В. Н. Васильев

ТУНГУССКИЕ ПРЕДАНИЯ *1

Помещаемые ниже тунгусские предания записаны мной в Туруханском крае в1905 году на обратном пути из Хатангской экспедиции. По завершении ее главных задач и разделении состава экспедиции на две партии для следования в обратный путь мне пришлось ехать с начальником ее И. П. Толмачевым, направлявшимся на Олекминск на реке Лене. Часть этого пути между озерами Ессеем и Яконгдой мы совершили с илимпийскими тунгусами. В пути, на ночлегах, в чуме у тунгусов я занимался записыванием тунгусских слов и фраз и собиранием этнографических сведений. При этом же мне были сообщены и предлагаемые предания. Главным рассказчиком был тунгусский князь Николай Харагир, по прозвищу Чунго, человек выдающийся по уму в своей среде. Только одно предание - "Умна" - рассказано другим тунгусом. Оба мои рассказчика не говорили на якутском языке, которым я владею, почему приходилось пользоваться переводом тех, которые знали этот язык, записывая предания уже на русском языке у себя в чуме, непосредственно за рассказом. При этом я старался держаться возможно ближе его духа. Пять из этих преданий относятся исключительно к тунгусскому быту. Одно, озаглавленное мною "Юраки", по словам самого рассказчика, позаимствовано от юраков на реке Енисее. Наконец, последнее - "Дыгын" -представляет, по-видимому, один из вариантов известного якутского предания, заимствованный от якутов  и несколько видоизмененный. Все эти предания приводятся здесь без всяких изменений, как были записаны мною в то время, в предположении, что под свежим впечатлением они были воспроизведены с большим сохранением колорита и что позднейшие поправки и переделки лишь отдалили бы их от духа рассказа.

1. Уриан и Моlуна

Жил в старину витязь, по имени Уриан. Он был прекрасный охотник и неустрашимый боец. Не было зверя, которого он не мог бы догнать и убить; не было человека, который мог бы противостоять ему; всех он побеждал, лучше всех стрелял и был сильнее всех.

Далеко шла слава об удалом, непобедимом витязе Уриане: все тунгусы о нем знали и слышали, всем были известны его подвиги. В то же время жил другой тунгусский витязь, Мо1уна, также знаменитый, одолевший многих сильных и главных удальцов-тунгусов. Много наслышался и Моlуна об Уриане, и досадно ему было, что о нем говорят меньше, чем об Уриане, и завидно; хотелось ему уничтожить славного Уриана, но вступить с ним в открытый бой он не решался. Слава об Уриане между тем росла да росла и не давала покоя Мо1уна. Наконец, он собрал своих людей и направился к жилищам Уриана. Жил последний на берегу одной речки, где стоял его чум и чумы его людей. Подкрался Мо1уна со своими людьми к речке вечером, уже темнело. Уриан с частью своих людей в это время были дома. Моlуна со своими людьми, держа в руках свои лука вверх, подобно рогам, стали перебредать речку. Уриан слышал, что на воде происходит что-то, и, увидев в темноте какие-то торчащие кверху предметы вроде рогов, решил, что это дикие олени.

- Ну, утром поохотимся на них, а теперь темно, - сказал не подозревающий ничего Уриан и успокоился.

Люди его и работники разошлись тем временем по разным делам, кто в лес, кто куда. На одного из них как раз напали люди Мо1уна, схватили бедного тунгуса, скрутили и привели к вождю своему. Мо1уна посмотрел на схваченного и говорит ему:

- Скажи нам, как узнать твоего вождя, по каким приметам, и мы оставим тебя в живых, а иначе тебе грозит смерть.

Испугался пленник и говорит:

________________________

*1 Из "Живой старины", вып.1, СПБ. 1908. стр. 362-370 и вып. 1, СПБ. 1909, стр. 90-100. Ред .

с.246.

- 247 -

- Когда мы сядем за еду, он один лишь среди нас будет сидеть на камне*1 и, когда ему станут давать пишу, будет подставлять не голую ладонь, как мы, а таловые стружки, чтобы не смягчить на пальцах кожу и мозоли от тетивы лука; вы это и примечайте.

- Хорошо, да смотри не проговорись, - сказал Мо1уна.

Тунгус ушел и, конечно, никому не проговорился. Прошла ночь, наступило утро. Уриан со своими людьми сел на берегу у костра есть. Но только он принялся за еду, как над головой его прожужжала стрела, пущенная из-за кустов рукой Мо1уна. Не ожидавший ничего подобного Уриан метнулся с места и одним прыжком, без всякого оружия перескочил через речку, но здесь его догнала вторая стрела Мо1уна и впилась ему в икру ноги. Безоружный и раненый Уриан сел на берегу, а враги его тем временем, выскочив из-за кустов, стали осыпать его тучами стрел.

Однако, и безоружный и раненый, Уриан так ловко отстранялся от направленных на него стрел, что ни одна из них не попала в него. Долго стреляли в него, но все без результата. Наконец, Уриан крикнул своим противникам:

- Что же вы одни все стреляете? Бросьте и мне кто-нибудь свой лук и стрелы, попробую и я пострелять в вас.

Никто, разумеется, не бросил ему своего лука.

- Ну, все равно, - сказал тогда Уриан, - что мне теперь маяться хромому; скоро вы меня так или иначе доканаете, так стреляйте же хорошенько, - и, закрыв глаза, тотчас же пал, пораженный в нескольких местах стрелами.

Мо1уна с людьми очень скоро после этого справились и с людьми и с работниками Уриана. Жена Уриана сделалась добычей победителя, но перед тем, как быть уведенной, успела спрятать маленького своего сына под опрокинутый котел.

Довольно далеко от места побоища, в стороне, в лесу, жил престарелый отец убитого Уриана. Туда-то и направился Мо1уна. Явившись к старику, Мо1уна с насмешкой сказал ему:

- Убили сегодня одного мойку*2, но он оказался настолько худ, что даже мозги растаяли*3.

Понял старик, какая участь постигла его сына, поник головой и проговорил:

- Как не быть сухим и не стаять мозгам, в последние три года он один своей охотой на дичь прокармливал семь семей.

