20. Боги промыслов

Юрак кружал. Не знаю, отсюда ли закружал, но кружал, кружал и на берег моря пришел. На берег моря пришел и, когда пришло к нему слово, остановился. Потом от моря в тундру, в хребет, ушел. Идет, идет, пусть хоть неделю идет.

- Оу! Я голодный стал!

Диких-то много. Ну, один табун увидел, одного жирного пороза добыл. Оу! Зима стала. Пока кружал, настоящая зима стала.

- Этого дикого как буду обдирать? Надо малицу делать. Буду обдирать его не разрезая, целиком шкуру сниму.

Снял с дикого шкуру целиком. Надел ее на себя. Стал видом все равно как олень. Тут около убитого дикого ночевал. Зима если стала, как иначе, снег разве не выпадет? Всего его закрыло снегом. Ну, так он потом заснул.

У! Ночью что он услышал?

- Кто мое мясо ест?

Посмотрел.

- У! Это медведь ест мое мясо.

Пока подымался на ноги, очень боялся медведя.

- Убый! Почему мою еду ешь? Тебе промышлять лень стало, что ли? Ну, я по сравнению с тобой более умелый охотник*52, что ли? Почему мое мясо ешь?

Встал на ноги и, в какую сторону было лицо, в ту и пошел по тундре. Медведь здесь остался. Так идет, идет. Куда лицо глядит, так и идет целую неделю. Оу! Опять голодный стал. Как голодный не станет, если пешком идет? Дорог, по которым можно было бы идти промышлять, совсем мало стало. "Не знаю, найду дикого или нет". Идет, идет. Оу! Три маленьких теленка нашел. Оу! Одного теленка-то убил. Ну, мягкое мясо. Около этого мяса ночевал. Ночевал и опять говорит:

- Оу! Опять кто мясо ест?

Ну, глядит.

- У! Какой это черный песец мясо мое ест? Шкура его легонькая. Может быть, людей найдя, кому-нибудь ее продам.

Хотел его из ружья отведать. Песец перестал есть и говорит ему:

- Оу! Каких ты людей парень? Оу! Почему ты такой бестолковый?  Того, кого ты перед этим оставил, ты, испугавшись, оставил в живых, а меня не боишься, убить хочешь. Тот был такой же, как и я. Почему не отведал, побоялся? У меня ведь

с.69.

тоже душа. Не собаки душа. Меня не хотел бы убить, хорошо ходил бы. Теперь я очень рассердился.

- Эй! - юрак говорит. - Почему ты таким, с виду хорошим, являешься? Волком ты был бы, не хотел бы отведать тебя. Черного песца захотел убить - оттого себе муку найду.

- Меня хотел ты убить, за это теперь ты муку найдешь, - сказал песец, выпрямился и убежал в тундру.

Ну, юрак что будет делать? Потом опять пешком по тундре пошел.

Шел, шел. Оу! Никаких зверей дорог не стало. Даже мышки дороги нет.

- Ну эй! Что поделаешь! Плохие дни ко мне пришли, совсем ослаб я.

Ну как иначе? Ничего, даже мышек не нашел. Совсем ослаб юрак. Перелезая через одну застругу, семь раз отдыхает, сидит. Идя, упадет и так ночует. Силы не стало у него совсем. Лежит он теперь на одном месте.

0у! Впереди высокую землю видно. Эй! Так насилу, насилу на хребет влез и на его вершине упал. Неделю лежит здесь. 0у! Как-то открыл он глаза и посмотрел, насилу сидя. За хребтом видит реку. Река вся разделилась на протоки, на семь проток. Там, где река разделилась на протоки, три чума стоят. В голове реки три сопки ли, что ли, стоят. Как ножи, торчат.

Вот, увидав это глазами, прямо к среднему чуму идет. Около среднего чума один человек стоит в белом сокуе. 0у! Меня увидев, смеясь, подошел тихонько и говорит:

- Эй! Какой человек пришел? Наготово-то видом худой. Эй! Раз такой видом плохой человек пришел, иди в средний чум. В средний чум войдешь, на одной его стороне моя сестра сидит. Сядь около сестры. На другой стороне мои отец и мать сидят. Они не такие, как все люди. Если их бояться будешь, к сестре ближе садись. Я же должен сейчас идти. У меня пущальни есть, а в чуме никакой еды нет. Может быть, в пущальни рыба попала. Долго не будешь ждать, я скоро приду.

