c.147
Т. И. Петрова
СКАЗКИ ЭВЕНКОВ ПРИАНГАРЬЯ*1
ВВЕДЕНИЕ
Во время командировки от Комитета Севера ВЦИК к эвенкам, кочующим по pp. Комо (левого притока Подкаменной Тунгуски) и Каменке (правого притока Ангары) б. Канского округа Сибирского края, летом 1927 года, я записала несколько эвенкийских сказок. Так как специальной моей задачей было собирание экономических сведений, то уделить большое внимание записям текстов я не могла.
Известные среди эвенков хорошие рассказчики мне в том районе не встретились, и пришлось записывать со слов лиц, которые на мою просьбу рассказать что-либо выражали согласие. Чаще это были сравнительно молодые эвенки, не шаманы, и, возможно, этим объясняется упрошенный, лаконический стиль рассказанных мне сказок, из которых некоторые здесь приводятся.
Из опубликованных до настоящего времени сказок и рассказов сибирских эвенков мне известно лишь небольшое количество*2.
Сказки мною записывались на эвенкийском языке. На месте работы делались некоторые заметки относительно отдельных слов и форм. Окончательно же сказки были переведены на русский язык уже по приезде в Ленинград. В затруднительных случаях я обращалась к студентам б. Северного факультета Ленинградского Восточного института (теперь Института народов Севера ЦИК СССР) А. Черончину и Н. Салаткину.
Всего здесь я привожу одиннадцать сказок.
Первой помещается сказка о Karandes и Unani, записанная от Андриана Николаевича Черноусова (кочует по р. Каменке) 8 сентября 1927 года. Перевести точно имена героев сказки (Karandes, Unani), выяснить их смысловое значение довольно затруднительно, да и сами рассказчики не смогли это сделать. Имя Karandes можно производить от слова kara, что означает у эвенков"ворон"; это название ворона чаще употребляется в сказках, обычное же его название - oli. Подтверждением правильности такого происхождения имени Karandes является и то, что, по объяснению рассказчиков, именно в ворона обратился в конце концов Karandes, когда, после долгих их усилий, выбрался из моря. Сказка эта среди эвенков имеет большое распространение. Песню Unani, которую он поет, когда вызывает Karandes'a помериться силами,
_____________________
*1 Тексты, представленные Т. И.Петровой, уточнены в переводе и переписаны принятой в настоящем сборнике транскрипцией. Ред.
*2 В. Васильев, „Тунгусские предания", "Живая старина", 1908 г., в. III, и 1909 г. в. I. Его же. Образцы тунгусской народной литературы", сборник в честь 70-летия Гр. Н. Потанина, записки РГО по Этн. отд. I909, в. 34. Н. Н. Поппе. Материалы для исследования тунгусского языка. Л. 1927 г. Небольшие отрывки и фразы из сказок и песен имеются в статье Huth'a "Die tungusisc'e Volkslitteratur und ihre ethnologische Ausbeute". Известия Академии Наук, том XV, I901. В. Васильевым приводятся эвенкийские сказки и рассказы на русском языке в переводе с якутского. У Н. Н. Поппе они даны на эвенкийском языке с руссим переводом; кроме того, в начале предпосланы грамматические замечания, а в конце помещен словарь, составленный на основании тех же рассказов. У Huth'a приведены упомянутые отрывки на эвенкийском языке с переводом на немецкий язык. Разбираются они автором с точки зрения стилистических форм (стихосложение).
с.148. напевают даже женщины во время работы. По словам эвенков, в память о добром Unani, отомстившем за убийство эвенков Karandes'y, шаманы имеют на своем костюме железные крылья.
Вторая же и третья сказки про Akarame записаны 9/10 сентября 1927 года от А. Н. Черноусова (кочует по р. Каменке). Из разговоров, во время рассказыванья этих сказок, можно было вынести впечатление, что Akarame - это какой-то родоначальник эвенков, которому покровительствует земля и небо, будучи его женами. Прямо об этом в сказке не говорится, и лишь некоторым намеком служит эпизод с лягушкой, когда две жены Akarame на обращение последнего к богу отвечали, одна с дерева (сверху), а другая из земли (снизу). Четвертая сказка о Murawul'e записана со слов П. Е. Киронова (кочует по р. Каменке) 3 сентября 1927 года. Huth, приводящий отрывок из сказки о Murawul'e, записанной им приблизительно в тех же местах, где работала после него и я, находит, что рассказы о герое с таким именем встречаются у тунгусо-манчжурских народностей различных районов. По его мнению, сказка, записанная Протодьяконовым у уссурийских нанай (гольдов)*1, с героем, носящим имя Нэннэ Моракху, по имени и характерным чертам героя напоминает записанную им сказку о Murawul'e. Huth и значение этого имени ищет в нанайском (гольдском) слове „кричать" (mora - основа глагола кричать). Имя Murawul, по толкованию Huth'a - „громко кричащий", вполне соответствует содержанию сказки, записанной им, и с большой натяжкой упомянутой сказке Протодьяконова.
