Мифологическая проза малых народов Сибири и Дальнего Востока
Составитель Е.С. Новик

Общее оглавление

039-040. Попов, 1937

№ 039

КАК ЦАРСКИЙ СЫН БЫЛ КОНЕМ, СОБАКОЙ И ПТИЦЕЙ

Двое сирот мальчики есть, родственники - одни из них дядя, другой - племянник. Один, дядя, сказочник; этого сказочника заработком, за сказки его полученными кусками, они питаются утром. Другой же, племянник, певец; за песни его платою вечером оба питаются. Вот только и всего их богатства. Однажды дядя рассказывает сказку; на это племянник его говорит:

- Век ты рассказываешь сказки и все врешь ведь ты это!

с.127

Тот дядя его обиделся:

- Ты-то сколько по утрам распеваешь, - что ты, разве правду всегда поешь? Таково уж наше несчастье!

Слово за слово, за волосы схватившись, подрались Дядя сказал:

- Оба мы мучаясь, живем, давай не будем драться, пойдем жаловаться в какую-либо страну.

И вот взявшись за руки, пошли странствовать: "Где кого найдем, тому и пожалуемся", говоря. Шли они до тех пор, пока пятки растрескались; когда на коленях стали ползти, колени треснули; когда боком стали катиться, одежда изорвалась. Совсем слегли. И вот, лежа, увидели: в той стороне как бы олений помет чернеется.

- Вот, вот, ты видишь ли? - стали друг другу говорить. - Вот к этому подползая, теряем последние свои силы. Ну же скорей, скорей! - сказали.

Вот ползут, ползут; приблизившись, совсем подошли. Когда подошли, видят такое, что и за человека-то принять нельзя; на каменном подножии, свечу поставив впереди, оказывается, человек как будто молится, крестится, сидит. И вот, не сказав "здорово", по челюсти его ударили. Вот то, сидящее, наконец заговорило:

- Люди пришли, оказывается? Здорово, здорово! Что это вы за несчастные, что это вы за злосчастные, что сюда пришли? Никто ведь не бывает в этой стране?

- Мы с жалобой, управы искать пришли, - говорят.

- Прочь, подальше; свое будущее оставьте: теперь я стану говорить. Я и не жалуясь все, что угодно, видел, - говорит этот. Рассказал им. Он в самом начале земли, когда только что создавалась, царским сыном был. Стал только что ходить и бегать, как отец его умер; мать его, когда сын подрос, видя, что бегает уже ребенок, сказала ему: "Не удаляйся от дома". Но ребенок, по железной тропе отдалясь, по пути болезни следуя, убежал. Вот, убегая, к русскому

с.138

дому прибежал. И вот когда он подошел к этому дому, красивая девушка, в окно выглянув, платком помахала тому мальчику. Тот мальчик к ней подбежал. "Царский сын, хорошим конем будь!", говоря, в щеку ударила. В коня превратился. На того коня села верхом, по дороге болезни поехала. И вот, едучи, к одному ветхому русскому дому подъехала. И вот во дворе этого дома шесть лошадей вниз головой привязаны стоят, оказывается. Привязавши так своего коня, вошла эта девушка в дом. И вот, пока так стоял, еще шесть девушек из дому вышли; вместе с той, что сидела ранее на коне, все семеро, усевшись верхом, по дороге болезней, стегая коней, отправились. Опять к одному рубленому дому подъехали. Войдя туда, опять вышли и вот туда и сюда разъехались.

На том коне сидевшая верхом опять едет в сторону русского дома. Там опять, ударив в щеку: "Царским сыном будь", - говорит; и становится он царским сыном. И вот к матери приходит, и вот вечером поевши, насытившись, спать улеглись. Мать ему ничего не говорит. Как только утром встали, тот мальчик опять по той тропинке бегает. По той тропинке опять убежал. Вот к той девице опять пришел, опять его в коня превратила. Опять, как и вчера, семь девушек ездили; и та, что сидела на нем верхом, к себе в русский дом приехала. Царский сын опять домой прибежал. Мать у него ни о чем-то не спрашивает. И так до трех раз убегал. Мать его после третьего раза сказала:

- Ну, мой дружочек, ты наверное думаешь, - моя мать ничего не знает. Про все три твои похождения знаю! Я завтра умру, - сказала мать его, - у меня есть приготовленная смертная одежда, есть приготовленный гроб: одевшись, лягу в него и вот тебе скажу свое последнее слово.

