Исторические предания
38. О древних людях на Таймыре
За морем люди есть, чужие люди - банка. Раньше их пасти были на берегу Таймыры в тундре. Сейчас этих людей нет здесь, они за морем, далеко.
За нганасанами наблюдал такой человек. Нганасаны рыбу добывали.
У нганасан остались на чумище рыбьи кости. Парень-банка увидел эти кости и сказал:
- Это какого животного спина? Какая интересная! Мы не знаем таких.
Банка убежал. На старом пастнике настороженных два самострела оставил. Между ними проходила дорога диких оленей.
Этой дорогой поехал нганасан, не зная, что насторожены самострелы. Оленья нога задела нитку самострела. Теперь стрелы, обе стрелы, в сердца обоих быков попали. И самого нганасана убили. Брат убитого стал думать: "Кто это сделал? Наверное, это банка сделали".
Теперь нганасан этих банка искал. Через некоторое время этих банка нашел. Бегают, что-то делают. Нганасан говорит:
- Э! Банка-парень! Иди сюда! Играть будем.
Банка-парень говорит:
- На ногах меня не догонишь, я убегу. Даром у тебя два быка.
Нганасан рассердился:
- У меня брат умер, два быка убиты, я тебя убью.
Банка за море ушли. Сейчас пастей банка очень много еще у устья Пясиной. Если бы это так не произошло, то банка эти и теперь здесь были бы.
Кроме диких оленей они песца промышляли клепцами.
с.149.
Одежда была из шкуры в воде живущего сохатого. Кругом эта одежда была зашита. Одеял не было. Лишнюю шкуру с собой таскали, пришитую к одежде. В эту шкуру завертывались и так спали. Это были люди такие же, как чукчи.
39. Волосатые люди
Один тунгус был совсем бедный. Говорит:
- Время пришло пасти смотреть.
Оленей нет у него, четыре собаки запрягает. Стал высматривать пасти. Жена дома осталась, детей нет. На земле, где пасти стоят, у него амбар был. Сильная пурга ударила. Передовой собаки нет. Насилу поехал, насилу дошел до амбара ночевать. Собак у двери оставил, сам еду ест.
Темная пора. Пурга становится все сильнее. Собак положил в избе. В полночь сильно залаяли четыре собаки.
- Кто пришел?
Хочет тунгус посмотреть. Дверь отворил, голову выставил. Маленько ясно стало. Видно: один человек идет. Лицо все в шерсти. Только рот и глаза видно. Видом человек: две руки, две ноги. В одной руке березовая палка в аршин длиной, в другой - лоскут красного сукна.
- Это что такое? - говорит тунгус. - Как родился, такого не видел.
Сердце его испугалось. Кричит:
- Какой человек ты? Чей человек?
Не отвечает. По-видимому, не понимает. У тунгуса были добытые песец и ушкан. Испугавшись, показывает песца:
- Надо?
Тот руками помахал - значит, не надо. Тогда тунгус ушкана показал. Тот человек руку протянул: будто надо. Тунгус пошел к нему отдавать ушкана. Человек взмахнул палкой и лоскутом, как крыльями, и, не касаясь земли, отскочил. Рукой машет так, будто надо ушкана. Тунгус бросил к нему ушкана. Ушкан у ног волосатого человека упал. Тот опять испугался, взмахнул руками и отскочил. Потом, нюхая дух от ушкана, по ветру зайдя, осторожно подошел к ушкану. Разломил его руками и стал есть мерзлого.
"Это что за человек?" - думает тунгус. Сердце совсем пугается.
с.150.
Крикнул тунгус волосатому человеку:
- Эй, друг! Чум-то есть ли? Я у тебя гостевать буду? Я бедный человек.
Тот рукой показывает, что если тунгус пойдет за ним, то он разрежет его пополам. Тунгус перестал говорить. Волосатый человек, махая руками, как крыльями, чуть касаясь земли, ушел на низ.
Тунгус говорит сам себе:
- Его дорогу гонять буду.
Пошел по дороге волосатого человека.
- Какой у него чум буду смотреть.
Едет за ним на собаках. Гонит, гонит. День прошел, вечер настал, ночь наконец настала. Доехали до воды. Высокие яры над ней. Несмотря на зиму, вода талая. Волны хлещут до вершины яра. Через воду ледяной мост шириной с санку. По этому мосту ушел след волосатого человека. За водой три постройки видны: изба и два амбара. В избе дверь и два окна.
Тунгус собак привязал и зашел в избу. Тепло. В избе много медведей спят. Есть рожденные в избе и есть не в избе рожденные. Все спят - полночь. Среди медведей прошел тунгус туда, куда тот человек прошел. Тихонько говорит:
- Медведи, пожалуйста, спите. Я бедный человек. Я хочу живым быть. Не сердитесь.
Следующую дверь открыл. Опять изба. Тут лежат мамонтовые клыки, испиленные железной пилой на дрова. Совсем густо их.
Дальше прошел, дверь открыв, в самую избу попал. Жарко, свечи горят. Три человека лежа на спине спят. Лица у всех мохнатые. Большие люди, кости большие. Без парок и одеял спят на нарах.
- Это какие люди?
Один человек носом потянул, чихнул. Смотрит тунгус: у двери одна девка спит. Лицо белое, красивое, сама большая. Лицо увидел тунгус, и пояс поверх парки расстегнул.
- Очень хороша девка! Спать с ней очень хочется.
Захотел он женщину. Парку сбросил и рядом с .ней лег. Немного толкнул ее. Она спит, не слышит.
- Эй, что буду делать?
Тут она проснулась.
- Ты что за человек?
- Человек.
- Для чего меня рассматриваешь?
с.151.
- Как не стану рассматривать? Ты вставать не хочешь. Как тебя иначе разбужу?
- Однако, тебе что-то надо от меня?
- Как не надо. Маленько-то тоже надо.
- Это, по-моему, худо. Почему ты так делал? Так разве делают? Ты меня знал?
- Нет, не знаю.
- Конечно, не знаешь. Это мука - незнакомый человек как так женщину чужую ищет. Хорошенько надо узнать от рождения. Тогда искать ее можно. Так пришел да искал - это неладно. Как-нибудь твой короткий толк хорошим сделать надо. Тебя учить надо, другой раз тогда не будешь так делать. Ты кто? Бедный?
- Бедный.
- Что надо?
- Жизнь надо. Совсем я беден.