Пятая сказка о Mujinge записана со слов Н. П. Оллода (кочует по р. Комо) 12 августа 1927 года. Содержит рассказ о кровной мести. Следует обратить внимание на то место, где огонь своим „чиканьем" дает знать Mujinge о приходе Huladigir'ов. Примета основана на распространенном у эвенков поверьи, что огонь всегда предупреждает о какой-либо опасности. Во время моей поездки бывали такие случаи: соберемся уже совсем в дорогу, как огонь „чикнет", и эвенки отказываются выезжать из дома, уверяя, что в дороге ждет несчастье, „огонь не велит ехать".
Шестая и седьмая сказки об Iwul'e записаны со слов Максима Филатовича Берегова (кочует по р.Онок) 23/25 августа 1927 года. Интересны как пример юмористических рассказов у эвенков. Комический элемент в данных сказках заключается в неправильном понимании Iwul'eм обращенной к нему речи и особенно в тех случаях, когда одними и теми же словами обозначаются разные понятия. Например: ninti означает пятку человека и ninti - тонкие кедровые корни, которые идут на сшивание бересты; eptile - ребро у человека и eptile - шпангоут у берестянки (лодка); ninakir - собака и ninakir - деревянные зажимы, которые поддерживают бересту при обшивке берестянки. Я слушала сказку об Iwul'e от одного эвенка на русском языке два вечера, и она все-таки не была окончена. Приключения Iwul'я крайне многочисленны и нелепы. К сожалению, передать мне содержание сказки по-эвенкийски у рассказчика не хватило терпения, и я принуждена была ограничиться только несколькими отрывками. Среди эвенков рассказ об Iwul'e очень распространен.
Одиннадцатая сказка о Намонные и шамане записана со слов А. Н. Черyоусова (кочует по р. Каменке) 16 сентября 1927 года. Namenneja представляет собою один из видов тех мифических существ-полулюдей, которые, по представлению эвенков, населяли или еще населяют землю. Они рисуются людьми медведеобразными, огромного роста и покрытыми шерстью.
Восьмая и девятая сказки записаны со слов Андриана Николаевича Черноусова (кочует по р. Каменке) 2 сентября 1927 года. Лисица, по мнению эвенков, является очень хитрым и озорным зверем. Содержание этих сказок не ново: они являются вариантом некоторых эпизодов сказки, приведенной В. Васильевым на русском языке под названием Хулян и Кувшичан.
Десятая сказка - о мужике и огне. Мораль ее заключается в том, что к огню надо относиться почтительно, иначе разгневанный дух огня наказывает виновного.
_______________________
*1 "Песни, былины и сказки уссурийских гольдов". Записки Общества изучения Амурского края, 1896 г.