Утром встала:

- Предназначенная, написанная тебе суженая эта - дочь царя абаасы. Но хотя она и женщина твоя, от

с.129.

меня ничего ценного не унесешь к ней, - сказала, - вот лишь это ты от меня унесешь: три сковороды, одна курица. Ну, вот, это все твое богатство, которое ты унесешь из своего города. Возьми это и убегай что есть силы. Она - окажется - только встала от сна. "Поди, поди, давай играть в пешки, в карты", -  скажет. На это ты: "Поиграем", сказав, в щеку ударь: "Хорошим конем будь ты, царская дочь" - говоря. Пока она тебя не ударила, если ты ее первый ударишь, она кобылицей лучшею будет. И вот в те дома, где собирались, поезжай; как тебя она мучила, также мучая и стегая ее, истязай, - сказала. - И вот ты приезжай, пока те шесть девушек еще не приехали; как тебя подвешивали, так же ее подвесь. Подвесив, войди в тот домик. Там есть печка, на нее залезай, голову свою покрой тремя сковородками, курицу свою держи за пазухой. Вот придут ее младшие сестры: "Вот живой сукин сын, как поступил с нашей сестрой! вот разорвем его кровавое тело, он здесь ведь, однако!" - скажут. И вот когда они так зайдут, ты совсем не показывайся, тебя, поискав, не найдут. "Какой же хитростью мы его найдем? Разве, если у женщины, имеющей на лбу солнце, на затылке луну, трехмесячного зародыша, разорвав ее тело, вынем, этот нерожденный, испугавшись, если укажет, тогда найдем и съедим. "Ты поди", - скажет одна другой, та поленится. Шесть девиц, друг на друга указывая, чуть не подерутся между собою. Наконец, одна, испугавшись, пойдет, чтобы из чрева матери трехмесячного зародыша принести. И вот когда этого принесут: "Ну, милый, что бы ты ни пожелал, все дадим; каждая из нас женщиной твоею будет", -  скажут. На это нерожденный тот мальчик скажет: "Зачем я, дитя айыы, на такого же, как я, вам укажу?" За это его, разорвав, съедят. Затем, пойдя, скажут: "Шестимесячного женского зародыша принесите. Он укажет нам". Опять друг на друга попеняв, поспорив, кому итти, - одна из них принесет. На этот раз девочку принесет. "Тебе мы знаменитого

с.130

царского сына в мужья дадим. Ну, посмотри-ка, где он спрятался, царский сын?" - скажут. Та скажет: "Как же вы не видите, он на печке лежит!" Из них имеющая острые ногти одну сковородку стащит. Затем другую, затем третью сковородку снимут, так, что будет болеть твоя голова. Тогда оторви голову у твоей курицы. "Чууп" скажет она, и тогда все они без чувств упадут. И вот, когда они будут лежать без чувств, из дома во двор выбеги ты, там, увидишь, висят привязанными шесть их верховых коней. "Вот вы хорошие кони были, станьте же хорошими людьми", говоря, стегай. Станут они хорошими царскими детьми. Превратившись, людьми станут, в дом этот зайдут и тех девушек по щекам ударят; станут тогда девушки те в кобылиц превращаться. Те люди тебя благословлять станут. Вот ты ту лошадь, на которой сам ездил, домой к себе приехав, в девушку опять преврати; сделав ее своей женщиной, с нею живи.