- Если жизнь надо, тогда помогу. Если бы ты ко мне не лез, хорошенько бы я помогла. Теперь только немного помогу. Без чего-нибудь все-таки не отпущу.
Близко от себя достала девка черную мягкую шкуру. Шерсть как серебро.
- Это унесешь с собой. Грамотные люди посмотрят и цену скажут. Она очень дорогая. Это дам. У меня три брата. Ты как выйдешь, я им скажу про тебя, потому что твою дорогу они все равно увидят. Если у тебя собаки сильные, то все хорошо будет. На улицу выйдешь, скорее уезжай. Дойдешь до своих, про нас не говори. Может быть, много гостей к нам будет. Это худо, неладно будет. Сохрани тайну.
Тунгус быстро к нарте на улицу ушел. Сел па нарту и сильно ударил собак. Собаки домой как на крыльях летят. Оглянулся: один человек в шерсти за ним, как на крыльях, мчится. Насилу тунгус за воду ушел по мосту. На яр стал въезжать сидя на туркучанке, не слезая. Волосатый человек тут за два задних копыла ухватился, оторвал пол туркучанки. Тунгус спереди сидел, на половине уехал. Отсюда, с яра, тот человек вернулся.
Насилу дошел тунгус до своего амбара. Здесь ночевал. Рыба была у него здесь. Ел ее, варил. На другой день в свой чум поехал.
Своего чума, жены дошел.
- Ты почему долго, - спрашивает жена, - какую работу нашел?
- В другую землю попал. Кружал.
с.152.
Потом аргишили вверх на двух или трех санках на собаках. Тихо ехали. Земля далеко, как скоро поедут. Стояли и опять ехали. Так куда-то далеко к русским ушли. Русские посмотрели шкуру.
- Ты где ее нашел? Эта шкура совсем дорогая!
Взял тунгус за эту шкуру 20 нарт товара. Мешок денег взял. Потом в свою землю вернулся. Пущальни делал. Каждую весну муку ел, сухарь ел. Сетями диких и рыбу ловил. Так богатым стал.
Конец-то здесь.
40. О приходе авамских нганасан
Сперва люди только луки имели. В то время наша земля была на низу, такие вести мы слыхали.
На низу будучи, люди промышляли. Промышляли дикого неводом. Кончив промышлять, возвращались в чум. Далеко ходили. Возвращаясь, увидели воду, загородившую путь, из-за которой земли не видно.
- Как дойдем до чума? Иную землю искать надо.
Кругом везде ходили и увидали людей. Сомату увидали и к ним присоединились.
Сомату говорят:
- Откуда вы, иные люди, пришли?
- Землю искали да пришли.
- Почему свою землю покинули?
- Вода так нас разделила.
- Плыли бы за воду в свою землю. Нам вас не надо, хоть умрите все.
- Жен давайте лучше, чем прогонять. Эта земля будет наша, здесь мы жить будем.
- Жен не дадим, - говорят сомату.
- Ну, тогда война настанет.
- Пусть, - сомату говорят.
Стали драться из луков. Землю делили сомату и наши люди. Давно эта война была, когда еще земля родилась.
Сомату (хантайских) наши люди побили. Авамские люди сильные были. Сомату вверх ушли на берег Енисея. Жен авамские взяли.
с.153.
Такие, как у сомату, сокуи с рогом - это сомату женщины нам сшили. Старые же наши парки такие же были, какие теперь у женщин.
Сильны мы были, говорят. Около Енисея была земля юраков. Говорят юраки пришедшим к ним сомату:
- Почему в нашу землю пришли?
- Авамские нас сильнее оказались.
- Мы этого не знаем, - говорят юраки. - Давайте воевать.
- Не надо, - говорят сомату.- Ни одной копейки на это не поставим.
Все-таки решили юраки воевать с авамскими.
Против Бархатова сопка есть. Комогуо - ее имя. Около этой сопки война была. Юраков здесь совсем кончили. Которые остались живы, просили пощады. После этого юраки дальше ушли.
Потом сверху русские пришли. О наших людях слыхали, что очень сильные они, из лука стрелять очень хорошо умеют. Как русским их покорить? Говорят русские одному нашему человеку:
- Ты свой народ сам учи.
Человек этот говорит:
- Как я его учить буду?
Русские бумагу дали, на ней изображение лица. Железную печать еще дали и сказали:
- Наш хозяин - царь, твой хозяин - царь. Ты в своем народе сам худых людей убивай. Твои люди сильны, наш народ тоже силен - оба одинаковы.
Так стал наш князь*102. Поймает кого - сам лук отнимает. По-старому жен брать силой нельзя стало, судили. За жену стали калым давать и так стали брать жен. Детей народили, стали мирно жить. Навсегда стали мирными, навсегда луки бросили.
41. О происхождении авамских самоедов
Наш народ пришел в эту землю с низу из-за большой воды. Диких оленей искали и так пришли сюда. В этой земле раньше жили сомату - хантайские самоди. Наши люди, как пришли, воевали с хантайскими и много их побили. Потому хантайские ушли вверх за Пясину.
Потом девок брали наши люди у хантайских. Хантайские
с.154.
жены шили нашим людям хантайскую одежду. Вот потому у нас и у хантайских сейчас одежда одинаковая.
Когда наши люди пришли сюда, они не имели таких санок, какие сейчас у нас. Эти санки мы тоже научились делать от хантайских. Сперва у наших людей низенькие нарты были, как у якутов за Хатангой.
От устья Таймыры в сторону тундры есть старая самодийская ледовка. Там стоят вот три такие низкие нарты, какие сейчас у якутов, а не такие санки, какие сейчас мы держим. Там тоже лежат медные котлы и деревянный ковшик, все очень старые. Это старая ледовка наших людей. Когда я молодой был, я с другими людьми еще далее ходил к морю, выше того места, где Таймыра пала в море. Там мы реку нашли. На реке стояла изба вроде русской. Мы вверх по этой реке пошли. Выше этой избы по реке мы нашли другую избу, а через день пути нашли еще третью избу. В этой избе я видел детскую зыбку, такую, какие сейчас у нас, и пялки для сушки песцовых шкур. Однако, там когда-то давно жили русские.