Вот попал юрак в чум. Оу! На одной стороне одна девка сидит, на другой два сигэ или что другое. Только глаза у них видно, все волосами покрыты. Одежды никакой на них нет, все волосы. Сел недалеко от девки. Она не говорит: какой человек пришел?

С улицы тот первый человек три худенькие рыбки принес. Старик посмотрел на них и потом говорит:

- В реку какая рыба пришла? О! Талан-то лучше стал, все-

с.70.

таки три рыбы поймали. Это еще какой один человек, третий, у вас оказался? Ничего шерсти на лице нет. Откуда он пришел, откуда пришел?

Говорит тот парень в белом сокуе:

- Это заблудившийся голодный человек пришел.

Потом говорит старик:

- Ну, пойду посмотрю, в сети, может, еще какая рыба попала.

Вот куда-то недолго он сходил, пришел и двух людей, пополам вдоль распластанных, принес.

- Оу! Старуха! У нас все-таки талан. Две очень жирные рыбы попали.

Эй! Тут тот, другой человек, в белом сокуе, который три рыбы принес, говорит:

- Талан откуда возьмем? Такую рыбу если есть буду, костный мозг мой когда лучше станет. Ну, пойдем, парень, на улицу, будем ходить маленько. Все-таки глаза твои сейчас видны стали.

Вышли на улицу юрак и тот, другой человек. Этот человек говорит:

- Ну, парень! Место, в которое ты попал, очень с виду худое. Эти три чума - это чумы хозяев промыслов. Они держат все промыслы на земле. В одном чуме старший брат, в другом, пашем - средний и в третьем - младший брат. Все промыслы находятся за тремя земли насторожками. Если мы эти насторожки  пошевелим, у нас и у людей на поганой земле много промысла будет, много еды будет. Сейчас мы такую насторожку сломаем, отца насторожку сломаем. Никак он сам нам и людям не хочет дать промысла.

Теперь они пошли и пришли в середину между тремя сопками. Так кругами шли, шли. Три тонкие заструги нашли между сопками.

- Ну, парень! Ложись, не гляди, а только слушай.

Теперь юрак лег, глаза рукою закрыл. Тот, другой человек застругу сломал, все равно как дерево сломал.

0у! Теперь слышно стало, будто вода потекла, слышно стало, как песец лает, крик разных зверей стал слышен. Всякие звери кричат, на свободу выйдя.

- Теперь гляди, - тот человек говорит.

Оу! Из этой сломанной заструги река вытекла. Близ нашего среднего чума потекла и потом в большую реку попала. Рыбу в этой реке видно.

с.71.

- Теперь, товарищ, ты в те, в другие чумы не ходи, - говорит человек в белом сокуе, - пойдем к пущальням.

Пришли к сетям, три больших чира в чум свой принесли, насилу их подняли. Оу! Старик говорит:

- Оу! Эти два парня хорошую рыбу принесли. Ну, я к своим сетям пойду.

Три рыбы насилу сагудали три человека. Потом парень в белом сокуе куда-то ушел. Только он ушел - оу! - старик-то пришел. Две половинки людей принес. Ничего на них нет, ни мяса, ни кишок, одни кости. Оу! Старик с виду стал очень плохой, сердитый. Сел на свое место к старухе и говорит:

- Оу! Парень, вновь пришедший парень! Мой сын наготове плохой. Что-нибудь сделает, ничего не скажет. Что-нибудь он не трогал?

- Оу! Дядя*53, не знаю! Что я видел? Никуда я не ходил.

- У меня парень - вор. Ну, говори, что видел!

- Оу! Эти три сопки мы нашли. Там мой товарищ одну застругу сломал.

- Хм! Вот до чего у меня парень непослушный. Вот из-за него у меня талан совсем худой. Теперь, когда он придет, обоих вас буду есть. Пока рыбу ешь. Нынче вы три рыбы съели, потом я вас трех, двух парней и одну девку, всех вас есть буду.