Вот по сказанному матерью сделалось. Вот тот парень вернулся с царской дочерью, в дом свой с нею вошел. После того, как он удовлетворил ее желание, женщина эта, ударив в щеку, в сына собаки, в щенка превратив, привязав на цепь, остатками своей пищи, всякой нечистью кормит. Щеночек женщину карауля, цепь свою старается перегрызть. Цепь его как будто немного поистерлась. Однажды вот та девица гулять ушла. Визжа, стал грызть и прыгать щенок. Когда в третий раз прыгнул, цепь его оборвалась, и щенок тот побежал; но куда же пойдет? Упал, выбившись из сил. "Солнце встало", - говоря, ходит, мышей полевых не ест, царским сыном будучи. Вдруг увидел, как будто из земли дым идет. Как пошел, один седовласый старик мочится, стоит, собаку видит: "Чу, чу, никогда таких и не видал", -  говорит; когда она подошла, схватив ее, вовнутрь дома вносит. Без всякой одежды старик оказывается. Вот когда внес, навстречу старуха встала. Добрая старуха, оказывается:

с.131

- Ну, что ты принес? Что ж, если нет потомства, и это хорошо. Где же кусочки наши, собранная милостыня? Накормив щенка, пусть уж лучше мы сами будем голодны, - говорит.

Вот старик его кормит. Вот, когда вечер наступил: "Пойду сбирать милостыню" говоря, пошел.

Это нищий пашенный старик, оказывается. Опять на ночь старик накормил щеночка своего, - а тот еще и хлеба не ест. И в самую полночь его спать укладывают. "Ребенка нашего почему не кладешь в мою сторону лицом?" говорят, препираясь и ссорясь между собою.

Вот однажды собака ихняя, потихоньку подкравшись, к дверям подойдя, вышла. И вот разных птиц, гусей и диких оленей промышляет; затем вернулась домой. Старик, щенка потеряв, до опухоли глаза проплакал: "Мы потеряли нашего ребенка!" И вдруг видит ребенка своего. Ребенок его, щенок, все куда-то бежит; за щенком следует дедушка. Так приходят к той упромышленной дичи. Вот старик добычу его десятки дней носит. Промышляющий диких оленей щенок, ребенок ихний, в одно место в сопке проводит его, - там он песцов ловит. Так что старик со старухой знаменитыми богачами делаются. Вот когда так жили, один человек пришел:

- Вот к тебе царь письмо послал. Говорят, у тебя есть знаменитая собака, о ней наказывает царь. Наказ его таков. Три волка бродят, эти волки царские наслеги опустошают. В один день перегрызают горло трем сотням людей. Если старик не пошлет ту собаку, что считает за ребенка своего, - голову с него сниму; если же пошлет ребенка, чин старику выйдет.

Пашенный пожалел людей. "Вот теперь, меня обогатив, пойдешь к людям наверное, как же откажешь царскому слову?" говоря, собачку свою благославляя, посылает. До царского двора чуть не дойдя, отпускают его. Вот тот щенок бежит. Ой, вдруг подобный дедушке-медведю волк идет. Прямо

с.132

к щенку идет; только и слышали, как он завизжал. Те триста человек, что ждали смерти: "Что, как?", говоря, прислушиваются. "Слава богу, не съел еще!" На третью ночь не слышно стало дерущихся. "Жизнь наша продлилась", - сказали триста человек.

Вот та собака к прежней своей женщине ушла. К женщине вошел щенок. А уж у женщины его волосы как снег белыми стали, состарившись. "Лучшей из собак стала ты, птицей будь!", говоря, в щеку ударила. При этом красивой, забавной птичкой царский сын становится. Вот из птиц самой красивой, красивой эта была. За ней следуя, все птички, все крылатые из-за красоты ее пропадают. Вот эта птичка, через сколько десятков морей перелетая, прилетела к царскому городу, к красивому дому. Как пригляделась, на сопке серебряный створчатый домик трепещет, стоит. В сторону того дома летит, здесь, с журча истекающим медом и сахаром, с шумящим дубом-деревом, царское жилище стоит. Здесь красивая, красивая царская дочь выйдя, в силки старается эту птичку поймать. И целых три дня не дает эта птичка себя изловить. Затем та девушка целый день раздумывает. "На мед и на сахар не прилетела. Если те яства, которые сама ем, на золотую тарелку их положив, стану держать, - как тогда будет?"