Когда наши люди пришли на эту землю, с ними пришли еще два человека какого-то другого народа. Говорят, это чукчи были. Наши люди у этих чукчей стали девку просить. Они не дали. Тогда наши люди рассердились и всех этих людей убили. Только один из этих чукчей убежал. Пешком он ушел в тундру. Потом он голодный стал. Пасть нашел дедушки, отца якута, Подо-старика. Этот чукча руку в пасть сунул, хотел приманку съесть. Но пасть упала и руки ему придавила. Наши люди по его дороге гнались и нашли его замерзшим, с руками, придавленными пастью.
Половина нашего народа еще где-то далеко на низу есть. Говорят, давно один якут уехал далеко на низ, за Хатангу. За Хатангой он еще две большие реки переехал, такие, как Хатанга или Енисей. Между этими реками жили дикие, обросшие волосами тунгусы.
За этими тунгусами, близко от земли чукчей, этот якут нашел народ, от которого когда-то ушли наши люди в эту землю. Мужчины этого народа носили парки вроде таких, какие носят наши женщины, с воротником из песцового хвоста. Говорят, что раньше наши люди тоже носили такие парки. Шапки у тех людей были вроде наших женских из собачьей шкуры, но с шишкой над лбом, как у нас сейчас сунгуку на сокуях.
Этот якут там у князя этого народа гостевал. Потом этот якут обратно пришел и заболел и умер. Когда он болел, то
с.155.
рассказывал еще, что у того народа есть названия всех пяти родов авамских самодей и что князь тех людей говорил, что часть его народа давно когда-то ушла вверх и с тех пор об этих ушедших людях ничего не известно.
42. В земле чукчей
Один юрак заблудился. Заблудился и несколько лет ходит, мышами питаясь. У мышей, говорят, хорошее мясо тоже. Так блудил, блудил юрак и до моря дошел. Ну, через море он идти не может. Ну, это что за следы пешего человека он увидал? По этой дороге по льду моря пошел. Так идя по морю, взломанный лед нашел, открытую воду нашел. Дойдя до открытой воды, он целую неделю тут сидит. Усталый, голодный, он куда пойдет? Он все время пешком ходил.
Потом видит: за водой этой человек идет. Увидев человека, юрак на ноги встал. На ноги встал, и человек тот к нему пошел, прямо к нему пошел. Совсем близко к юраку подошел и, не останавливаясь, перешагнул через открытую воду прямо к юраку.
У! Это что за человек? Тело его очень большое, одежда длинная. Через одно плечо кругом груди веревки намотаны, очень крепкие веревки. Говорит этот человек:
- Эй! Какой человек ты? Какой человек пришел?
- Оу! Я заблудившийся человек, да не могу в земле разобраться, да вот теперь моря дошел. Теперь здесь дорогу увидал и по ней вот сюда пришел.
- Эй, друг! - тот другой говорит. - В очень далекую землю ты зашел. Эта земля-то - чукчей земля*103. Ты до земли чукчей дошел. Вот меня видишь? Я чукчей удалец*104. Мой путь очень долгий. Ты нынче куда думаешь идти?
- Нынче куда я думать буду идти? Видом я хорош? Я только огонь ищу.
- Ну, в мою землю хочешь?
- Ну а воду я как перейду?
- Ну, через воду я тебя перетащу. В мою землю придешь - у меня живота много. Все есть, что надо для жизни. Всякие там люди есть, да все богатые.
- Ну, спасибо! Меня если подымешь, так что ж. Твоя земля, моя земля - все равно одна земля. Была бы еда только.
с.156.
- Вот это что? Это что за веревки, ты думаешь? Это для того они - тебя я нашел, тебя я ими перевяжу по телу, чтобы тебя унести можно было.
Ну вот и обвязал чукча юрака этой веревкой, поднял на плечи и, раз шагнув, оказался за открытой водой. Ну, потом он все время, не снимая юрака с плеч, побежал, побежал по дороге, такой же, по какой юрак сперва шел. Оу! Бежал очень быстро, как гусь, летел. Наконец-то через несколько дней до земли дошел. Тут народ стоит, чумы, много чумов, очень много. Некоторые из них большие, некоторые маленькие. Близ чумов чукча остановился и сел.
- Ну, товарищ! Теперь в какой чум тебе надо? Это вот - мой чум, это - отца чум, другой - старшего брата чум*105. Старших братьев у меня много. Где будешь жить? Или в моих руках, или как?
- Ну как иначе еще? В твоих руках буду. Теперь какой работы от меня надо?
- Ты какую работу знаешь? - чукча говорит. - Наша работа не тяжелая, только санки мы не умеем делать. Ты санки делать умеешь?
- Оу! - юрак говорит. - Как не умею! Вот теперь вам санки делать буду.
- Ну, спасибо, - чукча говорит. - Теперь с нами будешь жить.
Теперь живет юрак с чукчами. Всякую еду ест. Рыбу ест, мясо ест - диких они тоже добывают. Санок он очень много сделал. Сколько чумов жило тут - всем сделал. Которые оказывались лишние санки, людям бесплатно отдает. Все чукчи-люди санки иметь хотят. Ну, табун у чукчей очень большой, оленей наготове много. Все олени большие. Ну, так живет он. Потом чукча, хозяин его, говорит:
- Нынче ты нашу землю узнал. Теперь иди к людям в гости, соседи-то у нас близко есть. У тех людей гости.
Вот теперь поехал юрак в гости. Два быка запряг ему чукча и говорит:
- Не торопись. Сколько хочется тебе, столько и ночуй там. Во всех чумах ночуй. Там все есть. Диких они тоже добывают, жир есть, рыба есть.
Ну, теперь юрак все время по чумам ночует. Хорошо ест. Бедных нисколько нет. Потом говорит юрак:
- Ну, теперь надо мне в свой чум идти, к своему хозяину.
с.157.
- Ну так просто как пойдешь? - те чукчи говорят. - Ты гостинца должен унести.
Дают ему гостинцы - оленей. Так он из кучи в кучу ездит. В некоторых кучах такие люди живут - одеваются в нашу лопать, говорят по-нашему, наши бакари у них и сунгуку, как у нас. Эти наши люди, живущие около чукчей, спрашивают юрака, как живут в их земле, есть ли там болезни. Юрак говорит:
- Как нет болезней? Иногда целые кучи умирают.
Это услышав, те наши люди очень испугались и сказали:
- Ну, ты тогда долго не ночуй у нас. В нашей земле болезней нет.
Наутро встал юрак. Он ночевал у нашего человека, очень хорошего человека. Этот наш человек говорит:
- Ну, товарищ, домой поедешь?