с.149
А. Черноусов. Каменка
1. Карэндос, Уняны
Было юрт много. Одна была старушка. Карэндо пришел. Всех эвенков кончил (съел). Старуха котлом себя покрыла. Старуху не нашел. Карэндо улетел. Старуха, когда Карэндо улетел, из-под котла встала. Ушла, стала смотреть эвенков. Увидала - никого нет. Старуха пошла к реке. По берегу пошла. Там испугала гусей. Гуси обделались. Помет их взяла, ушла домой. Пришла, люльку сделала, стала качать - на ребенка похож стал. Опять покачала - заплакал ребенок. Опять покачала - стал ходить. Стала воспитывать. Днями рос. В двадцать дней мужиком стал. Стал спрашивать тот мужик старуху: „Кто родителей моих убил?" Старуха сказала: „Не найдешь убийцу, он вверх ушел".Тот мальчик сказал: „Куда ушел? сообщи мне". Старуха сообщила. Мальчик стал делать крылья. Старухиного котла из покрышки сделал крылья, стал летать (пробовать). Полетел. По следу Карэндо отправился. Там нашел Карэндо место посадки, сел там. Не могло удержать его, сломалось (место посадки), улетел. Там нашел дом его. Подкрался, увидел Карэндо - крылья лежат снаружи. Он украл, крылья подпилил. Карэндос услышал, сказал: „Что потрескивает?" Жена сказала: „Горит". Парень подпилил. Опять пришел на место положил, ушел, стал кричать. „Карэндо, приходи над морем серединой померяемся летанием". Карэндо услышал, стал собираться, сказал: „Подожди, обутки надену" - „Карэндос, Карэндос, выходи над серединой (моря), померяемся (летанием)". - „Подожди, подожди, маховые крылья надену". - „Карэндос, Карэндос, чего ты долго одеваешься, иди, иди". Карэндос полетел к морю. Спланировали. Уняны выше стал. Карэндо внизу, не может. Уняны еще поднялся, далеко поднялся. Вдруг Уняны сверху ударил, Карэндоса крыло сломал. Карэндос упал моря на середину. Восемь дней вылезал, (до того что) уменьшился.
с.150.
А. Черноусов. Каменка
2. Акарамо
Акарамо шел по дороге. Там встретил эвенков юртовища. В старой юрте покойницу нашел. Женщину взял, потащил по дороге. Там нашел их, найденную покойницу оставил. Сам до юрт их дошел. Спросили: „Откуда пришел, Акарамо?" Он сказал: „По вашей дороге пришел". - „Ты-то один пришел?" - „Нет, моя там жена осталась". - „Почему не привел?" - „Она - мэнеричка, боялся привести, она сильно „кружает". - „Пойдем-ка посмотрим, сюда придет". - „Нет, не ходите, закружает, сам посмотрю". - „Пойдем посмотрим". - „Нет, не ходите, мэнеричка себя убьет".
Они все-таки пошли за ней, пришли. Она себя заколола ножом. Он Акарамо сам нож вколол в легкие. Те пошли посмотреть, увидали - сама себя убила. Вернулись к Акарамо, сказали: „Жена твоя сама себя заколола". Акарамо сильно заплакал. „Вам говорил, не ходите смотреть, жена моя - мэнеричка". Те стали говорить, сказали: „Не плачь, Акарамо, жену мы дадим". Он сильнее заплакал. Опять сказали: „Перестань плакать, две жены дадим". Акарамо перестал. Двух жен взял.
А. Черноусов. Каменка
3. Сказка
[нимнгакан]
Один мужик шел, оленей вел. Там встретил лягушку, гнавшую оленей. Сказал: „Мои олени". Другая сказала: „Мои". Заспорили, заругались. Бога позвали. Лягушка закричала - ничего нет. Мужик закричал. (У) мужика две жены: одна на дерево влезла, другая на земле осталась. Мужик бога покричал. На дереве бывшая жена откликнулась: „Мужика олени". Лягушка опять вторично закричала на землю - опять ничего нет. Мужик земле покричал. Опять на земле бывшая жена откликнулась. „Ну, где же твои вызванные? Моих слышишь отликающихся". Оленей отобрал, погнал домой. Теперь олени чтобы были.
[лягучшка, олени, две жены; ср. с.22, 24, 179]
с.151.
И. Киронов. Каменка
4. Мурэвул
[ср. с.45, 166]
Был Мурэвул старик. Жены нет, один - ничего нет. Он, Мурэвул, стрелы делает, рубанком стругает. Женщина вверху летает, говорит: „Ты-то зря работаешь без ничего". Мурэвул хорошо не слышит, кто заговорил, оглянулся, нигде не видно. Женщина опять: „Ты-то зря работаешь, весело живешь?" Мурэвул оглянулся, увидел женщину, высоко поверху парит. „Женщина!" - закричал Мурэвул, - „упади ко мне". - „Не стану, волки меня ранили, гонятся по следу моему, по каплям крови моей следуют". Потом упала (спустилась). Мурэвул сказал: „Я дом строю, на трех ногах (подставках)". - „Не стану", - сказала женщина, не согласилась. Мурэвул сказал: „Я сделаю дом на четырех ногах". Женщина сказала: „Не стану, волки, придя, дом снесут, убьют меня, не стану". Мурэвул сказал: „Я дом построю, подставки сделаю".