Посмотрел Мо1уна на старика, на его дряхлость и, решив, что не стоит убивать его, отправился к себе домой. По его уходе старик пошел к месту табора своего сына, увидел его труп, нашел под котлом мальчугана и, взяв его с собой, вернулся к себе домой. Стал старик воспитывать своего внучка. Долго ли, коротко ли - неизвестно, сколько прошло времени, - мальчик уж подрос, стал резвиться, поигрывать луком, а скоро стал и охотиться. Гоняясь за дичью, каждый раз дальше и дальше от дома стал уходить сын Уриана: что ни день, то он позже и позже возвращался домой. Бродя так по лесам и лугам, между гор и озер, он увидел однажды затесь на дереве, там другую, третью. Затесь была старая, совсем посеревшая. Стал парень прослеживать затесь и увидел, что она показывает чей-то путь, идя в одном направлении, правильно и на близком расстоянии друг от друга. Вернувшись домой, парень стал расспрашивать деда: какие это затеси на деревьях? Старик отделался незнанием. Заинтересовали парня эти старые затеси, чуялось ему, что тут кроется какая-то непонятная для него загадка. Чаще и чаще стал он приходить к этим затесям и пробовать проследить их и чаще и настойчивее расспрашивать о них деда. Спрашивал он его и об отце своем:

- Скажи же, дед, ведь должен быть у меня отец и мать; где же они или что с ними сталось?

Но дед упорно молчал. Стал сын Уриана приходить к загадочным затесям еще чаще и прослеживать их еще дальше, так что начал уходить не на день, а на несколько дней и настойчивее приставать к старику с расспросами. Видит старик, что парень возмужал и окреп и что его не удержишь: того и смотри, уйдет сам, и рассказал ему все об Уриане и его смерти.

- Был у меня Мо1уна, - добавил старик к своему рассказу, - посмеялся надо мной и сказал, что на обратном пути сделает затеси, чтобы его могли отыскать, если найдутся какие-нибудь родственники и мстители за Уриана. Но ты, дитя мое, не вздумай преследовать его; ты знаешь теперь, какой у тебя был отец, и не плох должен быть человек, которому удалось убить его; не тебе с ним тягаться.

Не таков был, однако, сын Урнана, чтобы его можно было испугать. Попрощался он со стариком, взял свои охотничьи снаряды и отправился в путь. Долго он шел и пришел наконец к старому кузнецу. Здесь парень остался на некоторое время и заставил старика ковать себе оружие, а сам занялся охотой и прокармливал старика, пока тот ковал ему. Скоро старик выковал ему броню железную и множество стрел, но, догадываясь о том, кто может быть его заказчик, долго уговаривал его не ходить к Мо1уна и вернуться обратно. Тот опять-таки не послушался. Тогда старик указал ему путь к Мо1уна и пожелал ему успеха, и тот снова отправился в путь. Скоро показался лагерь Мо1уна. Снял сын Уриана с себя броню, колчан со стрелами, отложил лук, спрятал все это в лесу и сам, одавшись в рваную одежонку, пошел к чумам. По середине лагеря стоял чум, сделанный лучше и просторнее других. Решив, что это и должен быть чум вождя, парень вошел в него. В чуме были одни женщины, мужчины же ни одного.

Стали женщины расспрашивать парня, кто он, откуда и зачем ходит. Пришелец выдал себя за заблудившегося сироту, случайно набредшего на жилье. Скоро стали слышны голоса  возвращающихся с охоты хозяев. Сын Уриана выглянул за дверь и, увидев подходящих к чумам людей,

______________________

*1 В те времена люди садились за еду не в чуме, а вне его, вокруг костра.  

*2 Годовалый олений теленок.

*3 Костный мозг оленя в сыром виде у  тунгусов лакомое блюдо. У сухого животного он разжижается и теряет свой вкус, почему выбрасывается.

с.247.

- 248 -

сразу и безошибочно определил, кто из них должен быть сам Мо1уна. Действительно, скоро вошел в чум сам Моlуна и, заметив новое лицо, спросил, что это за парень. Тот сам повторил ему то же, что перед тем говорил женщинам.

А накормили ли его? - спросил хозяин баб.

- Кормили, - ответили те.

Стал Мо1уна тут рассказывать, как он убил когда-то Уриана, как делал затесси, чтобы его могли найти.

- Видно, не было у Уриана родных, - закончил он, - иначе пора бы кому-нибудь притти.

- Гм, так ты хвалишься, оказывается, тем, что убил его хитростью, из-за угла? - воскликнул сын Уриана, вскочив с места. - Я проследил твой путь и пришел по твоим следам. 

Услышав это, Моlуна кинулся на него с ножом, но тот успел выскочить. Крикнул тогда    Мо1уна своим людям:

- Держите и убейте этого мальчишку!

Но Урианов сын был уже далеко; он прибежал в лес, к тому месту, где спрятал свои доспехи,  оделся, взял свои стрелы и лук и двинулся навстречу людям Моlуна. Тем временем и сам Мо1уна, одетый и вооруженный, вышел к своим людям, а те уже начали стрелять в пришельца; уже целые тучи стрел летели на сына Уриана, но ни одна не могла ропасть в нею, так как он увертывался и отклонялся от каждой из них, между тем клк люди Моlуна один за другим падали, пораженные стрелами пришельца; ни одной стрелы он не пустил мимо; что ни выстрел, то убитый или смертельно раненый. Со свистом летели его смертоносные стрелы, опустошая ряды его врагов. Метко стрелял парень, ни разу не промахнутся и скоро перестрелял всех людей и работников Мо]уна. Остались они вдвоем друг против друга; у них уже начали разрываться от стрел  соединительные вязки броней, а сын Уриана все приближается к своему противнику.

- Пощади, не убей; есть у меня дочь, возьми ее себе в жены; дам я тебе за ней оленей; и другого добра, сохрани только жизнь мне, - взмолился Мо1уна.

Парень опустил свой лук и перестал стрелять. Помирившись, Мо1уна действительно выдал за него свою дочь. Тут же сын Уриана нашел свою мать. Долго ли прожил здесь сын Уриана - неизвестно, только однажды он собрался в обратный путь. Взял свою жену, мать, оленей с жениным имуществом и двинулся в свою сторону. Дорогой, на обратном пути, он охотился. Иногда  останавливались и дневали; тогда он уходил охотиться на целый день. Однажды на одной из таких остановок их догнал Моlуна, хозяина не было дома. .Мо1уна знал это; он давно уже следил за своим зятем и искал лишь удобного случая убить его. Выдача за него своей дочери была с его стороны лишь хитростью, спасшей ему жизнь. Придя в чум, Мо1оуна приказал женщинам собрать всю кладь вокруг чума. Когда женщины исполнили это, он сказал:

- Сын Уриана придет вечером, поздно; я спрячусь здесь, между кладью. Вечером, когда он будет возвращаться, вы откройте дверь чума ему навстречу, и когда он осветит его в темноте, я застрелю его.