Поехал он к своему чукче-хозяину. Во всех чумах, где он ночевал, каждый раз ему по пяти оленей ловили и дарили и других подарков разных давали - парки, бакари. Теперь, как он домой пошел, целый табун с собой угнал. Быки то быки, важенки то важенки, все очень хороши. Дошел до своего чума. Чукча-хозяин говорит ему:
- Товарищ! Ты будто много оленей принес. Этих оленей не потеряй. Ты, однако, хочешь в свою землю вернуться?
- Ну, не знаю. Только твой ум гоняю я. Сколько лет я здесь прожил, этого моря лед ни разу не таял. Сам собственными силами как я уйду?
- Если хочешь в свою землю, то не буду держать тебя. Санки ты все сделал. Я тебя сам понесу.
- Ну, раз ты унесешь меня, это лучше. Ну, эту талую воду как будем переходить?
- Ну, это не твоя забота. Это я сделаю. Ну, теперь ты из моих рук еще сто оленей унеси в подарок. Других чумов наших люди сколько дадут, не знаю. Но сколько ни дадут, у тебя табун очень большой будет. Кроме той дороги, по которой мы пришли, еще другая дорога есть. Этой дорогой тебя понесем. Там эта открытая вода закрыта нами. По этой дороге весь твой табун пойдет.
Вот теперь ему много оленей отделили. Из каждого чума очень много оленей ему отделили чукчи. Теперь погнал он табун. Санок ему дали, всего ему дали чукчи в подарок. Много чего он унес, только жены не унес. Так пошли с табуном и до талой воды опять дошли. Талая вода в этом месте вся досками покрыта, очень широкая дорога из досок сделана. Ну, теперь
с.158.
талую воду перешли. Табун в восемьсот голов перегнал, собак перевел. Только собаки сейчас товарищи юраку. Чукча сказал:
- Земли как дойдешь, не торопись, а пока по льду идешь, не стой, торопись, на льду теперь не останавливайся. Оленей только в санке своей меняй и иди. Когда будешь к земле подходить, может плохо получиться. Сейчас весна, забереги скоро будут.
После этого пошел юрак один с табуном. Не останавливаясь все время идет табун, хотя нет людей, чтобы гнать его. Ну, за морем теперь до земли дошел. Проголодается - какого попало оленя убьет. Теперь, земли дойдя, не торопится, медленно идет. Сейчас лето, жарко, сами олени ходят, не гонит он их.
Теперь людей дороги он нашел. Будто свои люди, санки, дорога-то такая. Вот теперь на Авам он попал, прямо от Таймыры попал. Вот теперь людей нашел, все авамские самоди. Теперь у авамских жену взял. Жену взяв, в землю юраков, в свою землю, пошел. Вот до своей земли теперь дошел юрак.
Дошел до нее и куда пойдет? Тут у табуна своего и стоит, своим юракам оленей в подарок дает. Рассказывает своим товарищам: так-то жил, так-то жил, очень много плохого видел, потом хорошее нашел. Ну, юрак в свою землю пришел, и теперь все. Больше никуда не идет. Теперь рассказ весь.
(Дополнение рассказчика:]
Этот рассказ я слышал от юрака рода Ябтонгэ, когда я молодым был. Нынче этот юрак давно умер. Он говорит, что тот юрак только с края у чукчей был, там дальше их еще больше и наших людей еще больше. Там тоже дальше море, и где-то за морем были русские, и чукчи от них табак брали.
Эти наши люди у чукчей совсем по-юрацки не говорили. Вадеевские тоже по-иному говорили, а юрацкого языка и сейчас не знают. Однако, те тоже такие были. Не знаю, как он с ними говорил.
Чукчи болезней не боялись, все равно как русские. Чукчей много было. Наших людей по сравнению с чукчами там мало было.
43. О чукчах
Давно, когда здесь еще только Лодосэда были, а мы, авамские люди, на Аваме были, на Пясине тогда чукчи были. Их санки еще до сих пор там есть. На краю большого хребта в тундре
с.159.
я нашел глубоко в земле их санку и чумовые шесты. По берегу Пясины везде много чукотских санок.
Один человек-чукча на краю моря, говорят, был очень богатый. Однажды куда-то на берег Пясины пришел этот богатый чукча. Из вадеевских тогда же два человека пришли туда. Чукчей чум увидели эти вадеевские. Один из них говорит:
- Надо убить их.
Другой говорит:
- Подождать убивать надо, сперва посмотреть надо.
Самые лучшие чукчи одну ногу и одну руку имели. Когда увидели чукчи этих двух вадеевских людей, сами себе горло перерезали. Один только худенький старичок-чукча остался живой, шею не резал себе. Те два вадеевских человека вошли в чум чукчей. Чум большой, около него много оленей.
Думают вадеевские: "Почему себя убили они? Наверное, совсем сердца (т. е. смелости) у них нет".
Говорят вадеевские:
- Почему себя убивали?
Старичок говорит:
- Меня оставьте в живых.
Вадеевские говорят:
- Почему тебя убивать станем?
Старичок говорит:
- В нашей земле богатства много. Что вам надо, все дадим. Мы только такую просьбу имеем - живыми нас оставьте. Я теперь один остался, но все равно сам себя убью. Когда я себя убью, тело мое, живот - все возьмите. Пусть наши олени в диких не превратятся.
Старик себе горло перерезал, другие чукчи убежали. Так вадеевские все богатыми стали.
В середине моря, говорят, талая вода есть. Ту воду, так говорят, переходят чукчи. Большое количество леса-плавника поставят и по нему идут. Такие они удалые чукчи.
И так эту землю бросили чукчи, и их здесь не стало. Вадеевские давно очень плохими людьми были, и поэтому их боялись.
44. Приход авамских нганасан
Где-то на низу был народ, носивший парки такого покроя, какого сейчас носят наши женщины и какие носят тунгусы. Эти парки мы сейчас называем лихаре.
с.160.
Эти люди, несколько человек из них, пошли на охоту за дикими. Перейдя большую реку, пришли в эту землю. Когда стали возвращаться, увидели, что река прошла.
Ждали, ждали, когда она замерзнет, да так и не дождались. Пошли опять сюда. Здесь жили тогда юраки и сомату.
Эти охотники и были наши предки. Это были совсем дикие люди. Сомату и юраки сердились на них за то, что они промышляли и истребляли диких на их земле, на их местах. Наши предки стали воевать с сомату и юраками. Победили их и прогнали вверх.