Так говоря, в силок птичку поймала. Ту птичку, на золотую цепь посадив, днем как игрушкой забавляется, ночью как с мужем забавляется, чудом каким-то узнав, что птица эта - человек. Вот так живут-поживают; и сколько уж прожили они, как той девицы отца день рождения наступил. Заготовив угощенье, царь сказал, говорят: "Дочь моя поймала, говорят, удивительную птичку, пусть ее подарит мне, чтобы я сделал ее забавой себе!"

Дважды просить посылал, не дает. На третий раз говорит царь: "Голову у ней снимем, станем судить ее". Дочь его с плачем приносит птичку, любуется ею, забавляется. И вот птичка увидела - царь странный,

с. 133

одноглазый такой. Царь птичку у дочери взял. На стол положил и головкой стукнул об стол. При этом птичка обмерла. Потом, когда очнулась, опять ударив по головке, заставил обмереть; и опять очнулась.

На это дочери своей царь-отец сказал:

- Я знаю ведь, это твой предназначенный, написанный суженный. Днем ты игрушкой делаешь, ночью мужем делаешь. Вот почему головой его бью: в старину ему я позволил себя обидеть. Я к иноземному царю уходил, в волка превратившись. Тогда вот прокусил он глаз мой; поэтому его и казню. Вот и вся ему казнь, ради моего дитяти; теперь если ты сделаешь его своим мужем, делай!

Вот та девица с мужем своим, богатея, жила. Царской похвалой похваляясь, сына с дочерью прижила. Вот когда жили, та прежняя его женщина, абаасы-женщина, придя, с этой айыы-женщиной стала сражаться. Две богатырь-женщины в борьбе своей землю пустыней сделали, только мужа своего оставили. Муж ихний советует:

- Драться перестаньте, ни одна из вас не победила. Айыы-женщина моя, по правую сторону с красивыми ветвями елью будь; злая моя женщина по левую сторону с кривыми закрученными ветвями березой будь; мальчик мой, горящей свечой будь; дочь моя каменным подножием будь, я сам пусть буду богомольцем.

Те, за ум схватившись, по сказанному стали. Вот так они молятся, стоят. Вот в это время те мальчики, дядя с племянником, пришли. Он их уговаривает:

- Я даже собакой и птицей был и то никогда не пожаловался! Вот теперь меня крепко ударьте: "Каменный человек, добрым человеком будь!", говоря, скажите. Затем: "Горящая свеча, каменное подножье, по правую сторону ель, парнем, девочкой, хорошей женщиной будьте!" - так, постукивая, скажите. Затем сожгите березу.

с.134

Когда сожгли, разные гады, змеи, сгорев, затрещали; золой сделали их те дети. Затем человека того, царского сына, с женщиной его и детьми воскресили; и заново город построив, богатея, все зажили, говорят.

Царские задачи

В среднем мире один очень знатный старик жил. Он имел женщину и одного сына. Вот однажды старик куда-то ушел. Вот когда ушел, к женщине его гость прибыл, важный гость - начальник. Вот с этой женщиной они слюбились. Затем, после старик вернулся, когда этот гость уже отбыл. Тогда ребенок все рассказал отцу; за это отец его сильно бил. Затем, на другой день старик снова ушел. Когда он ушел, человек тот, придя, опять над женщиной поработал. Когда же сын обо всем рассказал отцу, опять тот избил его. Поутру старик снова куда-то ушел. После него тот же человек, придя, опять то же самое совершил. И вот, когда отец и после третьего такого рассказа сына принялся бить, - мальчик от них убежал.