Женщины не посмели ослушаться. Залег Мо1уна между тюками и стал ждать. Наступил вечер, стемнело. Скоро послышались и шаги человека. Вот они ближе и ближе подходят к чуму. В это время раскрылась дверь чума и огонь от костра осветил сына Уриана. Охотник подошел к чуму и только стал заносить ногу, чтобы войти, как мимо него прожужжала стрела.

- Ну, Моlуна, на этот раз я тебя уже не пощажу, - проговорил сын Уриана, сразу узнав своего врага, и бросился к тому месту, откуда прилетела стрела. Увидев, что промахнулся, что старая испытанная рука изменила, Моlуна кинулся бежать; но не долго бежал он: стрелы, пущенные верной и сильной рукой Урианова сына, поразили его на смерть. Так кончил Мо1уна свою жизнь, а сын Уриана с женой и матерью продолжал наутро свой путь.

2. Оран

Среди илимпийских тунгусов был один человек, по имени Оран. Жил он на речке и, перегораживая ее заколом, добывал себе рыбу. Однажды человек около тридцати тунгусов направились к нему, чтобы убить его. На последнем ночлеге перед встречей с ним двое из них остались хозяйничать, а остальные направились к Орану. Подкравшись тихонько лесом к речке, они увидели Орана. Тот был на своем заколе. Тут же в воде у закола был вбит развилистый кол, на котором был повешен его лук. Из предосторожности он не оставлял своего оружия на берегу. Увидев Орана и неразлучность его с своим оружием, тунгусы не решились напасть на него и вернулись обратно. Когда они пришли к оставшимся двум товарищам, те спросили их, убили ли они Орана.

- Нет, - ответили те и рассказали, что видели.

- Эх, вы, столько человек - и побоялись напасть на одного! - заметили два оставшихся тунгуса.

- Вы говорите так, как будто вы можете убить его, - возразили те, - так идите же сами и попробуйте убить.

- Что же, мы и пойдем! - сказали оставшиеся и действительно отправились.

Придя к заколу, .храбрецы увидели, что Орана там уже нет и что он укочевал, причем шел, не выбирая чистые места для своего аргиша*1, как делали и делают обыкновенно, а прорубая целые просеки, если попадалась чаща. Двигался Оран поэтому медленно, и тунгусы скоро подошли к нему настолько близко, что могли рассмотреть его, и, зайдя к нему спереди, спрятались за вывороченное корневище дерева, как раз против пути Орана, так что последний в своем стремлении итти прямо должен был непременно выйти на них.

Выбили они в двух местах глину с корневища вроде маленьких окошек и стали ждать. Скоро действительно подошел Оран и всего в каких-нибудь двух-трех саженях от засады стал рубить

____________________

*1 Обоз.

с.248.

- 249 -

мешавшее ему деревцо. Один из спрятавшихся пустил в него из своего окошка стрелу, но промахнулся, так как Оран успел уклониться от нее, прокричав криком какой-то птицы. Страх тут напал на сидевших в засаде, и они бросились бежать. Оран пустил им вдогонку стрелу и убил одного из них. Затем он закричал:

- Эй, подожди маленько, я не убью тебя!

Тот остановился. Подойдя к нему, Оран спрашивает:

- Зачем вы пришли сюда?

- А чтобы убить тебя, - отвечает тунгус.

- А разве вы слыхали об Оране, что пришли убить его?

- Как не слыхать, все говорят о тебе, вот и пришли мы.

- А много вас?

- Да, порядочно, - ответил тунгус.

- Ну, так я не убью тебя, как и обещал; теперь же ты ступай и скажи своим, что видел Орана и что один из вас поплатился за свое желание убить меня, - и Оран мирно отпустил тунгуса.

Убить его больше никто не пытался.

3. Два брата

Жили два брата: старший, женатый, вел хозяйство, младший же, холостой парень, был лентяй. Однажды жена старшего брата заметила, что к ним подходят три вооруженных луками человека, и сообщила своему мужу. Тот посмотрел и видит, что действительно идут люди и, как ему показалось, довольно подозрительные. Затем старший брат говорит, обращаясь к младшему:

- Слушай, брат! Если я увижу, что это - худые люди, то я мигну тебе. Тогда ты скажи, что нужно приготовить дымокур для оленей (а надо заметить, что была комариная пора), и, выйдя, приготовь тихонько отказ*1 и лук.

Брат ничего не ответил. Тем временем пришли замеченные люди, все вооруженные и очень подозрительного вида. Поговорив немного с пришельцами, хозяин мигнул брату, потом еще раз и еще, а тот и не смотрит на него; уставился глазами в пол и сидит себе как ни в чем не бывало. В это время один из пришельцев вытащил нож и ударил им в лентяя; удар пришелся в самое сердце, и парень тут же умер. Увидя это, хозяин кое-как, в чем был, успел выскочить на двор; ни лука, ни чего другого, кроме старого отказа, он не успел с собой захватить и пустился бежать. Пришельцы пустились за ним, но им не удалось догнать его, и он спасся. Некоторое время он скрывался, но потом, когда вернулся наконец домой, то ни жены, ни чума, ни какого бы то ни было платья там уже не оказалось. Все было похищено; даже с брата его, с мертвого, было снято все, и он лежал голый. Ничего не осталось у бедняги, ни поесть или попить чего, ни одеться во что, ни укрыться где от стужи; остался он в одном летнем платье. Долго скитался бедняк в поисках своих обидчиков, питаясь чем бог пошлет.

- Неужели жена моя, баба умная, не придумает ничего, как нам опять соединиться? - думал он, а сам все искал да искал.

Наконец, ему удалось напасть на их след. Нашел он тут, на месте одного из ночлегов, кусочек мяса, спрятанный его женой. В другом месте он нашел старые унты*2. Так находил он, идя изо дня в день по следам, в разных местах кое-какие необходимые для него вещи. Пока так скитался ограбленный муж, наступила уже осень; пошел снег, начались холода. Скиталец мерз, голодал, ночевал где придется, но шел все вперед, пока, наконец, не открыл убежища своих обидчиков. Однако он не мог ничего поделать: похитители, три брата, из которых старший владел всем его добром и женой, всегда были настороже. Между тем морозы росли. Наконец, в один морозный день, после такой же ночи, старший брат говорит своим младшим братьям:

- Ну, враг наш теперь наверное уже замерз и более не придет, так что опасаться нам нечего больше.