Но юраки не хотели уступить землю, на которой они промышляли диких. Собрались большой ордой и снова пришли. Решили юраки воевать с нашими людьми только днем, а ночью не воевать. Пришли юраки и наши люди друг к другу в гости. Юраки говорят:
- Будем драться на земле, которую выберем.
Наши люди согласились. Юраки выбрали сопку Комогуо и стали на ее вершине. Наши люди стояли внизу, под сопкой.
Стреляя и смотря сверху вниз, юракам было трудно видеть на земле наших людей. Все их стрелы пролетели мимо. Наши люди хорошо видели юраков. Они выделялись на небе, стоя на вершине сопки. Стрелы наших людей, оперенные перьями куропаток, попадали в цель. Половина юраков погибла, половину отогнали за Енисей.
Потом пришли русские и обложили наших людей податью. Сперва русские приучали наших людей к табаку, подавая его им на конце копья. Позже, когда наши люди стали платить подать, они ее тоже подавали на конце копья, так как боялись русских, будучи совсем дикими людьми.
Рыбу тогда они сетями не ловили. Только кололи ее копьем, плавая в ветках, сделанных из ровдуги.
45. История авамских нганасан
Бог сделал двух людей. Были это самоди или русские, не знаю. Одежды никакой не было у них. Теперь бог сказал им:
- Траву не ешьте.
Бог ушел. Два человека сидели. Потом пришел еще один человек. Они его спросили:
- Ты какой человек?
- Я человек.
с.161.
- Что ешь?
- Траву ем.
Двое людей травы поели. Верно - сладко. Но посмотрели они друг на друга, стало им стыдно, и закрыли они себя травой. Пришел бог и говорит:
- Ну, траву ели?
- Не ели.
Бог посмотрел:
- Ну, ты мужчина, а ты женщина.
Увидев это, бог покинул их. После этого стали они жить. Много детей стало, целый народ.
Дети ходят, никакого языка не зная. Бог посмотрел:
- Почему не говорят? Ну! Пусть не умрут.
Бог ртом сильно подул. На народ сильный ветер пошел. Теперь люди все упали, умерли. Все умерли. Посмотрел бог: все умерли. Тогда опять немного подул. Люди стали оживать, вставать. У одного мужчины и одной женщины один язык стал - русский, потом у других мужчины и женщины - юрацкий, потом у других - карасинский. Здесь двух человек родил бог - самодей, авамскую орду.
Затем наших людей много стало. Наши мужчины, хорошую женщину найдя, мужа убивали, женщину брали. Так жили и решили:
- Ну! Куда-нибудь надо идти. Может быть, богатых людей найдем, тогда живот у них отнимем.
Сколько-то товарищей собралось, двадцать или тридцать, и ушли. Пошли они в эту землю и нашли здесь хантайских. Стали воевать и побили хантайских.
Против Бархатова, на краю тундры, у реки Дудыпты, есть сопка Камагуо (по-хантайски - Камаго). Тут Чунанчары, Порбины, Линанчары и Нгуомдя с хантайскими сомату и карасинскими мункаси воевали из лука. Может быть, десять лет воевали.
Оставшиеся в живых хантайские убежали за Енисей и даже дальше. Тут тогда помирились. Хантайских девок купили, карасинских девок купили. Авамская орда тоже отдала четыре девки.
Потом юраки пришли войну поднимать на хантайских. Хантайские думают: "Авамские раньше убивали нас, хантайских. Юраки, однако, нас тоже будут убивать. Авамские самоди теперь нашему народу родня. Надо как-нибудь искать себе в помощь солдат у родни авамской орды".
с.162,
Тут теперь пришли юраки. Стали воевать с хантайскими. В первой драке убили юраки одного хантайского. Тушу убитого согудали юраки.
Хантайский князь сказал:
- Ну, пусть ночью пойдут которые-нибудь искать солдат у авамской орды. Пусть идут так, чтобы юраки не видали.
Тихонько послали хантайские две санки. На другой день опять воевали остальные люди. Опять двух хантайских убили юраки и согудали их. Кончился день, настала ночь. Тут две санки пришли, привезли одного авамского самодина, по имени Торуда Линанчар.
Настал теперь опять день. Настал день, и стали опять драться. Теперь ни одного хантайского юраки не убили. Настал опять вечер. Хантайские говорят:
- Ну, надо сходит в гости к юракам.
Чумы хантайских и юраков стояли близко у озера. Два человека хантайских пошли в гости к юракам. В чуме сели близко они к юрацкой девушке. Юрацкие удалые люди тоже здесь сидят. Начальник юраков тоже есть тут. Юрацкий удалый человек сказал:
- Вы, хантайские, никуда не ходили?
- Нет.
- Как не ходили? Однако, пришел кто-то. Стрелы другие прилетают, лицо видели мы другое. Однако, привезли вы себе солдат. Однако, авамские пришли.
Наступило время ложиться спать. Хантайские вернулись в свой чум. Один из ходивших, удалый парень, сказал:
- Узнали юраки авамского человека.
Настало утро. Торуда говорит:
- Дайте мне другую парку, другие стрелы.
Поменялся он с хантайским удалым парнем паркой и стрелами.
Когда настал день, стали они опять драться. Юраки говорят, видя человека в одежде Торуды:
- Ну, вот новый человек пришел!
Теперь дрались. Юраки теперь все время кричат. Двумя стрелами люди стреляют. Стоят плотно, как стена.
Теперь пустил Торуда стрелу. Одного юрака ранил. Но хоть раненый этот юрак, еще хочет драться, вытаскивает стрелу из бока. Хантайский парень побежал к юракам. Торуда тоже к юракам близко подошел. Удалый юрак теперь пропал. Теперь хантайские одолевают юраков. Стали теперь юраки умирать.
с.163.
Теперь тут юраки вернулись обратно. Аргиш увезли с покойниками на санках. Теперь перестали драться.
Потом русские пришли. Поймали (покорили) хантайских и авамских. Князя сделали русские. Но наши люди убивают друг друга по одному, не живут мирно.
Теперь царь говорит:
- Как сделаю их мирными? Пошлю я семь казаков. Семи казаков руки дойдут до князя. Семь казаков увидя, будут самоди мирными.
Шесть казаков удалы-то удалы, один ленивый-то ленивый. Пришли казаки к князю авамской тундры и говорят:
- Женщин нет - очень нам плохо.