Рассердился чума хозяин на юрака и вышел из чума. Оу! Целый день его нету. Вечером старик пришел, три худые рыбы принес и говорит:

- Ну, все-таки сейчас есть вас не будем. Будто все я собрал, что он выпустил. Будто ни одного сига не отпустил.

Вот теперь три худые рыбы целую неделю едят. Неделя прошла, говорит парень в белом сокуе:

- Оу! На эту землю почему люди попадают? Опять ко мне хороший ум пришел - надо поганой земли людям помогать. Для меня это очень плохо, когда люди сюда попадают. Ну, пойдем на улицу.

Опять пошли к сопкам и все три насторожки, три заструги сломали. Потом говорит человек в белом сокуе:

- Ну, парень! Теперь мы в большое дело попали. Тебя бы не было, я бы в дело тогда не попал. Тебя жалея, чтобы тебя накормить, тогда я застругу сломал. Эти три насторожки сломал я тоже, твою голову жалея. Теперь, хоть худую речь я услышу, хоть хорошую речь услышу, буду я гостевать в чуме старшего дяди.

Ну, зашли в другой чум. Там старик со старухой. Еще только

с.72.

мало-мало старик. Весь в волосах, лица не видно. И у старика и у старухи глаз нет. Оу! Старик-то говорит:

- Старуха, дверь-то отчего шевелилась? Кто пришел? Гости пришли?

- Оу! Я тебя больше вижу, что ли? Глаза у меня есть? Будто два гостя пришли. Один из них будто наш парень пришел.

- Эй! Нынче был разговор. Брат мой говорил, когда сети глядел: "Шибко ворует мой парень". На три чума только один парень у нас. Пойду сам посмотрю. Ну, сидите, сидите, ребята, может быть, рыба попадет. Покормлю вас.

Потом ушел слепой старик. Оу! Недолго ходил и пришел. Оу! Две половинки людей принес, совсем без мяса, одни кости. Говорит старик:

- Эй! Этот талан вчерашнего еще хуже. Два дня едим такую еду. Такую еду есть стану, долго жить не буду, скоро помру. Ну, сын моего брата! Ты что-нибудь не наделал опять?

- Для чего твоего брата живот кто-нибудь будет брать? Ты из живота своего брата что-нибудь имеешь?

- Так-то так, все время отец твой говорит: один ты у нас сын, и то совершенный вор*54. Хоть и попадется, да все равно ничего не скажет. Это вот с тобой какой-то новый парень пришел, однако, у этого парня ум не такой, как у тебя, хороший. Пусть он скажет.

- Эй! Старик! Что много говорить стану? Три заструги нашли, трех заструг края ломали. Из этих заструг, из сделанных дыр, вода ушла, песец ушел, всякий промысел ушел, - заблудившийся юрак говорит.

Ну, это услышав, бакари и малицу быстро одел старик и на улицу ушел, сказав:

- Подождите! Нас ожидайте.

Теперь он ушел, те двое ждут его. Вот эта пора, вечер настал. Оу! Старик пришел:

- Оу! Ну, пока тебя наказывать не будем, есть пока не будем. Одного бы хоть сига упустили, обоих бы вас съели.

Потом оба парня на улицу ушли. Никакой воды опять нет, никаких следов зверей опять нет.

- Ну, нынче-то хоть живые будем - и то хорошо.

К сетям пошли, три худенькие рыбы принесли. Ну, так и легли спать. Несколько дней живут, три дня живут, едят только эти три худенькие рыбы. Потом говорит парень в белом сокуе:

- Пойдем на улицу.

с.73.

Ушли на улицу.

- Чего напрасно будем на улице дожидаться? Будем оленей собирать. У нас есть оленей табун, - парень в белом сокуе говорит.

Ну, пошли они оба к оленям. Пришли к месту, где река на три разветвляется. Теперь тот человек в белом сокуе ревет во все горло: "Эхэ-хзй! Эхэ-хэй!" Оленей собирает. Табун со всех сторон земли идет. Всякие, всякие олени к двум этим людям близко идут. Спереди три быка пришли. Один из этих быков одну веревку тащит. Но не по земле волочится эта веревка, а прямо вверх стоит. Вся в сучьях эта веревка.