Вот идя, этот парень и у людей не останавливается, и людям не рассказывает, только знает - идет. Вот, идя, приходит к месту, где нет людей, где людей никогда не было. Вот, идя, предела земли достиг, к ледяному морю прибыл. "Найти бы людей", - говорит. Что до еды - едою нуждается, что до одежды - одеждой нуждается. Вот идя, пробираясь, блуждая, нашел один пустой дом. Вот этот дом этот парень нашел: там пищи для человека, одежды для человека довольно. Спальная одежда лежит; одна постель раскинулась, приготовлена. Вот в этот дом зайдя, сколько живот вынести может, съел; затем уснул на этой кровати, забыл притом и про пищу и про одежду; вплоть до следующего вечера спал. Вставши, в этот день все же никуда не пошел; так до третьего дня жил в этом доме, едой насыщаясь,

с.135

одеждою одеваясь. Отсюда отправившись, опять идя, идя на последок своих сил, опять набрел на один дом; и дом такой, опять без людей, опять с едой и одеждой, с кроватью, готовой для отдыха человеку. Вот этот мальчик, в ту ночь уснув, на следующий вечер проснувшись, встал. Вот, проснувшись, вставши, поел, насытился и пошел. Вот идя на последок сил своих, опять нашел один дом. Вот как нашел этот дом, оказывается есть в нем один старик, очень старый, голова его подобно снегу белая, белая. Вот этот дряхлый старик входящему так сказал:

- Вот за всю мою жизнь, до самой старости, человек сюда не вступал. Вот ты идешь с каких мест, откуда имеешь происхождение? - говоря, спросил.

- Я имел отца и мать; и вот оттого, что так-то и так они поступили, я, сбежавши, ушел.

- Если так, если этак, понятно, что ты пришел; спокойно живущие люди меня не находят. Если тебе таково пришлось, ночуй у меня, - говорит. - Вот когда проночуешь, утром встанешь, о предстоящей дороге тебе посоветую.

Когда наступило утро, вот этот мальчик ото сна встал, с едою-питьем покончил.

- Так вот, здесь навеки жить остаться все же тебе нельзя; если ты путник, пускайся ныне же в путь, - говорил старик, - отсюда идя, по самому краю моря держись. Вот по самому краю моря идя, на поперечный путь набредешь. Вот на поперечный путь набредя, по ледяной стороне последуй. Следуя за временем, когда солнце твое будет садиться на землю, тогда, подобно оленьему помету, чернеющему на льду, такое несметное множество людей ты увидишь. Вот эти удильщики-люди, удя, выуживая, никогда тобою не виданных рыб вытащат. Вот на это ты, ничего не сказав этим людям-удильщикам, обходи их, вглядываясь: у одних удочки будут с железной цепью, у иных с медной цепью. Вот когда человека с такой медной цепью на удочке, когда такого человека найдешь, вот эту медную удочку

с.136

у него попроси. Вот хоть так и попросишь у этого медную цепь имеющего человека, - не даст. "Вещь, которой я всю свою жизнь промышляю, как бы не так, так я тебе и отдал", - скажет. Ты, хотя он и не дал, не отходи, век проси. Вот когда, так выпрашивая, не отойдешь, наконец, скажет; "Вот я дам только из-за одного; если я у тебя попрошу и ты дашь одну вещь, называемую "диелискя-буолуска"*1 - вот тогда дам".

Вдруг этот старик парню в руки что-то такое двойное дал.

- Вот вместо "диелискя-буолуска" дашь, если так тебе скажут, это тогда отдашь, - сказал. - Мое имя -  хозяин моря, - сказал.

Выслушав, человек этот вышел и ушел. Он пошел по указанному пути, по самому краю льда, по тонкому шву земли. Вот идя, к поперечной дороге пришел, по ней последовал, ко времени снижения солнца к бесчисленно многим людям пришел. Вот когда к ним пришел, действительно, удят люди-удильщики. Вот у этих людей, обходя, удочки*2 разглядывал, ходил; с железными цепями удочками людей густо, с медными цепями удочками людей редко. Наконец, у человека с медною удочкой медную удочку его просит, на это тот отказывает, не дает. От него путник все не отходит, - выпрашивая, век просит. Вот этот человек так ему говорит:

- Зачем только у меня просишь? Есть ведь много людей, у которых удочки с железными цепями.

На это путник:

- Только на твою зарюсь, только твоей желаю, - так ему говорит. И вот, когда он, не отходя, просил, просил, тот его человек сказал:

- Вот если бы "диелискя-буолуска" у тебя была, отдал бы.