Потом один казак говорит:
- Я с этой женщиной буду спать. Пусть у нее муж есть - можно отнять.
Другой казак говорит:
- А я с этой буду.
Тогда князь говорит:
- Неладно, казаки, говорите. Так худо, война будет. Мужья все равно так лежать не будут.
Казаки отдельно спали. Спали казаки, заговорят утром.
- Однако, как-то нам неладно. Женщин надо. Пусть или мы умрем, или мужья умрут.
Князь говорит тогда с народом. Как быть? Народ говорит:
- Убить их можно, от этого худо не будет.
Князь конец, рогатины точил. Казаки говорят:
- Почему точишь рогатину?
- Дикого добывать.
Настал вечер. Казаки говорят:
- Ну, будем женщин брать.
Князь говорит:
- Почему неладно говорите?
Опять казаки отдельно спали. Утром встали. Пурга, ничего не видно. Князь говорит:
- Ну, будем аргишить.
Казаков на семи нартах один ямщик, наш человек, таскал. Аргишили теперь семь казаков. Князь поджидал их на дороге я шестерых заколол по очереди рогатиной. Седьмой, ленивый, ночью убежал. Запрягли хороших оленей, но не нашли.
Настало лето. Потом пришла другая зима. Дошел до царя ленивый казак и говорит:
- Моих товарищей убили самоди.
с.164.
"Что стану делать? Опять, однако, прикончат, если пошлю кого", - думает царь и сказал князю тунгусов:
- Убей князя самодей.
Князь тунгусов выбрал удалых людей. Теперь эти люди искали наших людей, искали и нашли прямо против Урядника. Настигли князя и убили его. Только оставили живых двух женщин. Теперь мирными стали люди. Говорили наши люди:
- Однако, худо нам будет за войну.
Вот так дошли до этого времени.
46. Силач Сангуды
Был наш человек Сангуды Чунанчар. За раз съедал тридцать куропаток, пятнадцать рыб. Тридцать рыб добыв, пятнадцать строгал, пятнадцать варил и тоже съедал. Всего тридцать. Очень ленивый человек он был.
Откуда-то сверху вести пришли: юраки едут, воевать хотят. Близко пришли юраки - встали, чумы сделав. Юраки ночью не убивают. Ночью убить - грех, говорят. Послали юраки сказать нашим людям:
- У вас кто удалый?
- У нас нет удалых, - отвечают те. - Только в отношении брюха один человек удалый есть. Воевать если захотите, у нас тоже только один этот человек есть. А у вас сколько хороших людей?
- У нас тоже мало. Один есть самый удалый. Ну! Завтра войну начнем.
- Нет, завтра не начнем. Надо завтра двух наших удалых людей вместе кормить.
- Ну ладно! Чем их кормить будем?
- Два оленя убьем их кормить. Ваш человек какого оленя будет есть?
- Тарагайку совсем съест. А у вас кто этот имеющий большое брюхо человек?
- Сангуды.
- Какого он оленя съест?
- Наш четырехлетнего быка съест.
На другой день наши люди к юракам в чумы пришли. Вместе уселись. Двух оленей убили, сняли шкуры и положили в котел.
с.165.
Сильный юрак сидит рядом с Сангуды. Поднесли Сангуде четырехлетнего быка, юраку - тарагайку.
Оба человека своих оленей съели. Резали мясо кусочками и съели. Ничего не осталось, только кости выбросили.
Сангуды, поев, кругом себя посмотрел. Видит: семь женских ножей воткнуты в землю остриями вверх позади него. Если бы после еды он прилег, то зарезался бы. После еды должны были они воевать.
Говорит Сангуды:
- Если все слабые люди будут воевать - это напрасно. Надо лишь нам двоим сразиться. Напрасно зачем людям умирать?
Отвечают юраки:
- Что в этом худого? Пусть так будет.
Теперь открыли из чума на улицу двери. Всякие веревки с пути убрали в сторону дверей. Сангуды смотрит на улицу в открытые двери. Видит: за дверью семь высоких женских грузовых санок рядом стоят. Думает Сангуды: "Однако, все эти санки полны добром. Через них, однако, прыгну".
Перестав есть, качнулся Сангуды и сразу вскочил на ноги. Одним прыжком достиг двери, другим выскочил на улицу, третьим перепрыгнул все семь санок и побежал к своей санке. Дойдя до своей санки, взял из нее лук и стрелы. Лук взяв, уперся на него и ждет юрака.
Юрак тоже к двери прыгнул, затем на улицу, затем через санки. Но, перепрыгнув через санки, упал. Слышно насилу было, как он прошептал:
- Товарищи! Я горло оборвал!
Тут старые юраки на шесте черное сукно подняли. Сперва красное было поднято. Теперь его уронили и черное поставили. Обращаясь к Сангуды, так сказал старый юрак:
- Наш самый удалый умер. Тебе равного человека нет у нас больше. Давай мириться. Что надо тебе, возьми.
Сангуды привязал лук к колчану и, волоча его за собой, пошел к чуму. Грузовые женские санки осмотрел. В одной санке полно было всякого живота. Из оленей два лучших быка поймал и к этой санке привязал.
Говорит:
- Запрягайте! Я эту санку возьму.
Затем опять маут взял и в табун пошел. Самых лучших четырех яловых бангаев поймал.
Их и ту санку увез. Юраки ушли обратно по своей дороге.
с.166.
Сангуды поехал вслед за ними. Поравнялся с передовщиком и с луком в руках едет с ним рядом. Юрак просит:
- Сангуды! Такого, как ты, у нас человека нет. Не сердись, мы уходим.
Сангуды вернулся. Юраки с тех пор бояться стали. Навсегда ушли. Это было после большой войны с юраками. После этого юраки никогда не приходили. Теперь все.
[Дополнение рассказчика:]
Стрелы мы хранили раньше в мешке за спиной. Мешок был весь в пуговицах (бляхах). На груди была большая застежка.
47. Война с юраками
Старые люди наши на Аваме жили. В этой земле все сомату-люди в одно место сошлись, потому что об юраках вести пришли. Потом юраки пришли. Двумя большими кучами стали друг против друга самоди и юраки. Среди сомату одна вдовая женщина есть. У этой вдовой женщины сын есть тонгсага (удалец). Сомату-барба говорит:
- Есть вести, что в какой-то земле, в Авамской говорят, Торуда есть. Надо Торуде вести послать, пусть нашей стороне он пособит.
