системы упорядоченного знаками мира." /8/
Разумеется, следование пародийного текста "по пятам" за пародируемым
не является обязательным, и переделки иногда отдаляются от источника не
только текстуально, но и сюжетно. Это происходит, например, в баснях, характеризующихся
к тому же такими "опознавательными знаками" жанра, как наличие специфического
сюжета и сформулированной "морали" (см., например, "Заяц во хмелю").
В трех переделках (произведений Крылова, Некрасова и Есенина) в финале
фигурируют имена авторов пародируемых стихотворений, что только в последнем
случае соответствует оригиналу. Этот прием усиливает пародийное звучание
переделки, внося в нее оттенок эпиграмматичности/9/:
"Ну, мертвая!" - крикнул малюточка басом,
Нажал на курок, и Некрасов упал.
***
В школьном репертуаре есть и произведения бурлескного характера. Это
обсценные тексты, бытующие в подростковой среде как поэмы или как песни,
в основу которых положены известные сюжеты: путешествие Робинзона Крузо,
подвиг Ивана Сусанина, посещение купцом Садко подводного царства. Задача
травестийного снижения по принципу "высокое в низком" целиком определяет
стилистику и поэтику этих школьных "Eneidaе travestitaе", что явственно
ощущается уже с самого начала - в намеренно "перелицованных" образах героев
и соответствующей тональности экспозиции:
Робинзон проснулся,
Яйца почесал,
Ебнулся об стенку,
Свой рассказ нача'л.
В одной глухой деревне,
Не помню, где, когда,
Жил старый дед Сусанин,
Порядочный пизда.
В каюте класса первого
Садко, богатый гость,
Гондоны надувает
И лопает об гвоздь.
***
Остальные публикуемые тексты представляют собой различные варианты
так называемого пародического использования (термин А.Морозова): пародия
"изменяет свою направленность, обращая ее на внелитературные цели"/10/.
Источниками таких текстов всегда являются конкретные произведения, в основном
- песни. Переделки (или "перетекстовки") известных песен и стихотворений,
не мимеющие пародийной, снижающей направленности, фиксировались уже достаточно
давно. Так, фольклорный репертуар семинаристов XIX века содержал свои версии
лермонтовской "Казачьей колыбельной" и некрасовского "Что ты жадно глядишь
на дорогу..." ("Что ты жадно глядишь за ворота...")/11/, повествующие о
трудной жизни семинаристов и тяжелой доле и бедствиях простых священников.
Встречаются переделки и среди опубликованных А.П.Аристовым песен студентов
Казанского университета 1840-60х годов:
В минуту жизни праздную
Я рожу написал.
Одну такую грязную
Я в свете отыскал/12/.
Наибольшего своего расцвета песенная переделка достигала всегда в военное
время, когда необходимо было оперативно выразить настроение масс или действенно
повлиять на него. Пародическая поэзия, по словам Ю.Тынянова, "служит здесь
средством легчайшего введения злободневного материала в литературу (в нашем
случае - в фольклор - М.Л.)"/13/. Еще в большей мере сказанное характерно
для пародической песни. В статье "Фольклор гражданской войны" В.Абрамкин
пишет: "В большинстве своем красноармейские песни этих лет являлись переделками
старых солдатских песен, а также песен революционного подполья"/14/. Такие
переделки заключались ,как правило, в достаточно примитивной замене части
текста оригинала "злободневным материалом":
Из (sic!) острова Кронштадта,
На простор держа рули,
Выплывают боевые
Коммунистов корабли/15/.
Настоящий переделочный "взрыв" произошел в Великую Отечественную войну.
Сотни песен переделывались в десятках вариантов и солдатами, и литераторами-профессионаламм.
"Господствующим типом сатирической песни в это время стала песня-пародия,
в которой к популярному напеву были подтекстованы новые слова. Таким образом,
получила развитие традиция перетекстовки, идущая от старых обличительных
песен"/16/. Наибольшей популярностью пользовались многочисленные и разнообразные
переделки "Катюши". Немногим уступали ей "Синий платочек" и "Кочегар" ("Раскинулось
море широко"). "По данным Московского Литературного музея,- сообщает Л.Данилевич,-
в Отечественную войну возникли следующие новые варианты "Кочегара": "Рассказ
баяниста", "Фриц удирает", варианты пехотинцев, разведчиков, связистов,
танкистов, летчиков, матросов речного флота, моряков, вариант, певшийся
советскими людьми, которых немцы заточили в концентрационные лагеря и тюрьмы.
Во всех вариантах, как правило, сохраняется текстовой зачин (черта, характерная
для подобных переделок). Например, разведчики пели "Раскинулось минное
поле". Другой вариант начинался словами "Раскинулась Волга широко" и т.п."/17/.
Многие военные переделки, как и школьные, отличает непритязательность поэтической
формы и юмора:
Вдоль по улице метелица метет,
Артиллерия по немцам крепко бьет.
Ты лежи, лежи, фашистская змея,
Пусть наш танк наедет, гадость, на тебя /18/.
"Пародия,- писал Ю.Тынянов,- может применяться как средство, как форма.
Такова ее роль в политической, общественной и литературной сатире"/19/.
Если для военных песен политическая сатирическая направленность была основной,
то школьному фольклору она вообще не свойственна. Среди пародических переделок
подросткового репертуара есть две такие, в которых можно усмотреть политическую
сатиру: "Вместе весело шагать по болотам" и "Медленно ракеты уплывают вдаль".