На это тот стариком данное вместо диелискя-буолуска тому вручил, медную удочку взял и ушел. Взял эту удочку и стал удить. Ему на удочку никто не попадает. Удочку свою отдавший человек ушел

с.137

с этого места; за ним последовав, все остальные люди ушли, он только один остался. Вот он, один оставшись, пытался что-нибудь выудить, но, ничего не поймав, три дня мучился.

К концу третьего дня, перед закатом солнца, на вечерней заре что-то стало приметно. И вот по удочке стало приметно, и стало сильно приметно, как будто клюнуло. Леска у него оказалась длинная; вот ее тянул, тянул, наконец окончилась. Вот тогда и выглянул из воды птенчик сарыча*3, взлетая, вспорхнув, падая, оказался на крючке его удочки. Вот этого птенца сарыча парню и в руки взять страшно, и в воду опустить боязно. Вот вся его голова высунулась; и вот сам выходит птенец из воды. Вот он выходит и вот, того человека желая съесть, с криком к нему бросается. От него убегая, по следам ушедших людей бежит. На берегу медную цепочку удочки своей не бросает, век в руках держит. Когда же последние силы его кончились, сарыч стал уже догонять. Тогда одинокий дом показался. Вот этот дом с сенями стоит.

Сюда войдя, когда хотел закрыть дверь, сарыч вместе с ним вошел; когда вторые двери стал закрывать, на половину ущемил сарыча и привязал его к дужке двери. Вот, видать в доме опять есть запасы еды, и настоящая постель, и суконное одеяло. Пищу поел и заночевал. Утро настает.

Оказывается, вот у этого дома на задней стороне зеркальное окно есть. Вот это разбив, выходить через него повадился птенец сарыча. Жил парень здесь до третьего дня. Затем, на третий день, подумал: "Зачем я его стерегу? мне будет лучше пойти в какую-либо сторону". И вот на третий день ушел. Сделав так, вот вечером вернулся; и вот к приходу его огонь в очаге видно только сейчас потух. В доме тепло, пища отлична от той, которую сам он готовит, - это вот такая пища, которую может сготовить опрятная девушка. Это он съедает и спит. Наступило утро; и сам себе приготовил еду и опять ушел.

с.138

Ввечеру, поздно опять, как и в прошлый раз, он к теплу пришел, пища его опять оказалась сготовлена. Утром встав, опять сам приготовивши, опять намерен итти. Собираясь итти, опять говорит: "Вечером усталый приду, кто же мне еду приготовит?" Так сказавши, выходит.

Вот выйдя, превратился в иголку для шитья и близ того места, где стряпают женщины, в щель дерева забравшись, улегся. Вечер настал; к тому времени, когда солнце начинает садиться на землю, - вот в это время дверь его заскрипела, та дверь, где лежал сарыч. Вот заскрипев дверью, из этой двери из женщин, от девушек подлинная самая вышла. Вот девушка, вышедши, как обычно женщина стряпает, так она стала стряпать, хозяйничать. Вот стряпая, все озирается в ту сторону, куда тот парень ушел. Когда она стряпала, хозяйничала, он, превратившись опять в человека, закричав, вот эту женщину сильно схватил. Вот схватив, связал эту женщину. Вот связав, схватил шкуру сарыча; пустая шкурка только осталась. Вот взявши шкурку сарыча, в огонь бросает. На это женщина говорит:

- Хотя ты меня и поймал, но эту шкурку не сжигай.

Не слушает ее человек, разрывает шкурку на части и все бросает в огонь. Остались только лишь два крыла. Тогда она говорит:

- Хотя бы эти два крыла не сжигай. Различные несчастия наступят, от этих несчастий избавлением это будет.