- А пороз*3 ваш был охотничий? - спросил он, обратясь затем к своей пленнице.

- Да, был охотничий, - ответила та.

- В таком случае я отправляюсь сегодня охотиться, - сказал он, - вы тоже можете итти поохотиться, если хотите, - добавил старший, обращаясь к братьям, и действительно уехал на охоту за дикими оленями. Братья тоже уехали в разные стороны. Осталась пленница одна домовничать. Заметив, что все разошлись из чума, следивший за ними ограбленный муж пришел в чум, где нашел свою жену.

- Ты еще жив? - воскликнула обрадованная женщина.

- Да, жив! Ну, а лук мой еще цел? - спросил в свою очередь муж.

- Цел. Каждый из них пробовал натянуть твой лук, но ни один не смог.

Взял человек свои лук, но, обессиленный долгим холоданием и голоданием, не мог и сам натянуть его. Женщина накормила его, напоила и спрятала, а пряча дала такой совет:

- Ты теперь голоден и слаб, так не стреляй издалека, промахнешься, а выжди лучше и стреляй, когда они сядут за еду, чтобы бить наверняка.

Муж так и решил поступить, а сам спрятался. Время шло; день близился к концу. К вечеру один за другим пришли младшие братья и так же один за другим были убиты мстительной рукою

____________________

*1 Большой нож в древке.

*2 Обувь из оленьих камусов (ножных шкурок).

*3 Нехолощеный самец.

с.249.

- 250 -

стрелка. Наконец, последним стал подъезжать и старший брат. Пороз под ним, почуяв старого хозяина, стал хоркать*1.

- Что ты хоркаешь? Или пришел твои старый хозяин? Нет, брат, шалишь, он уже теперь не придет, уж замерз, поди, где-нибудь! - говорил седок, сердясь на оленя и нанося ему удары палкой по рогам. Олень тем не менее не переставал хоркать. Подъехал охотник домой, оглянулся, осмотрелся, но, не заметив ничего подозрительного, вошел к себе в чум. Женщина собрала ему есть, но только он сел и взялся за первый кусок, как свалился, пронзенный вражьей стрелой; смертельно раненный, он тут же умер, едва успев сказать вышедшему к нему врагу:

- Там я убил сегодня дикого оленя, так ты не бросай его, он жирный.

Муж же наутро, взяв указанного дикого оленя и забрав с собой жену, свое имущество и все, что принадлежало убитым, поехал на старое место, где жил раньше.

4.     Iaha*2

В роде Хирагир был один тунгус. Звали его Iaha. Он был знаменитый охотник, проворный бегун, человек ловкий и известный многим тунгусам. Женат был Iaha на тунгуске из Кундагир. Вместе с ним жили и все представители рода Хирагир, так что их было целое общество. Однажды кундагирцы решили истребить род Хирагиров и двинулись на них войной. Дело было весной. Много было кундагирцев, целое войско, вооруженное луками и стрелами. Много было и хирагиров.  Придя к жилищам Iaha, кундагнрцы начали пускать в хирагнров свои стрелы. Стрелы у них были оперены перьями из крыльев разных птиц. Тут же, среди кундагирцев, был и тесть Iaha; стрелы у него были оперены перьями из лебединых крыльев и резко выделялись среди стрел остальных кундагирцев. Когда началась стрельба, он поднял свою белую стрелу и помахал ею в воздухе, чем давал знать зятю о своем присутствии. Тем временем, пока он махал, стрелы делали свое дело, и одна стрела угодила в затылок Iaha; когда он отворачивался, уклоняясь от стрел, Iaha свалился. После паления Iaha кундагирцы очень скоро перестреляли остальных хирагиров и затем ушли обратно. Возвращаясь после разгрома хирагиров, кундагирцы дорогой присели отдохнуть. В это время тесть Iaha, выдвинувшись из толпы, сказал:

- Был у моего зятя прекрасный нож; пойду-ка я поищу его!

С этими словами старик вернулся на место побоища. Придя туда, он отыскал Iaha и нашел, что он только ранен и что стрела засела у него в шейной кости. Вытащил он из шеи зятя стрелу, развел ему костер, усадил около костра и сказал:

- Ну, сиди тут; я скоро отделюсь от своих и приду к тебе.

Тесть ушел к своим, а Iaha остался у костра, среди своих убитых сородичей, лечиться от своей раны.

Вернувшись домой, кундагирцы по обыкновению разбрелись на лето. Отделился от всех и тесть Iаhа и, отстав от своих, опять вернулся к своему зятю. Здесь он прожил все лето, кормя охотой больного и ухаживая за ним. Скоро Iaha совсем поправился и снова принялся за охоту и свои обычные занятия. Наступила осень. Тесть его опять вернулся к своим. Через несколько лет кундагирцы услышали, что Iaha жив и живет себе попрежнему и что у него опять есть народ, частью остатки не попавших в разгром хирагиров, частью бродячий безродный народ, приставший к разбитому роду. Надо с Iaha покончить, решили кундагирцы и летом опять пошли на него. Приблизившись к жилью Iаhа, они сначала потихоньку разведали, правда ли то, что они слышали. Оказалось, действительно Iaha был жив и около него имелся народ. Было время перед осенью. Iaha с людьми своими занимался охотой на гусей и питался ими. Стоял дождливый день, и Iaha и его люди сидели в чуме и ели гусей. В этот момент к ним незаметно подошли кундагирцы и пальмой*3 перерубили верхнюю связку чума. Чум, оставшийся без опоры, рухнул на сидевших внутри, и, когда он придавил их таким образом, враги стали прикалывать их своими пальмами сквозь чумовые нюки*4. Всех перекололи они, и лишь один вырвался из-под чума и бросился бежать. Кундагирцы бросились догонять его. Один тесть Iaha остался около чума и стал искать своего зятя. Под чумом было тихо; ни звука не слышно, ни стона.

- Странно, - думал кундагирец, - неужто Iaha не мог никак спастись? - и, отворачивая нюки, осматривал убитых, но все это были другие лица.

- Iaha, ты здесь? - окликнул он наконец его тихонько. - Здесь, - раздалось из-под нюков.

- Когда чум свалился на сидевших, Iaha понял, как это произошло, и уселся смирненько в середине чума, тогда как товарищи его завозились, стараясь вырваться и тем самым выдавая самих себя, и были все переколоты.

- Ну, так выходи скорее и беги: я один здесь, а товарищи все пустились догонять бежавшего.