- Оу! Друг! Это какие олени? - заблудившийся юрак говорит.

- Это моих отцов олени.

- Это что за веревка вся в сучьях?

- Это такая хорошая веревка, по которой шайтаны приходят, шаманы приходят, покупают еду у этих богов, что-нибудь вкусное привязывают к этой веревке в подарок. Это не сучья. Это все шайтаны с шаманами привязаны.

У идущих за этим быком двух быков тоже по одной веревке. Одна тоже вся в сучьях, другая гладкая, без узлов, по земле тащится.

- Это какие веревки опять?

- Это одна среднего брата веревка. Это, которая кверху ушла, веревка. По этой веревке шаманы, идя за шайтанами, вверх идут. За эти узлы хватаются, поэтому эти узлы стали. Эта веревка называется талана веревка*55.

- Ну, так. А эта, другая веревка-то какая?

- Это какая веревка? Мертвецам дорогу-то кто сделает? Вниз по ней спускаются мертвецы, чтобы не заблудиться.

После этих оленей пришел один очень молодой олень, тоже с веревкой. Человек в белом сокуе говорит:

- Это мой олень. За ним шаманы и шайтаны следуют сюда, идя ко мне. Какой олень путается, такого не надо, его оставить надо.

Потом говорит человек в белом сокуе:

- Слушай! Я что-то слышу. Будто в стороне наших чумов пьяных людей голоса я слышу. Будто в один чум они собрались, в старшего брата чуме, и пьяные стали. Этот день моего отца, праздничный день*56.

Теперь повернули они к чумам. Пришли в свой чум. Человек в белом сокуе говорит:

с.74.

- Эй, парень! Мы все равно умрем, наверное. Перед смертью жирного бангая убей.

Юрак-парень вышел и жирного бангая убил. Человек в белом сокуе говорит:

- Сестра*57! Ну, хорошее мясо вари.

Девка мясо все в котел положила, сварила. Сидят они все трое в чуме. Пьяные боги там, в другом чуме, гуляют. Человек в белом сокуе говорит:

- Ну, сестра! Я мясо не хочу. С отцом вино пить хочу. Вы хорошенько ешьте. Жир ешьте, костный мозг ешьте. Есть когда перестанете, ты, сестра, найди место, куда этого юрака спрятать.

Сестра говорит:

- Ну ладно.

- Так, спрятав его, вы потом муж и жена будете. Над вами меня больше кто хозяин?

Сказал это человек в белом сокуе, ничего есть не стал и убежал в другой чум. Ну, юрак-парень с девкой едят, всякое хорошее мясо и жир едят. Потом девка прислушалась и говорит:

- Муж! Что-то я слышу. Ты говорил, что твой товарищ - хороший человек. Твой товарищ - тоже не человек. Этот твой товарищ, слушай меня, шайтанов отец - койка-дясы, шаманов отец - нгоды-дясы. Он на тебя сказывает, говорит, что это ты все три насторожки земли сломал. Я слышу, как он говорит отцу: "В чем я виноват, по-твоему? Этот заблудившийся человек чего здесь дожидает? Это он сюда напрасно пришел".

- Теперь мы что будем делать? - девка говорит. - Этот человек мне не брат. Я сама шаманов мать (нгоды-нямы). Я шаманам слово даю. Шайтанов тоже я мать. Как человек шайтана делает, это я ему показываю, как делать.

Потом вечер стал. Девка говорит юраку:

- Ты мастер санки делать?

- Мастер.

- Ну, раз мастер, то слушай. Мы неделю будем так одни сидеть. За неделю ты четыре нарты сделаешь?

- Сделаю.

- Ну, лес есть, не надо искать, делай. Пьяных четырех дядей*58 не бойся. Ты себе работай, хорошенько дерево строгай. Они не будут говорить, что тебя есть надо. Они не скоро перестанут. Целую неделю будут пить вино.

После этого юрак за четыре дня четыре санки все закончил. Ну, потом как будто слышно стало, что те четверо пить перестать хотят. Девка говорит мужу:

с.75.

- Ну иди сюда.