Женщина та упала, согласилась. Сколько-то ночей проспали, сын родился. Мурэвул тот жене сказал: „Я из-за трех хребтов услышу, если позовешь меня, когда волки придут. Я там услышу, когда позовешь, стрелу, лук пошлю к тебе. Один будучи, стрелу истрачу, их убью".
Мурэвул ушел, ходил далеко. После него волки пришли, выследили женщину ту. Волки в ту женщину стрелой выстрелили, в летящую вверху. Маленькую руку ее (мизинец) сломали, утащили. Волки, трое будучи, стали выслеживать летящую вверху женщину. Из руки из ее по каплям крови следили (следом шли) к дому Мурэвула. Мурэвула нет дома - ходит. Пришли к дому женщины, женщина одна. Сказали, придя: „Женщина, лестницу спусти". Мурэвул жену научил: "Лестницу вверх втяни, как бы не залезли волки, придя. Как бы ни просили, как бы ни обманывали, лестницу не опускай". Волки, придя, стали просить лестницу. Женщина та не спустила. Все еще они просят, лестницу вниз чтобы спустила. Долго просят. Она все еще не обманывается ими.
с.152.
Они зубами стали грызть подставку. Одну восьмую сгрызли зубами. Одну все-таки свалили. Женщина та испугалась, Мурэвула позвала: „Мурэвул, где работаешь, что говорил: из-за трех хребтов услышу?" Мурэвул услыхал, когда жена закричала, стрелы три послал, выстрелил луком. Одна стрела пришла к жене. Волков всех, один будучи, кончил. Всех трех убил.
Н. Оллода. Комо
5. Муинго
Муинго был богатырь. В стрелянии укрепился. Эвенков три хозяйства, по имени Хуладыгир, Муинго кончил. Два паренька ушли, убежали. Мужики (они). Пошли искать Муинго. Где живет, нашли.
Вечером, когда Муинго спать ложился, пришли. С улицы услыхали. Муинго спать ложиться стал, огонь чикнул. Жена сказала: „Что чикнул, Хуладыгиры пришли". Муинго сказал: „С чего Хуладыгиры придут, жердями ноги свои подпирая придут". Спал много.
Пришли Хуладыгиры к Муинге. Нашли сына его лыжный след. У сына Муинги ободки лыж ледяные. Отправившись следить, нашел, стороной прошел, оставил мужиков. Там на ручей наткнулся. Прыгнул, свои ледяные (обшивки) замочил. Там мужиков найдя, убил. Пошли к Муинго. Муинго состарился. С улицы закричали: „Муинго, выходи! Хуладыгиры пришли, жердями ноги подпирая". Там Муинго убили.
М. Берегов. Онок
5. Ивуль
„Ивуль, иди вперед, у лабаза остановись, юрту построй у лабаза". Он на поверхности лабаза стал строить. Брат (старший) пришел, сказал: „Ивуль, тебе говорил, чтобы на земле строил, ты же на лабазе. Дурак есть". Потом сказал: "Ивуль, иди вперед сейчас, остановись у той реки,
с.153.
дом построй, быка отпусти, к себе сведи, там остановись у реки". Ивуль стал юрту строить на воде. На середине реки жерди ставил, не мог. На быстрине реки жерди уплывают. Сказал быку: „Бык, иди, иди поддержать связку жердей". Бык не понял. Олень есть олень.
Он пошел к быку, говоря: „Чтобы унты не замочить, подожди, к тебе приду, унты твои приду снять". Сказал, снял унты его. Бык Ивуля умер. Опять брат пришел, Ивуля спросил, сказал: „Ивуль, быка убил?" Он сказал: „Я унты снял. он заснул". Брат сказал: „Наши соседи когда придут, чем быки начнут драться, чем заставим драться?" - „Я-то есть". - „Ты чем драться станешь (какими рогами)?" - „Скребком, мялкой опять же я начну драться". Быки собрались. Много соседей пришло. Быков заставили драться. Ивуль скребок, мялку схватил, ушел к быкам. Быки дерутся. Он быков разогнал мялками своими. Быки все испугались.