Iaha вскочил; у него была лишь одна удочка да колчан со стрелами, вот и все, что он мог в темноте и второпях захватить. Выскочив из-под чума, он пустился бежать. Тесть его стоял тут, около чума, и смотрел ему вслед. Жаль ему было своего зятя, хотелось ему спасти как-нибудь его, но в то же время он боялся выдать себя товарищам и потому, дождавшись когда зять  отбежал на значительное расстояние, крикнул своим:

- Эй, что же вы разбрелись и чего смотрите. Ведь Iaha убежал, догоняйте же его!

_______________________

*1 Хрюканье оленя, напоминающее хрюканье свиньи, на севере называют "хорканьем".

*2 В переводе - глаз.

*3 Большой нож на древке.

*4 Нюк - полотнище, сшитое из нескольких плохо выделанных оленьих кож, служащее для покрышки чума поверх остова из шестов.

с.250.

- 251 -

Двое, услыхав крик товарища, немедленно погнались за беглецом. Хорошо бегал Iaha, но и противники его бегали, видно, не дурно. Стали они его догонять. Бежал Iaha между двумя ручьями, вниз по стрелке, к месту слияния ручьев, и, добежав до него, перепрыгнул через один из ручьев. Только перескочив через ручей, он споткнулся и стал на четвереньки, почему через голову его высыпались из колчана все стрелы. Собирать рассыпанное было некогда; только на ходу он успел поймать одну стрелу и, держа ее в руке, пустился бежать дальше. Преследовавшие его продолжали гнаться за ним, но так и не догнали. Убежав от смерти, Iaha только и мог вначале питаться тем, что добудет своей удочкой. Со временем же он поправился, опять устроился и стал жить спокойно; кундагирцы больше не преследовали уже его. Обзавелся он семьей, пошли у него дети, выросли, поженились и народили в свою очередь детей. Так образовался тунгусский род Хирагир, который и по сие время здравствует и размножается.

5. Умна

Много лет тому назад, в старину, близ речки Киды, впадающей в Котуй, жил тунгус из рода Ельдагир, по имени Умна. Имел он жену и подростка-сына, по имени Уюльгу. Жила семья очень бедно. В те времена у тунгусов не только не было оленей, но не было почти совсем ни ружья, ни лыж. Он был очень беден. Единственно, что он имел в своем распоряжении из средств для пропитания, это - удочки. Уженьем рыбы семья Умна только и кормилась Удили все трое в разных концах озера. Зимой прорубали проруби и в них удили, а чтобы было где погреться, разводили тут у проруби костер. Так и жили они, перебиваясь кое-как; когда поймают какую-нибудь щучку, другую - поедят, а когда так и вовсе не поймают и сидят голодом. Жили, жили они так, только Умна стал замечать, что у жены что-то совсем перестала ловиться рыба.

- Что за оказия? - думал он. - Ловилась прежде у старухи рыба, а теперь что ни день, то она возвращается с пустыми руками.

Ломал, ломал Умна над этим голову и надумал осмотреть прорубь, в которой удит жена. Задумано - сделано. Осмотрел он без жены ее прорубь и видит, что там,  на дне озера, лежат рыбьи кости.

- Ну, сынок, видно, старуха решила уморить нас; должно быть, она тут же у проруби и ест добытую рыбу, так как там, на дне озера, лежат рыбьи кости, - говорит он после этого сыну.

На другой день он отправил сына одного, а сам сказал, что придет потом. Сын ушел, но скоро услышал за собой крики.

- Ну, видно, отец убил мою мать, - подумал он, однако не остановился и пошел дальше.

Скоро видит он - идет отец, волоча за собой на веревке весь свои домашний скарб, нагруженный на оленью шкуру.

- Ну, сынок, - сказал Умна, подойдя к Уюльгу, - я убил твою мать; она, оказывается, одна, без нас съедала всю наловленную ею рыбу. Пойдем отсюда, все одно где умирать.

Сказав это, Умна пошел дальше, а сын за ним. Шли, шли они и вышли на одно озеро, где оказались старые человеческие следы. Остановился здесь рыбак и говорит сыну:

- Что же, поудим тут!

И, разойдясь в разные стороны, они стали удить. Спустя некоторое время. Умна заметил на другом конце озера человека, который начал подкрадываться к нему. Это был турильский тунгус, рыбачивший здесь, по имени Кинашкан. Он действительно заметил Умну и начал его скрадывать*1. Увидев, что незнакомец его скрадывает, Умна тотчас же разделся, положил свое платье у проруби наподобие сидящего человека, нахлобучил на него свою шапку, а сам спрятался под яр, в том месте, где должен был выйти скрадывающий его человек, и стал ходить. Скоро Кинашкан действительно вышел из него, не подозревая, что у проруби пустое чучело из платья. Как только он появился под яром, Умна выскочил на него неожиданно и сказал:

- Кого ты скрадываешь? Мое имя Умна, если ты его ищешь!

С этими словами он пустил в него стрелу, которая вонзилась тому в горло. Умер Кинашкан. Нашел у него Умна ружье и лыжи и, захватив их, на этих же лыжах пошел по следам убитого, захватив с собой сына. Завернув за мысок озера, они увидели еще одного человека, занятого уженьем. Заметил их и тот в свою очередь, но так как при нем никакого оружия не было, то, надев свои лыжи, он пустился бежать. К несчастью для него, у него в это время оторвалась завязка на лыжах, чем и воспользовался Умна: догнав его, он тут же и покончил с ним. Оказалось, что это был младший брат Кинашкана. Убив второго, Умна отправился дальше по следам и скоро дошел до чума, где нашел жену Кинашкана, которую сделал своей женой. Стал он после этого жить здесь. Сын его не принимал никакого участия в его боях, ни поощрял его, ни порицал. Не долго сидел только здесь Умна. 3ахотелйсь ему еще подраться с кем-нибудь и убить кого-нибудь и двинулся он к озеру Комешка. На пути к этому озеру он нашел еще одно озеро, где жили три семьи турильских же тунгусов. Заметив их, Умна дождался ночи и, когда все три семьи заснули, вырезал их всех сонными. Озеро с этих пор стало известно под названием Бунинда, т. е. озеро могил. Покончив с этим, Умна двинулся дальше. Тем временем снег стал уже сходить, следов ничьих уже нельзя было найти. По берегам уже открылась вода, и по ней можно было плавать на плоту. Двигаясь понемногу вперед, Умна однажды вышел на одно озеро, где увидел на плоту человека, ловящего рыбу. Тот в свою очередь заметил его. Оба приготовились к встрече. Но в это время рыболов узнал Умну по его сыну и издалека крикнул ему:

- Здорово, отец Уюльгу, а ведь я чуть в тебя не стал было стрелять.