Оба эти текста сочинены взрослыми, в детской же среде они удержались не
из-за своей идеологической направленности, большинству школьников просто
непонятной, а скорее всего благодаря тому, что связаны с излюбленной школьным
фольклором деструктивной тематикой, определившей общее содержание жанра
садистских стишков, некоторых песен и пародийных переделок.
В целом тематика школьных пародических переделок достаточна разнообразна
(что отличает их от пародийных). Среди них встречаются и "злободневные"
тексты (например, о жизни в пионерском лагере).Не случайно, что именно
переделка является излюбленным жанром "капустников" и прочих форм так называемой
самодеятельной эстрады, в том числе и школьной.
Следует отметить, что некоторые переделки к 70-80-м годам прочно вошли
в фольклор, абсолютно утратив при этом в сознании школьников связь со своим
источником. Так, мало кто из современных подростков знает, что скабрезный
стишок при Сусанина возник как пародия на рылеевскую думу, цикл куплетов
"Тихо в лесу" имеет своим источником вальс "На сопках Маньчжурии", басня
про льва и зайца - известную в свое время басню С.Михалкова. Такие случаи
забвения пародируемого оригинала характерны и для литературной жизни. "А
сколько таких необнаруженных пародий? - писал Ю.Тынянов.- Раз пародия не
обнаружена, произведение меняется <...>.Но и пародия <...>, будучи
оторвана от своего второго плана (который может быть просто забыт), естественно
утрачивает пародийность"/20/. В этом смысле названные и некоторые другие
переделки являются переделками лишь "исторически".
***
В первый раздел настоящей публикации под общим заголовом "ПЕРЕДЕЛКИ
СТИХОТВОРЕНИЙ И ПЕСЕН" вошли "пародийные" и "пародические" интерпретации
известных поэтических произведений (далеко не всегда однозначно разделимые),
а также подтекстовки. "Подтекстовками" мы называем песни, использующие
мелодии музыкальных произведений невокального характера или имеющих слова,
но исполняемых на иностранном языке. Второй раздел "ПАРОДИИ-СТИЛИЗАЦИИ"
составили скабрезные снижающие подражания поэтической манере В.Маяковского
и пародии, высмеивающие "усредненный" стиль сентиментальной лирики. Название
третьего раздела "ТРАВЕСТИЙНЫЕ ОБРАБОТКИ ИЗВЕСТНЫХ СЮЖЕТОВ" говорит само
за себя. Здесь приводятся "вариации" на сюжеты, существующие в массовом
сознании вне обязательной закрепленности за одним произведением (напр.,
существуют былина, опера и фильм о Садко, но материалом для переработки
не служит ни одно из этих произведений, о чем свидетельствует хотя бы жанровое
несовпадение с ними травести). В дополнение к основному корпусу текстов
публикуется "ПРИЛОЖЕНИЕ", в которое вошли тексты пародийного плана, не
подошедшие по жанровому признаку ни к одному из разделов.
В комментариях, помимо информации об исполнителях, собирателях, месте
и времени записи содержатся некоторые дополнительные сведения о произведениях,
а также варианты отдельных строф и стихов, приводимые не с целью обозреть
в рамках одной публикации весь известный нам материал, а для того, чтобы
представить наглядно и адекватно характер школьной фольклорной поэтической
культуры, разнообразие и вариативность пародийного фольклора в живом его
бытовании среди подростков.
Подборка дает представление о школьном пародийном репертуаре последних
двадцати лет. Из текстов, записанных от информантов старше 17-ти лет, отбирались
те, на школьное бытование которых было специально указано при исполнении.
Публикация в основном составлена по материалам коллекций, собираемых
С.И.Калашниковым, М.В.Калашниковой, Е.В.Кулешовым и М.Л.Лурье, собраний
А.Ф.Белоусова (в комментариях - АБ) и М.Н.Новицкой (МН); использовались
также материалы А.Л.Топоркова (АТ) и С.Б.Борисова (СБ).
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Морозов А. Пародия как литературный жанр (к теории пародии).// Русская
литература, 1960, N1. C.50
2. Хворостьянова Е.В. Cлово vers. пародия.// Имя.Сюжет.Миф.: Проблемы
русского реализма. СПб, 1995. C.195
3. Морозов А., указ соч., c.56
4. Тынянов Ю. Мнимая поэзия: Материалы по истории русской поэтической
пародии XYII-XIX вв. (Предисловие). М-Л, 1931. С.7
5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья
и Ренессанса. М., 1965. С.95
6. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. // Лихачев Д.С., Панченко А.М.,
Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С.12
7. Там же, с.47
8. Там же, с.13
9. Об этом см.: Бегак Б. Пародия и ее приемы.//Бегак Б., Кравцов Н.,
Морозов А. Русская литературная пародия. М-Л, 1930. С.51-65
10. Морозов А., указ. соч., с.68
11. Эти и другие семинарские переделки см.: Надеждин К.Ф. Семинарист
в своих стихотворениях. (Сборник семинарских песен.) // Труды Владимирской
ученой комиссии. Кн.10. Владимир, 1908.
12. Аристов А.П. Песни Казанских студентов 1840 1868. СПб, 1904. С.96
13. Тынянов Ю., указ. соч., с 8
14. Абрамкин В. Фольклор гражданской войны. Советский фольклор. Л.,
1939. С 190
15. Там же, с.191
16. Сохор А.Н. Русская советская песня. Л., 1959. С.310-311
17. Данилевич Л. Музыка на фронтах Великой Отечественной войны. М.-Л.,
1948. С.43-44
18. Там же, с.45
19. Тынянов Ю., указ. соч., с.8
20. Тынянов Ю. Гоголь и Достоевский (К теории пародии). Пг., 1921.
С.48