Он не слушает и сжигает. Когда, сделав так, женщину отпустил, женщина эта никуда не уходит. А человек этот снова ушел так же, как уходил. И вот когда он ушел, к этой женщине трое приходят; не раскрывая двери, видят через окно красивейшую из женщин. Это - удильщики-люди, оказывается. Этих людей дом, оказывается. Эти люди, в течение целого дня старались уговорить, упросить; эта женщина им не открыла. Вот эти три человека, перед

с.139

тем как притти ее мужу, ушли. Вечером муж вернулся, на завтра опять уходит. Вот в этот вечер бессчетно много людей пришло. Вот к этой женщине войти пытаются, она не пускает. Вот, двери ее разломав, вошли. Вот эту женщину своею женщиной сделать зарятся. Когда с нею заговаривают, эта женщина им не отвечает. Когда эту женщину к себе тянуть стали, эта женщина в настоящий черный одинокий камень превратилась. Всячески потрогав ее, ушли.

День к вечеру склонился, муж ее снова домой пришел. Еще день прошел. И вдруг на третий день к ним человек прибыл и от царя письмо привез. Оказывается, этот парень - сын русского, грамотный. Вот это письмо раскрыв, посмотрел (а тот человек, что привез письмо, - ушел). Вот это письмо говорит: "И вот, где земля, раскидываясь, к концу своему пришла, и сверху и снизу без подпорок земля стоит. На этой земле называемая ёксёкю-птица гнездится. Сейчас вот время птенцам обучаться летать и, взлетая, падать; вот этих птенцов ко времени утра доставь, чтобы были. Если ты этих не принесешь, к полудню голову тебе отрежу". Вот это увидев, плакал, сидел этот человек. И вот когда плакал, сидел, женщина его спросила:

- Ну, какие вести у тебя из письма? - сказала.

На это муж рассказывает. Тогда эта его женщина говорит:

- Что тебе, удальцу, сделается; вот ту шкурку сарыча сжечь - на это хорош ты был? Ты усни, я письмо напишу.

В грусти человек разве скоро уснет? Женщина его век пишет. Муж лежа заснул, наконец. Тогда женщина его разбудила:

- Смотри не опоздай; к тому месту, куда указал царь, ты когда же пойдешь? - сказала.

На это муж ее в испуге сел на постели. Вот  женщина его наварила, настряпала; муж кончил есть. И вот, кончив есть, мужу своему кувшин закрытый дала.

с.140

- Вот это по дороге не открывай, дай только царю, - сказала.

Этот человек к царю в самое указанное время прибыл. Вот прибыв, сказал:

- Солнце-царь, не знаю уж, то ли найдя, что ты просил, то ли найдя другое что - я пришел. Вот на это ты сам посмотри. - Затем кувшин этот отдал.

Когда раскрыли, птенец ёксёкю чуть дом не приподнял с людьми, вот в этом кувшине не помещаясь; такой большой оказался птенец ёксёкю. Вот этого птенца ёксёкю испугавшись, и с царем не поговорил, - ушел. Войдя домой, сидит; так вот три дня сидел. На третий день опять один человек пришел. Этот человек опять письмо принес, на стол бросил и ушел. Мужа не было. Когда муж пришел, жена говорит:

- Вот один человек опять принес; для чего это письмо пришло, посмотри, - говорит.

Вот это письмо взявши, прочел муж. Опять царь послал ему вот что:

"Эта страна, средняя страна, простираясь, где кончается, где остановится страной без ледяного подножья, где небо с землею сошлись, - там обитает ысаай-тумараан*4 птица. Эта птица вот в том месте свила гнездо. Зоркая птица; замечает на расстоянии девяти ночлегов, если даже упадет олений волос -такая она осторожная. На эту птицу нет смерти. Если она случайно и ранит себя (трехъярусного неба на верхнем ярусе бывают сильные бури, туда залетает одна из птиц-только ысаай-тумараан), - у этой птицы все пройдет без вреда, как бы не задевая. На краю ее третьего неба воскресают умершие, воду жизни в месте том находя; вот где причина бессмертия ысаай-тумараан. Вот у этой птицы такое время сейчас, когда еще не вылупился птенец из самого маленького яйца. Вот это яйцо пусть украдет, - сказано. - Если к завтрашнему дню не приготовит, голову ему отрежу, - написано. - Мой народ им введен в расходы на пищу и по еде; если вот

с./41

это желаемое, укравши, принесет, - в уплату пойдет оно", - пишет. Вот после этого вот этот человек плачет, сидит; на это женщина его говорит:

- Ну, зачем ты плачешь?