Юрак зашел в чум. В одном чумовом шесте сук был. Девка его вытащила, в дыру мужа спрятала и опять сук на место положила. Ничего не стало видно. Говорит девка:

- Когда придут сюда, теперь тебя не найдут. Средний брат - шаман. Он тебя искать станет. Ну, когда они шаманить станут, я тебе скажу. От тебя близко сядет человек в белом сокуе,  чума хозяин, но шаманить будет только средний старик, будет тебя искать.

Как только она так сказала, пришел тот, в белом сокуе:

- Ну, сестра! Тот юрак-то где? Я есть его буду.

- Ну, ты бог, ты его и ищи.

- Ну и что? Все равно найду.

Искал у сестры в ноздрях. Залез ей в горло и из заднего прохода вылез.

- Оу, сестра! Куда его положила?

- Ну, то-то и есть, нашел? Ну ищи, ищи!

- Не могу найти, пусть шаман найдет.

Вот стали шаманить. Шаман, как пороз-олень, оделся. Шаманил и только ударил он в первый раз в свой бубен, девка говорит:

- Юрак от меня близко сидит.

Вытащила девка сук из шеста, юрака показала и говорит:

- Вы говорите, что та земля поганая, та земля поганая. Поганой земли кровь-то как будете есть? Вы три отца, все вы боги, отцы. Кроме вас еще боги есть. Они вам скажут: "Почему поганую кровь ели на этой чистой земле?"

Ударил шаман в свой бубен и лег. Всю парку изорвал на себе шаман. Потом бубен унес на улицу, ничего не говорит. Потом пришел и лег в одеяло со своей старухой. Другие два старика со своими старухами в своп чумы пошли и легли спать. Парень в белом сокуе тоже лег и заснул. Девка говорит мужу:

- Ну что сидишь? Четыре быка-то поймай. У которых веревки привязаны, быков всех поймай и запрягай. Я отцов оленей всех запрягать буду.

Теперь поехали домой. По берегу реки, между тремя сопками, поехали. Три маленькие сопки найдя, увидели на них три двери. В эти двери заглянули. Всякий промысел - волки, песцы, черные песцы, всякого промысла тут полно. Все четыре санки всяким добром наполнили.

Ну, четыре санки наполнили. Муж говорит:

- Я эту землю, однако, не знаю. Ты знаешь?

с.76.

Жена говорит:

- Как знать не буду? Тебе эта земля чужая, а я ее знаю.

Теперь пошли. Девка эта на отца олене едет. Ну, сколько-то времени, целый год, едут. Теперь баба говорит:

- Моим глазам тесно стало. Будто эту землю я не знаю.

Муж говорит:

- Будто мне земля знакомая стала.

После этого, дойдя до знакомой земли, муж впереди стал ехать. Потом дошли до крайних людей. Три чума увидели, там далеко. Ну, баба-то говорит:

- Ты сразу там не говори, какое у тебя имущество есть. Присоединяться к этим чумам пока не надо. Сами-то они по одному пусть в гости к нам ездят. Ты же к ним в гости часто не езди.

Теперь стали приезжать к ним в гости эти люди, юраки. Сразу все не приезжают. Один-два дня пройдет, и юрак к ним съездит в гости. Оттуда потом опять человек придет. Как-то старик приехал, с виду добрый человек, еще не очень старый. Говорит он:

- Эй, парень! У тебя какое имущество есть?

- Есть у меня кое-что, есть.

- Олени у тебя наши, одежда не наша.

"Это, однако, старик - добрый человек", - подумал юрак и говорит:

- Я не из хорошей земли пришел. Вот бабу оттуда принес, четыре быка принес. Эти четыре быка к другим оленям не хотят идти, только около чума мох выкапывают и выкапывают.

Узнав этого старика, юрак на песцов и волков десять еще оленей выменял. Целый год тут живут, вместе с бабой своей. Другого года осень стала. Осень стала, да как-то ревет его баба:

- Муж, иди сюда! Когда мы уехали, отцы, напившись вина, спали. Теперь они подниматься начинают. Вставать стали и оленей своих зовут. Поймай наших четырех быков скорей.

Вот юрак четырех быков поймал и говорит бабе:

- Ну держи!