Потом брат сказал ему: „Ивуль, ты принеси корней". Ивуль принес с реки пятки детей, принес брату. Брат его спросил, сказал: „Разве я тебе говорил, чтобы такие принес. Эвенки за детей своих нас убьют. Ивуль, принеси ребра (для лодки)". Он принес ребра детей. Брат сказал: „Ивуль, зажимы (для лодки) принеси". Ивуль ушел. По всем домам ходил, собак эвенков привел. Собаки его (сильно) дерутся. Собаки разорвали лодку всю. Худо стало. Разрушение стало, другие лодки стал делать. Теперь Ивуля не посылал, один лодку делать стал. Кончил, лиственничной смолой намазал, замазал, смочил. Кончил, все сделал, дранки подвел, продольные дощечки сделал, поперечины, нос покрыл.
***
7. Ивуль
Ивуль был дурак. Их три брата. Пришли к ним бродяги [чангиты]. Ивуль суп варит. Бродяги стали их стрелять. Братья старшие увернулись (от стрел). Ивуль суп свой вешает на крюк. Брат луком суп пролил. Он по супу заплакал. Отцовской стрелой в них выстрелил. Убил.
с.154.
А. Черноусов. Каменка
8. Лисица
Лисица (и) волк встретились, заговорили. Лисица сказала: „Мужик, ты где бы побыл?" - „Я в старом лосе побыл бы*1". Волк спросил: „Ты где бы побыла?" Лисица сказала: „Я в молоденьком побыла бы". Волк сказал: "Давай искать таких лосей". Лисица обрадовалась. Стали искать. Там на горе нашли двух. Вместе спугнули. Волк погнался за старым, лисица за молодым. Лисица до тех пор гнала, пока судорога не свела ногу, закричала от боли: „Мужичок, ты притащи лося, я судорогой сведена". Волк погнался, схватил лося. Лисица следила. „Туда пришел жирный лось", - сказала, - „мужик что станем делать?" - „Свяжемся", - волк сказал. „Свяжи меня, жирком корми, потом опять я тебя свяжу, жирком тебя покормлю". Волк согласился, связал лисицу, теперь жиром кормить стал. Долго кормил. Тогда развязал лисицу. Лисица сказала: „ Я-то тебя свяжу, жиром кормить стану". Волк согласился. Связала лисица волка. Остатки лисица сама съела. Волк, будучи связанным, смотрит. Не стала ничего давать. Волк проголодался, попросил у лисицы поесть. Лисица стала давать брюшину. Лисица кончила всего лося, ушла. Волк связанный остался.
Ворон прилетел к нему, к волку. Он ворона позвал: „Ворон, приди, меня отвяжи". Ворон сказал: „Ты меня от сосания крови задерживаешь". Ворон оставил, Улетел. Туда опять клейстики прилетели к волку. Сели на дерево. Волк позвал клейстиков, сказал: „Клейстики, отвяжите меня". Клейстики отвязывать стали, узлы тугие. „Если освободите, я нагоню лося". Опять стали отвязывать. Клювы свои попортя, едва отвязали. Волк распутался. Теперь клейстикам за развязывание погнал лося. Дал, клейстики чтобы ели. Сам погнался за лисой. След лисы едва виден. Следом идет там теперь, свежий след стал, когда к юртам пришел. Там лису нашел, кость грызет. Грызя, зуб сломала. Потом опять
__________________
*1 В брюшине, объедаясь внутренностями, побыл бы).
с.155.
ушел. Там нашел лису. У тех лисиц остановился. Волк к лисьим юртам пришел. В юртах нашел сломанный зуб. Взял зуб, опять по следу погнался. Туда пришел. Лисицы у костра живут, много. Волк пришел. На костре хвост прижег. Лисицы захохотали. Он оглянулся - беззубой нет, все с зубами. Опять пошел искать, след нашел. Пошел по следу, пришел. Опять лисицы у костра живут, много. Опять хвост прижег. Лисицы засмеялись. Всех осмотрел. Увидел - одна без зуба. К той подошел, сказал: „Мужик, мы поищем-ка друг другу вшей". Лисице вшей искать стал, зубом ее заколол, сказал родным ее: „Товарищ ваш заснул, подушку подложите", положил он, ушел, сильно побежал, чтобы лисицы его не схватили, сразу же исчез.
И. Киронов. Каменка
9. Лисица
Лисица пришла. Старик старый со старухой живет вместе. У них детей нет. Лисица обманула того старика: „Дед, оленей твоих пущу-ка, я там видела пастбище. Туда оленей пущу". Старик согласился. Стариковы олени пришли. Пошла пускать лисица. Там убила оленей. Понемногу съела. Теперь сколько-то прошло. Через сколько-то дней пошел посмотреть старик. Лисица всех кончила; стариковых оленей кончивши, сказала: „Дед, ты-ко посмотри поди оленей". Старичок пошел посмотреть, лисица всех оленей съела.