Ну, пошли относить вести. А перед тем как воевать стали, перед самым началом войны, та вдовая женщина все время лес рубит. День и ночь лес рубит. Как хребет, нарубила лесу. Из этого лесу забор*106 устроили перед чумами сомату.
Юраки торопятся, подняли красное сукно на хорее и говорят:
- Давайте воевать.
Ну ладно, воевали. Два дня воевали, нескольких сомату убили юраки. В это время Торуда пришел.
Торуда с Авама с посланными за ним людьми ушел вверх. До речки Дудинки дошел. Вверх по речке Дудинке есть Сиговое озеро, на правом берегу Енисея, недалеко от теперешнего станка Вершининского. У озера есть большая лайда. Чумы обоих куч стояли на этой лайде. Был на этой лайде лес, его весь вырубила та женщина. Торуда пришел и говорит:
- Ну как живете?
- Как живем? Уже десять человек умерло, убито.
с.167.
- Кто первый поднял красное сукно? Вы подняли? Кто вперед поднял его?
- Юраки нас вперед за два дня сукно подняли.
Тут Торуда сразу поднял красное сукно. Теперь стал воевать Торуда. У него не было двух клыков, поэтому звали его Тимилахуо (Тими-лахуого). Быстро, как рыба, крутясь, пошел он на юраков. В этот день со стороны сомату ни одного человека не убили. На стороне юраков много людей было убито, больше десятка за один день.
Настал вечер. Перестали воевать. Говорит Торуда:
- Ну пойдем гостевать.
Два человека ушли к юракам в гости. Торуда пошел и сын старухи-вдовы - Дёйба-ны-нё-батуру (или Дёйба-сыру-ны-нё-батуру). Пришли в чум к главному юраку. Без парки лежит в чуме удалый юрак. Юрак-тонсудя отдыхает. Ну, там гостевали, разную вкусную еду ели. Вместе с сидящим без парки юраком-тонсудя гуляют. Потом Торуда и сын вдовы-старухи домой ушли. Когда они ушли, удалый юрак-тонсудя сердце себе потирает.
- У, отец! Мое сердце боится. Этот, который около меня сидел, со сломанными зубами, меня очень напугал. Совсем у меня сердце испугалось. Этих двух людей видел да совсем пугался.
Утром встали. Торуда опять красное сукно поднял. Говорит Торуда сыну вдовы:
- Мою парку носи, а я твою парку носить буду. Но знай, что юрацкий удалец - действительно удалец. Когда будешь драться с ним - береги только свою душу. Я тоже близко от тебя буду. На меня поглядывай, я с другой стороны его отведаю. Ты только душу свою береги.
Ну, стали драться. Оу! Юрацкий удалец ревет:
- Был Торуда без зубов! Почему сейчас у него зубы целые? Парка-то будто та. Ну все равно, что поделаешь!
Ну, теперь юрак-удалец про второго нашего человека забыл. Больше никуда не смотрит, только на сына вдовы в парке Торуды. Оу! Хочет он его убить. Тогда подумал Торуда: "Пока он не убил его, надо его отведать".
Зашел с боку к юраку-удальцу и отведал его. Стрела Торуды попала юраку в бок и с другой стороны вышла. Теперь упал юрак на землю и умер. Когда удалого юрака убили, тогда легко стало нашим людям воевать. На стороне юраков целый табун людей убили, половину всех юраков убили. Пока убивали, вечер стал. Стало темно - перестали воевать.
с.168.
Утро стало. Встали. Ну, красное сукно опять поднял Торуда. Когда поднял его, с юрацкой стороны один старик пришел. Пришел этот старик и одну стрелу держит в руке.
- Эй! Это чья стрела? Сына моего она убила! Чья это стрела?
Два тонсага (т. е. два удальца, Торуда и сын вдовы) оба пошли к нему.
- Ну, два удалых пусть оба подойдут! Я ножом убью этих двух людей, - старик юрак говорит.
Старик сомату-барба говорит:
- Кто будет душу давать? Душу почему будем отдавать? Ты свою душу будешь давать? Я барба и душу давать не буду. У меня людей мало. Иди! Ничего, ни одной души тебе не дам. Иди домой!
Ну ладно. Юрак старик обратно пошел. Идет, и ревет, и плачет.
- Ну плачешь, да что из этого, - Торуда говорит, - кто тебя сюда звал? Мы тебя не звали. Сам, своими ногами сюда идешь. Я чем виноват? Я как будто не виноват. Юраков убивать мы сюда не звали. Сами они пришли за богатством. Хотели наших людей убить и их живот взять. Поэтому после этого я сюда пришел. Правда, убивал я все-таки, бог мне помогал. Теперь я половину живота юраков возьму. Юраки очень богаты, очень богаты.
Назавтра юраки аргишили. Чего им дожидать? Теперь боятся они наших людей. Ну, Торуда-то говорит:
- Вчера с очень худым умом, по-моему, приходил старик. Нынче они аргишили. Ты, сын вдовы, беги за их аргишами с той стороны, - товарищу говорит, - а я побегу с этой. Побежим с обеих сторон аргишей и впереди их соединимся.
Ну, двое сильных*107 побежали. Выбежали вперед аргишей и в снег зарылись на самой дороге. Только успели так сделать, подошли юрацкие аргиши. Впереди тот старик едет. Сидит согнувшись на санке, никуда не смотрит, только оленей гонит вперед. Передовой его бык дошел до дороги Торуды и остановился.
Старик оглянулся:
- Хома! Кричали ли, что ли? Олень почему остановился?
Вот тогда, когда он лицом в другую сторону смотрел, Торуда одну стрелу пустил:
- Ну иди со своим сыном в одну кучу!
Ну, теперь домой пошел Торуда, половину живота юраков
с.169.
взяв. Половину оставил народу - нюки ли, волки ли, лисицы ли - все взяли у юраков. Говорит Торуда своему товарищу, сыну вдовы:
- Ну, товарищ! Хоть ты, хоть я, не знаем своей силы. Не знаем оба, равны или нет. Ну, товарищ} Ты две стрелы возьми, я тоже две стрелы возьму, испытаем друг друга.
Говорит сын вдовы:
- Ну, однако, мне плохо будет. Однако, моей силы меньше окажется.
Торуда говорит:
- Много стрел не будем употреблять. Вот четырьмя стрелами друг друга отведаем. Ну теперь!