- А, здорово, Майма, ведь и я чуть не убил тебя, не узнал сразу!

___________

*1 Подкрадываться.

с.251.

- 252 -

Оказалось, что это был знакомый к какой-то родственник Умны из рода Ялгир; у него тоже был сын подросток.

- Откуда идешь? - спросил Майма, поздоровавшись с Умной.

- Да хожу, убиваю, - отозвался тот.

- Ага, но я тоже многих убил, - сочинил о себе Майма, чтобы тот не стал храбриться над ним.

- Это хорошо, пусть боятся, - ответил Умна, поверив выдумке товарища.

Стали они жить вместе и ставить сообща сети, для чего поселились на озере. Только хоть и знакомы они были и родственники, но все время стерегли друг друга, не доверялись и опасались вероломства. Вместе они ходили сети ставить, вместе смотрели их, вместе сидели дома и вместе ходили на охоту; словом, они были неразлучны и не спускали друг с друга глаз. Долгонько так прожили они вместе. Уже стали зеленеть деревья. Весна стояла уже в полном разгаре. Приятелям стало уже надоедать такое положение; Майма стал уже утомляться; вечерами ему раньше товарища стало хотеться спать, а Умна вовсе не спал. Однажды Умна заметил на горах Кяльды огонек и решил сходить туда поохотиться на бродящего по ним человека. Отточил он свою пальму, взял ружье и пошел, а Майма остался, говоря, что одному нужно остаться при детях и семьях, чтобы защитить их в случае нападения. Ушел Умна в горы, бродил, бродил в них, но нигде никого не нашел. Человек, повидимому, просто переночевал на них между камнями и ушел; следа никакого не осталось. Долго ходил Умна по горам, напрасно измаялся, утомился и пошел обратно. Майма тем временем немного передвинулся на новое место и стал поджидать товарища. Только ему не удалось устроить засаду, так как Умна во-время заметил его, и они оба вместе пришли к месту новой стоянки. Бабы в это время шли лесом к этому же месту, чтобы собрать дорогой чумовых шестов.

- Эх, бабы-то не знают место и, пожалуй, заблудятся, - произнес Майма, придя туда.

Умна кинулся в лес и второпях забыл захватить ружье и пальму. Майма тотчас же подхватил вооружение товарища и стал поджидать его. Скоро показался Умна с чумовыми шестами.

- А вон и бабы! - крикнул Майма.

Остановился Умна, вспомнил, что забыл захватить оружие и, бросив шесты, кинулся было бежать за ними, но в это время Майма ранил его из его же ружья в висок и, когда он упал, добил его пальмой. Убив отца, он хотел было убить и сына, но Уюльгу так просил у него пощады, что Майма оставил его в живых и вместе с его мачехой взял к себе.

6. Юраки

Однажды среди юраков потерялся одни человек. Ходил ли он на охоту да заблудился или убит был где-нибудь, - никто не знал. Стали юраки искать его и нашли на снегу его след. Дело было весной. Найдя следы, два юрака отправились проследить этот след. Неизвестно, долго ли они шли или коротко, только явственный все время след в одном месте прервался и исчез, словно провалился. Посмотрели юраки туда, сюда - нигде ничего. В это время один из них случайно взглянул наверх и увидел висевшие на ветвях дерева человеческие кишки. Ничего другого не отыскалось, и искатели следов вернулись обратно. Был в это время среди юраков один мудрый человек, к которому все и обращались за советом в трудную минуту. Так и теперь юраки обратились к своему советчику. Тот сказал им:

- Соберитесь в числе ста человек и пойдемте на то место, где висят кишки. Там надо будет устроить высокий дом с высокой же трубой, но без окон и без дверей, и прорыть в него издалека подземный ход, так, чтобы его не могли найти незнающие люди.

Так юраки и сделали. Собрали сто человек вместе с советчиком и отправились. Придя на указанное искателями следов место, они действительно увидели там висевшие на дереве кишки и по совету своего мудреца построили высокий дом с высокой трубой; ни дверей, ни окон не сделали, а прорыли подземный ход. Когда все это было исполнено, советчик их и говорит им:

-Теперь возьмите сухожилий и свейте из них веревку такой крепости, чтобы все вместе не могли порвать ее.

Приготовили и веревку. Из веревки этой советчик устроил аркан и насторожил его на трубе дома так, чтобы снаружи не было видно, а свободный конец веревки пустил внутрь дома.

- Тот, кто убил или съел нашего товарища, во всяком случае вернется сюда видимым или невидимым и постарается войти в дом, для чего у него не будет другого пути, как проход в трубу, - сказал мудрец. - Будем же его караулить.

Все пришедшие юраки вошли через подземный проход в дом и стали ждать. Долго они ждали, будет ли что-нибудь. Наконец, однажды наверху, около трубы, послышался шорох. Юраки притихли. Шорох увеличился и послышался у отверстия трубы. Слышно было, как кто-то пытается проникнуть внутрь через трубу. Сидевшие внутри тогда схватились все за веревку и стали тянуть ее. Скоро что-то отделилось сверху и упало вниз. Рассмотрели, оказалось - человеческая рука, только крупнее, чем бывает у обыкновенного человека. Выйдя наружу, юраки увидели два человеческих  следа, пришедших к дому, и один обратный. Взойдя на верх дома, они по следам узнали, что в то время, как они тянули веревку вниз, один из пришедших тянул своего товарища обратно, вверх, благодаря чему и оторвалась рука.

Посмотрели засадники на следы - они оказались крупнее обычных человеческих следов и шаг шире. Побоялись юраки итти по этим следам, спустились и хотели было вернуться обратно, но мудрец их настоял на противном; он говорил, что нужно во что бы то ни стало итти по следам и предпринять что-нибудь. Еще раз послушался народ своего советчика и отправился за ним. Шли, шли они так лесом и вышли на место с очень крупными деревьями, толще обхвата.

с.242.

- 253 -

- Стойте, - сказал советчик, - закидывайте аркан на деревья и сваливайте их общими силами по одному.

Закинули юраки аркан на верхушку дерева, затянули его и налегли всей силой. Дерево нагнулось, наклонилось и грохнуло на землю; только гул пошел по лесу. Затем еще свалили дерево, потом другое, третье и т.д.; долго они работали и много повалили деревьев.