Тот старик вернулся домой. Не доходя до дома, издали старухе стал рассказывать, идет, кричит: „Плачь, старуха, лисица оленей съела". Старуха хорошо не расслышала. Лисица также рассказывать стала, сказала: „Дед говорит: старуха, лисица оленей жирными сделала, огниво дай, брусок, шило дай". Та старуха огниво дала, брусок дала, шило дала.
До прихода старика лисица, когда дала все, убежала, туда ушла.
с.156.
P. Киронов. Каменка
10. Огонь
Мужчина лыжи делал. Скобель, сверло сжег. Он рассердился, в огонь выстрелил. Заснул, огонь погас. Утром не мог зажечь огонь. Вернулся по дороге обратно. Там была дорога огня. Пришел туда, там старик спину грел.
Мужик стал зажигать огонь старика - тот огонь погас. Не мог зажечь. Вернулся домой. Пришел, в одеяло влез. Долго был. Эвенки пришел, огня нет. Вошел, сказал: „Где огонь твой?" - „Нет", он сказал: „не мог огонь зажечь". Эвенки зажег, огонь загорелся. Он собрался, оленя привести пошел, привел к старику. Убил. Жир поджег. Огонь тогда ожил.
А. Черноусов. Каменка
11. Рябчик
[ср. с.62 - о Муривуле]
Мужик охотится. Он шаман. Там спугнул рябчика. Рябчик сел. Шаман подкрался, выстрелил. Убил, взял, огонь зажег, ощипал. Стал жарить. Рябчик сказал: „Что делаешь, меня обдираешь?" Шаман сказал: „Обдираю". Рябчик сказал: „Опять же говорю, что-то холодно стало". Шаман на огне подвялил его. Опять рябчик сказал: „Что делаешь, меня вялишь?" - „Завяливаю". Шаман его на вертело насадил у огня. Рябчик опять спросил: „Что делаешь, меня жаришь?" - „Жарю". - „Опять же говорю, чем-то кожа моя коробиться стала". Сготовил рябчика, есть стал. „Что делаешь, меня ешь?" - „Да, ем". Рябчик сказал: „Опять же говорю, что-то зашевелилось". Мужик ушел, кончивши. Там на двор сходил. Кал его сказал: „Шаман (ты) меня не убил!"
с.157.
Шаман рассердился, в него выстрелил, не мог убить. Ногою толкнул - нога приклеилась. Рукою ударил - рука прилипла. Не мог отклеить. Там же замерз.
Намонныя пришел. Нашел замерзшего, на поняге потащил домой. Там шаман за наклоненное дерево зацепился. Зря Намонныя тащил к жене. Жене сказал: „Подстилку подстели, зверя убил". Жена обрадовалась, выскочила из юрты, кольцо проглотила. Взяла Намонныя понягу. „Ничего нет", - сказала. „Как ничего нет?" Намонныя сказал: „Ты проглотила". На жену рассердился, схватил, живот ее распорол, нашел кольцо. Опять стал соединять (брюхо). Жене сказал: "Скажи: клей" Жена все еще не говорит. Опять стал соединять. Жена сказала: "Теперь клей". Брюхо склеил.
Вернулся Намонныя по следу своему. Там нашел шамана, потащил опять домой. Принес. Замерзший ожил. Шаман испражнился. Намонныя чашку взял, собрал кал. Ушел на реку, с песком чтобы съесть.
Шаман встал, сына их убил, сварил. Голову его положил в одеяло. Сам вниз лег. Намонныя пришел, смотрит - сын спит. Он засмеялся, сказал: „Сын наш наелся уже". Они остатки съели. Жена сказала: „Старик, что-то сына чувствую''. Намонныя сказал: „Мясо сына как же? нет не станет (не может быть)". Сына съели, насытились, легли спать. Шаман из-под низа шилом колоть стал. Намонныя сказал: „Чем-то ноги закололо, не от сына ли еды? (не оттого ли, что сына съел)" Рассердился, встал, палку взял, палкой ноги свои ударил. Обе ноги, руки сломались. Шаман ушел.