Ну, держит она их, держит и говорит:

- Тех десять оленей тоже всех поймай и держи. Не отпусти их вслед за моими оленями, если я их не удержу. Смотри, ни одного не упусти.

Оу! Как-то баба эта шибко заревела:

- Моя сила-то вся кончилась. Эти олени шибко рвутся. Так рвутся, что не могу их удержать.

с.77.

Выпустила четырех быков.

- Эти выменянные олени какими бегунами стали!

Это муж-то тоже ревет. Вот четыре быка побежали. За четырьмя быками еще пять оленей выпустил муж. Пять оленей насилу удержал.

- Эй! Как так ты не мастер оленей ловить, мука! Этих оленей ты бы не выпустил, этой земли люди кругом по всей земле добром жили бы. Ну, нынче-то ты половину оленей упустил,  теперь половина людей шибко бедной будет. Ну, сколько раз не ревел бы, все равно не придут. Пусть пойдут.

А баба-то брюхата стала. Баба теперь дочь родила. Вот эта девка на ногах стала ходить, большенька стала. Теперь баба говорит:

- Ну, муж, теперь из земли моих отцов опять ревут. Не отец ревет, а тот, кто тебе сперва товарищ-то был, Сирота-бог (Дёйба-нгуо).

Вот он-то ревет, говорит:

- Сестра! Иди сюда. Слишком долго на поганой земле живешь. Ты придешь сюда, все равно на поганой земле теперь твоя дочь останется. Она все равно такая же, как и ты, будет.

Потом, когда дочь стала большой девкой, ее мать, юрака-парня жена, стала хворать, стала близка к смерти. Говорит она мужу:

- Я нынче помирать стану. На вершине самой большой сопки положи меня.

Ну, как это она сказала, и умерла. Померла, и потом три года прошло. Дочь ее совсем взрослой бабой стала. Стала взрослой бабой и шаманом стала. Говорит отцу:

- Отец! Я шаманом стала. Поганой земли шаманов я гораздо больше. Когда человек хворать будет, пусть только мою рукавицу унесут к нему, и он поправится.

Теперь эта девка шибко большой шаман стала. Бубен, всю шаманскую одежду ей сделали. Придет тяжело больной человек, унесет ее рукавицу. Унесет ее рукавицу, к больному месту приложит и сразу поправится.

Теперь этот юрак богатый стал. Другую жену потом взял. А девка остается девкой.

- Мужа не надо мне, - говорит.

Теперь так жить стали, самыми крепкими стали. Сказки-то конец-то тут.

[Дополнение рассказчика:]

Девка, шаманов мать, - она наш бог. Те три волосатых

с.78.

старика - боги. Сирота-бог - наш бог. Он шаманов дает в нашу сторону, талан дает, воруя его у волосатых богов. Он дает также промыслы и души людей. Сирота-бог и шайтанов отец, а девка - шайтанов мать. Имена волосатых богов: слепого - Сеймиачу-нгуо (Безглазый бог), среднего - Нилымы - Комунто-нгуо (Жизнь держащий бог); он же Промыслы дающий бог. Третьего имени не знаю.

21. Происхождение идолов

Кыхэ-лу (Куропашечья парка) живет один своим чумом. Говорит:

- Живой-то я живой, да напрасно мучаюсь, одиноко живя. Лучше сам себя убью.

Воткнул около костра в чуме пешню острием вверх. Вышел на улицу и залез на чум. Оттуда в трубу прыгнул на пешню. Между ребрами попала пешня и насквозь прошла. Но хоть проколот он, душа все-таки не отходит. Вытащил из себя пешню:

- Напрасно не умираю.

Оставил Кыхэ-лу свой чум и пошел пешком. Ушел так и нашел один чум. Тоже маленький чум. Около него лежит много мяса и рогов диких. В этот чум зашел Кыхэ-лу. В нем одну женщину нашел. Сидит эта женщина и обдирает камос с ног дикого. Сел Кыхэ-лу близ нее и говорит:

- Сестра, давай есть. Я голоден.

Говорит женщина:

- Уй! Почему огонь-то потрескивает?