- Теперь сделайте по числу нас луки из целых лиственниц и соответствующей величины стрелы и разбросайте их между сваленными деревьями.

Так юраки и сделали. Срубили каждый по две лиственницы и, обтесав их, сделали из одних бревен луки, а из других - стрелы и разбросали все это кругом.

- Ну, теперь ступайте сами домой, я один останусь здесь, - сказал советчик.

Товарищи его действительно ушли обратно, а сам он отошел немного к сторорнке, на такое расстояние, чтобы можно было слышать человеческий разговор, спрятался там и стал ждать, что будет. Скоро к месту сваленных дерев подошла кучка людей, человек сто, и остановилась. Был, оказывается, среди них тоже мудрец.

- Что это такое? - спросили пришельцы своего советчика.

- А поиграли, видно, ребята, - ответил тот.

- Что же, поиграем, коли так, и мы, - сказали люди и, подойдя к лесинам, стали пытаться валить их.

Но как ни сильны были они, однако для каждого порознь занятие это оказалось непосильным.  Не могли они свалить ни одного дерева.

- Хороши, однако, ребята и хорошо поиграли, - проговорили люди, - мы не можем ни одного дерева свалить. Как же мы будем преследовать таких людей? Они перебьют нас, как мальчишек?

- Вернемтесь, друзья мои, домой, - произнес советчик, - они убили одного нашего человека, но и мы убили одного ихнего человека; значит, человек за человека, и мы с ними квиты; искать нам с них, значит, нечего.

И пришельцы действительно ушли обратно, положив зарок - больше к юракам никогда и не приближаться. По уходе их поднялся с места и юрацкий мудрец и пошел к своим, где и рассказал все, что видел.

7. Дыгын

Много, много лет тому назад, в старину, жил якутский шаман. Он имел трех сыновей, был беден и слеп. Сыновья охотились и охотой пропитывали себя и отца. Места были не изобильные, и жилось им в общем не важно. Старик постоянно уговаривал сыновей своих покинуть эту землю и переселиться в другие места, но те все отговаривались. Итти же при переселении нужно было через большой голец*1, переход через который требовал семидневного пути. Не было на этом гольце ни озер, ни ручьев, ни ключей каких-нибудь, из которых можно было бы добыть воды для питья; не было там ни леса, ни зверей каких-нибудь, ни птиц. Только трава росла на гольце, да и то не везде, а лишь местами, полосой по лощинам. Долго убеждал старик детей своих переселиться. Наконец говорят ему сыновья:

- Ты говоришь все - переселитесь, а как же мы перейдем через голец? Разве можем мы семь дней прожить без воды?

- Ничего! Вы не бойтесь, что на гольце нет воды, решитесь только перекочевать, а там мы не пропадем и без воды не будем, - ответил отец.

Сыновья согласились и стали собираться в путь. Сборов у них было не много, богатств никаких не имели. Перед выступлением в путь старик велел сыновьям достать двадцать аршин холста и, распустив его, волочить по траве. Дело было летом; шли, выбирая травяные места. Утром холст намокал от росы; тогда доставали котел и выжимали в него воду из холста; затем холст собирали и шли дальше. Так они добывали себе воду и шли через голец. Через семь дней переселенцы спустились к реке, изобилующей рыбой и дичью. Основался старик с сыновьями здесь жить: сыновья попрежнему охотились, но только охота здесь была легче и богаче добычей. Стали переселенцы жить да поживать на привольных местах без хлопот и забот. Каждый день уходили сыновья на охоту и возвращались обремененные добычей. Однажды молодые охотники по обыкновению ушли на промысел и разбрелись за дичью в разные стороны. Один из братьев, увлеченный преследованием зверя, зашел слишком далеко от дома и заблудился. Долго ходил он, ища выхода из леса, но никак не мог выбраться из него и только дальше уходил от дома. Когда прошла ночь, он, утомленный ходьбой, завалился спать. На другой день повторилось то же самое: желая попасть домой, он только удалялся от него. Каждый день он до усталости шел, стараясь отыскать своих, и  с каждым днем отбивался от дома все дальше и дальше. Целых три года блуждал он так, питаясь охотой. Никто не знает, как он выжил. Шел он так однажды лесом, потеряв уже всякую надежду отыскать когда-нибудь своих. Вдруг перед ним мелькнуло среди дерев что-то странное. Он подошел поближе и увидал человека, занятого свежеванием только что убитого сохатого, но поразило его то обстоятельство, что не было у него никаких признаков головы. Страх взял охотника, но голод превозмог страх; дело было зимой, и он несколько дней уже не ел как следует; к тому же он подумал, что и бежать ему без лыж было некуда, а у безголового были лыжи, да не простые, а медные, обтянутые кожей. Взвесив все это в уме, якут смело направился  к странному человеку. Тот его принял, привел к себе в жилье, бывшее тут неподалеку, и накормил его. Во время еды он заметил, что рот у его хозяина был на спине, на том месте, где должна была начинаться шея, и что при жевании у него подымались и опускались плечи,

__________________

*1 Чистое, голое, безлесное место (Даль).

с.253.

- 254 -

вроде движения челюстей. Тем временем наступил вечер, и хозяин с гостем улеглись спать. Ночью, когда безголовый уже заснул, охотник осторожно встал и кончиком ножа сделал поперечные нарезки на лыжах хозяина, а сам пустился бежать. Спустя немного до него сзади стали доноситься  страшные крики, но никто его не догнал. Он был уверен, что безголовый не заметил нарезок на лыжах, наступил на них и сломал, но все же продолжал бежать. По странной случайности это же бегство спасло его от бесцельного шатания и привело домой, к отцу с братьями.