Отведали друг друга каждый двумя стрелами. Оба равны оказались. Ни один из них не одолел товарища. Тогда говорит Торуда:
- Ну, парень! Эту землю теперь ты храни. А я тоже там, на Аваме, буду землю хранить. По земле нашей дороги дальние. В эту землю из моей земли ходить далеко. А в моей земле жителей тоже много. Три земли я храню - живущих по Аваму, по Таймыру и по Хете рекам. Твоя земля только Дудинка-река и лес Пайтюрма у озера Пясина. (Лес кругом озера Пясина назывался Пайтюрма. В этом лесу в старину наши люди жили. Тогда людей много было, говорят.) Так будем землю делить. Нас сейчас только двое. Потом, может быть, родятся тоже такие люди, как мы.
Так сказал Торуда и ушел обратно на Авам. Здешний народ ожидает вестей об юраках. Ну, потом вести опять пришли об юраках.
Ну, что будем делать? Стали теперь люди опять стрелы готовить, наконечники стрел делают; некоторые луки готовят. Говорит барба:
- Ну что будем делать теперь? Надо про юраков верно узнать, надо к ним людей послать. Саночных оленей где найдем? Надо хороших оленей искать.
Один худенький старичок есть, совсем бедный. Говорит барба:
- Эй, старик! Про тебя вести есть, что есть у тебя один олень-важенка. Дашь ее, чтобы людям душу сохранить?
- Парень! Не знаю. Я сам ее мало-мало-таки запрягаю. Запрягаю, да огонь в глазах, когда еду на ней, земли от этого огня не видно. Но одну как ее будете запрягать? Ну что поделаешь. Одну ее одной постромкой запряжем. Ну ладно! Еще
с.170.
третьяк у меня есть. Его впрягайте, в две постромки тогда впряжете. Ну, моя речь вся. Запрягайте.
Тут был еще один оленный человек. У этого человека сын был. Этот парень, имя его Тала-не (Оленного сын), запряг четырех бангаев и поехал вместе с сыном вдовы, едущим на важенке и третьяке.
Ну, поехали. Едут, едут. Против Дудинки, за Енисеем, хребет есть Бэгичэму, или Бугуча по-хантайски. На этом хребте остановились. За этим хребтом большая лайда есть, а на ней - озеро. Увидели: с хребта за лайдой много аргишей идет. Дошли до озера на лайде и остановились. Это все юраки. Сыру-ны-нё-батуру (т. е. сын вдовы) и Тала-нё тоже съехали со своего хребта и остановились на другом берегу озера. Слышат они, как юраки говорят за озером, - день очень ясный, далеко все слышно. Две санки отделились от юраков и пошли вокруг озера. Сын вдовы говорит товарищу:
- Ну попробуй, иди вперед, им навстречу.
- Как один пойду? Вдвоем надо пойти. Может быть, не одолею один, может быть, передовой олень зауросит, будет к санке обратно заворачивать, вперед не пойдет.
- Ну ладно, не мое дело, - говорит сын вдовы. - Ты жди меня, а я пойду вперед.
Ну, сын вдовы пошел, за ним на четырех своих бангаях поехал все-таки оленного человека сын. Ну, юраки почему на плохих оленях будут ехать? Едущего на четырех бангаях оленного человека сына со всех сторон окружили. Бьют и теснят его. Он лук все-таки как-то схватил и несколько юраков убил. Но все-таки убили его юраки. Как не убьют его? Такое множество юраков стреляло! За сыном вдовы два самых удалых юрака погнались. Въехал сын вдовы на хребет Бэгичэму и за него ушел. Въехали все юраки на этот хребет и вдаль глядят. За Енисеем в лесу, сколько только видно, все дым стоит от чумов. Говорят юраки, остановившись на хребте:
- Тех людей слишком много. Что будем делать, товарищи? Одного человека мы все-таки убили. Убить-то убили, но у нас не все люди одинаковые, некоторые есть и плохие. Ну как, товарищи? Тех многочисленных людей, дым от чумов которых мы за рекой видели сейчас, мы, однако, не одолеем. Если нападем, однако, много нашей крови прольется. Я все-таки свою голову не хочу оставить. Жалко те души, которые убиты, но, что поделаешь, надо вернуться. С той стороны, однако, удалый человек приходил. Только что здесь был, а теперь уж за Енисеем ушел.
с.171.
Однако, таких людей не одолеем. Стрелы свои все-таки в крови вымажем, в крови того человека, которого убили.
Ну, потом говорят некоторые юраки:
- Оу! Что это там движется у берега Енисея? А ну пойдем искать.
Выехали на самый Енисей. По льду вдоль самого берега едет на собаках на нарточке старичок. Оу! Юраки к старику подъехали. Остановил собак торилом старичок, привязал собак. Оу! Идет к юракам старичок. Трясет рукой, рукавицу снимает, говорит по-русски:
- Здорово, здорово! Здравствуйте!
Руку подал. Один юрак ему руку протянул, а другой рукой его ножом в бок уколол. Ну, старика русского теперь вспороли ножом. Все свои луки, все свои стрелы в крови мазали юраки.
- Ну, теперь все-таки воротиться можно. Все-таки кровь покажем. Двух людей все-таки убили.
Теперь юраки повернули обратно, боясь на наших людей идти. Вернулись и больше не ссорились, перестали. Навсегда ушли они, и русские их не поймали. С тех пор юраки никогда не воевали.
Эта война была вторая война с юраками. Первая была при Сойму сыне.
[Дополнение рассказчика:]
Забор между сражающимися называется фа-морю или фаморюда по-нашему и фэ-морю или фэ-морузо на языке сомату. Этот забор делали не столько для укрытия от стрел, сколько для того, чтобы за него уносить своих убитых, чтобы юраки их не вспарывали и не мочили свои стрелы в их крови. Юраки такие заборы не делали. Наши люди все, и авамские и сомату, делали их. Они тоже пороли убитых юраков, макали стрелы в их кровь и мазали ею луки. Поэтому юраки кричали: "Почему мы такой забор не делаем? У нас людей бы не пороли".
Делали этот забор в ста-ста пятидесяти саженях от чумов. Когда воевали, старались дальше этого забора врагов не пускать. Его строили только с одной стороны, откуда нападали. Обычно этот забор не обходили, так выбирали место для него. Удалые враги подбегали к самому забору. Обычно сражались перед забором и только убитых перебрасывали через него, чтобы они не достались врагам. Но иногда за забором ложились и стреляли.
с.172.