Отвечает Кыхэ-лу:

- Я не огонь. Есть-то давай.

Женщина все время на огонь смотрит и говорит:

- Почему огонь трещит?

Приготовила себе женщина пищу и чай. Кыхэ-лу ее пищу ест и чай пьет. Говорит женщина:

- Э! Чай у меня куда девался? Кто его взял?

Спрятала чашки. Вечером мужчина пришел с промысла.

Диких добывал. Сел мужчина на свое место. Говорит ему Кыхэ-лу:

- Сколько диких добыл?

- Почему это огонь трещит? - говорит мужчина.

- Я не огонь. Сколько диких добыл?

с.79.

- У! Почему огонь трещит? - говорит мужчина.

Женщина говорит:

- Я днем что-то видела. Однако, дьявол пришел.

Вечер стал. Легли спать. Кыхэ-лу тоже спать собрался. Залез к мужу и жене в одеяло. У мужчины жену отнял. Потом говорит этому человеку:

- Твою жену я взял.

- Ищи мне жену теперь.

- Я тебе искать буду.

- Не знаю наверное, но говорят, очень далеко есть семь кунко. У них поищи.

Кыхэ-лу пошел. Два чума нашел. В один снизу под дверь заглянул. Видит: три человека сидят. Носы у них очень большие. Кыхэ-лу с улицы говорит:

- Девку-то давайте, три кункуда.

Говорят те:

- Огонь почему у нас трещит?

Самый старший кунко говорит:

- В нашем народе так делается в таких случаях. Отправляют девку в пустую землю.

Мать кунко обед готовит и говорит:

- Если мы девку отправим в пустую землю и она умрет там, то кто меня хранить будет?

Легла старуха и умерла. После ее смерти три кункуда отправили свою девку в пустую землю. Кыхэ-лу к этой девке на аргиш сел. Далеко с ней уехав, увел ее к своему товарищу. Кунко-девка  говорит дорогой:

- Почему мои олени быстро пошли?

Приведя аргиш к чуму, положил Кыхэ-лу девку к мужчине и говорит ему:

- Ну, теперь я тебе жену привез.

Общий чум сделали. Кыхэ-лу с женой этого человека спит, нганасан - с кунко-девушкой.

Как-то диких промышлять ушли: один - в одну сторону, другой - в другую. Кыхэ-лу, один так уйдя, сигэ нашел. Рот открыл сигэ, и ушел Кыхэ-лу целиком в него. В рот попав, в горло ушел Кыхэ-лу. Говорит Кыхэ-лу:

- Каких-то деревьев ломаных много я здесь нашел. Почему внутри брюха сигэ плохо так пахнет? Я выйду из него, разрезав брюхо.

Сигэ говорит:

- Почему у меня в брюхе колет?

с.80.

Стоял сигэ, упал и умер. Кыхэ-лу с ножом в руке из брюха вышел и говорит:

- Шкуру-то сдеру.

Содрал с сигэ кожу вместе с ногтями. К чуму вернувшись, санку сделал Кыхэ-лу и положил кожу сигэ в эту санку. Назавтра Кыхэ-лу опять ушел за дикими. Другой мужчина остался в чуме и говорит:

- Что он вовнутрь санки положил?

Посмотрел.

- Это что? Человека, что ли, кожа?

Надел он сигэ кожу на себя. Как он одел кожу, все его тело испортилось, и здесь около санки он умер. Однако, его съела кожа сигэ.

Кыхэ-лу пришел. Посмотрел на товарища.

- Однако, он мне не верил.

Что-то сделал с ним, починил, и опять стал человек жив.

На другой день оба в чуме лежали. Кыхэ-лу говорит:

- Я шайтаном буду. Деревянные шайтаны бывают. Я отец деревянных шайтанов.

Перестал говорить и превратился в деревянного шайтана.

Жена Кыхэ-лу говорит:

- Ты теперь деревянных шайтанов отец. Я их матерью буду.

Теперь мужчина, наш человек, говорит:

- Я теперь каменных шайтанов отец буду.

Кунко-девка говорит:

- Я каменных шайтанов мать буду.

Тут три кунко пришли сюда в гости. Нашли пустой чум и вернулись все обратно к себе.