Прошло много лет. От старика-шамана и его сыновей и следов не осталось. Только сохранилось о них предание, но зато осталось от них многочисленное потомство. От старика и его сыновей произошел целый народ. Богато жили потомки шамана. На лугах у них паслись огромные табуны лошадей и стада рогатого скота; леса изобиловали зверем и дичью, на речках и озерах не переводилась рыба. Над этим народом властвовал могучий Дыгын, самый сильный и храбрый человек из всего племени. Богат и славен он был среди своего народа, и никто не мог сравняться с ним ни силой, ни богатством, ни хитростью. Были у него подручные люди, тоже лучшие и сильнейшие люди из всего племени после него, а среди них выделялся один, богатырь Чалла, уступавший в силе одному Дыгыну. Жил себе Дыгын среди своего народа и спокойно царил над ним, не зная ни забот ни хлопот; все его слушались и повиновались. Никого и ничего не боялся он, уверенный в своей силе и многочисленности своего народа. Множество работников пасло на лугах лошадей и коров, а свободные люди, кто одиночкой, кто группами, охотились в лесах и горах или рыбачили по речкам и озерам. Однажды группа из нескольких человек отправилась поохотиться. Долго бродили они в лесах, гоняясь за дичью; бродили несколько дней и зашли далеко от своих жилищ. Гоняясь за зверем, в один день они набрели в лесу на жилье одной вдовы. Около дверей лежал самострел с семью нарезками на ложе для тетивы лука. Стали они пробовать его натягивать, но лук так туг, что лишь немногие натянули его до первой нарезки и только один - до второй. После этого охотники вошли в жилье, где застали только одну женщину. Стали разговаривать с ней, оказалась она тунгуской. Спросили ее, из скольких человек состоит ее семья. Она ответила, что их только двое с сыном.

- Где же он у тебя? - задали вопрос гости.

- На охоте, - ответила хозяйка.

- Как же он оставил свое оружие?

- Какое? - спрашивает в свою очередь женщина.

- Да вот то, что лежит на дворе у дверей, - говорят охотники.

- Ну, какое это оружие, - отвечает хозяйка, - это игрушка, которой баловался сын, когда был маленьким.

Скоро охотники ушли домой и, возвратившись к себе, рассказали обо всем, что видели и слышали. Удивился Дыгын, как это до сих пор никто ничего не слыхал о таком силаче, и велел разыскать Чаллу. Когда тот явился, он, дав ему еще трех отборных силачей, послал его посмотреть и разузнать, что и как, и правда ли то, что сообщали охотники. Отправился Чалла указанным путем и через два дня дошел до жилища вдовы. Подойдя к дверям, он увидел тот же самострел и, упершись ногами в лук, обеими руками стал натягивать тетиву, но как ни старался, едва натянул за третью нарезку; до четвертой не мог. Затем, войдя в дом, он также нашел там одну лишь хозяйку. Сын ее опять был на охоте. Поговорив со вдовой, Чалла отправился обратно сообщить своему властителю о том, что он узнал. Вечером вернулся с охоты сын вдовы. Мать сообщила ему, что два раза у нее были якуты и оба раза пробовали натянуть его самострел.

- Каким путем они пришли? - спросил он.

Мать указала ему направление и добавила, что и в первый раз пришли с той же стороны. На другой день охотник-тунгус отправился по следам якутов. Придя к их местам, он увидел громадный табун лошадей, гонимый множеством работников, но не остановился, а пошел дальше, вперед табуна, по тому же направлению, по которому гнали табун. На пути ему попался холмик. Охотник взобрался на него и сел в ожидании табуна. Скоро действительно подошли лошади и стали проходить с двух сторон холма. Тогда тунгус взял свой лук, вставил стрелу, натянул лук и выпустил стрелу в табун. Стрела проскочила сквозь четырнадцать лошадей. Тогда он встал и пошел обратно домой. Пастухи же, придя к Дыгыну, рассказали ему о том, как совершенно неизвестный им человек одним выстрелом убил из их табуна четырнадцать голов и ушел обратно. Снова Дыгын призывает Чаллу и начинает совещаться со своими людьми. Наконец, они заставляют пригнать табун лошадей и, привязаз их в одну шеренгу, начинают пробовать, кто сколько лошадей может прострелить. Оказалось, кто простреливал одну, кто две, кто три; редкие простреливали четыре и пять, и только один Чалла прострелил семь лошадей. Сам Дыгын не пробовал стрелять. Попробовав на лошадях свою силу, Дыгын и его люди пришли к заключению, что бороться и воевать им с незнакомцем было бы не под силу.

- Нам не справиться с таким человеком, - говорил Дыгын, - лучше же постараемся мы заслужить его расположение и сделать его своим человеком. Иначе он перебьет всех нас. Пусть отправятся к нему несколько человек во главе с Чаллой и скажут ему: "Дыгын ищет твоей дружбы и расположения и хочет выдать за тебя свою дочь. Сделайся нашим человеком и живи с нами".

Так и сделали. Послы Дыгына точно исполнили то, что он им приказал. Тунгусский витязь охотно согласился на такое предложение и вскоре явился к Дыгыну. Тот его радушно принял и стал угощать. Было лето, стояла жаркая пора. Дыгын налил своему гостю в нескольковедерный деревянный сосуд разбавленного слегка водой кумыса. Гость поднял сосуд и только приложил губы, чтобы пить, как хозяин ударил в него копьем, но копье ударилось в пустое место на нарах. Гость успел во-время отскочить, но сделал это так легко и свободно, что не расплескал ни капли из сосуда. Видит Дыгын, что не одолеть ему никак тунгусского витязя, и говорит ему:

с.254.

- 255 -

- Ты, друг, не обижайся и не сердись; не убить тебя я хотел этим ударом, а испытать твое удальство. Вижу теперь, что недаром так славят тебя, и я охотно выдам за тебя свою дочь.

Гость принял это за искренность и успокоился, хотя и был все время настороже. Скоро он женился на дочери Дыгына и зажил среди якутов. Четыре года он прожил среди них и все время был настороже. Ни разу за это время якуты не обнаружили своих враждебных намерении. Через четыре года он уже перестал опасаться, стал считать якутов своими друзьями и бросил свои предосторожности. Заметив это, якуты еще подождали с год, а на шестой убили его хитростью во время сна. Так погиб доверчивый тунгусский витязь, но не долго торжествовал и сам Дыгын.

Скоро пришли в его землю русские и стали воевать с ним. Однако у Дыгына было столько народа, что он мог противостоять им. Тогда русские, видя, что силой им не одолеть Дыгына, предложили ему мир и дружбу. Дыгын принял мир. Решили новые друзья отпраздновать свой дружеский союз и прекращение войны. Русские устроили пир я пригласили на него новых друзей. Во время пира гостей поили водкой - напиток до того времени неизвестный якутам. Пил и Дыгын, конечно, вместе с другими, и как ни был силен и крепок, но и он стал пьянеть и пошатываться. Скоро все гости были уже пьяны, а русским этого только и надо было. Когда якуты перепились все, русские напади на них и всех перерезали. Так кончил жизнь свою вероломный царь*1  якутов, а с ним пало и его царство.

____________

*1 Тунгусы называют Дыгына царем якутов (по-якутски - саха ырахтабыта).