Тот рассказывает про письмо царя: так-то и так-то, говорит. На это женщина:

- Хорош ты был, когда с криком жег шкурку сарыча; что ж тебе это не выполнить, - говорит женщина его, - я письмо буду писать, ну, а ты спи только.

Вот спать лег человек, сон к нему не приходит. Женщина его век пишет. Вот вдруг женщина говорит:

- Зачем не спишь, спи.

У мужа ее наверное уж сон пришел, заснул. Женщина его опять разбудила:

- Когда же ты думаешь выполнять порученное? Я даже выспалась.

Муж встал. Вот когда муж встал, накормила его; накормив, кругло-завернутый какой-то узелок подала. Вот отдав, сказала:

- Как в прошлый раз, не убегай; когда раскроет - взгляни. Отдавая, скажешь: "Не знаю уж, то что надо иди другое принес; об этом, не ведая, принес". И вот когда это раскроет: "Солнце-государь, уплатил ли этим твои расходы или еще больше на меня ты начислишь?" скажешь. На это "Уплатил" скажет. Если же: "Ныне этим не уплачено", скажет, то -  "В третий раз разве пошлешь? кончено, - куда бы ты ни послал, - мест таких больше нет, откуда я мог бы достать", - говори.

Вот ко времени, назначенному царем, прибыв, отдает узелок и все говорит, как его жена научила. И вот когда это царь раскрыл, вот внутри в девяти оболочках что-то лежит: как он начинает по одной оболочке снимать, город айыы все светлее и светлее становится. Когда же последнюю обертку снял и город сильнее солнца осветился, и вдруг как пригляделся - оказалось яйцо. На это царь говорит:

- Хороший ты, смелый человек оказываешься: о чем я просил, как раз принес, не ошибся.

с.142

- Если так, если этак, твои расходы уплачены ли?

Не говорит царь: "Да, уплатил ты".

- Тогда, если ты в третий раз пошлешь, исполнить уже не смогу, - говорит.

Сказав так, этот человек, домой придя, стал жить-поживать. Куда бы ни отлучился, царские люди приходят: вся их работа - с его женщиной. При этом женщина его в камень опять превращается. Во все стороны его поворачивая, наконец, уставши, входят. И вот однажды, когда этот человек дома сидел, три начальника в дом вошли. Вот эти три начальника, придя, опять письмо подают. Отдав письмо, ушли. Вот когда ушли, он на письмо посмотрел, - видит, царское это письмо. В этом письме царь говорит: "Ныне у меня не стало ни водоносчицы, ни заготовщицы дров. На краю острова есть две бабы-яги, пусть приведет их ко мне, чтоб работали у меня водоносчицей и заготовщицей дров. К утру, к часу восхода солнца, если не будут здесь, голову отрежу ему". Прочитав это, опять плакал сидел. Та самая женщина его сказала:

- Зачем плачешь? Царю ведь тоже сказал, что расчеты кончены? Если бы, разорвав, не сжег тогда шкурку сарыча, даже и до трех раз не довела бы. А теперь вот плачешь, я же это достать не могу. Ну, спи, - сказала. - Усни в последний раз, ныне уже не скоро дома уснешь. Быстро мне это не выполнить, самому тебе придется попробовать.

Вот ее муж как голову положил, так и заснул. В какое-то время ночи проснулся. Женщина его век сидит, пишет. Он снова заснул. Женщина его опять будит. Муж вскочил.

- Вот, кончив насыщаться и есть, в дорогу свою соберись, - говорит. - Да и что тебе собираться, разденься, - говорит женщина эта мужу своему. Раздев мужа, подмышку ему с тремя печатями письмо подвесила. Затем сказала вот эта женщина:

- Вот ныне утром, в полдень к дому двух яга-баб

с.143

прибудешь. Когда никого не будет в доме - прибудешь. К вечерней заре хозяйки к дому прибудут. Вот домой придя, тебя увидят. Ты из ихнего дома никуда не уходя, не двигайся. Вот придя, скажут: "Что за диво, это откуда светлый айыы человек прибыл? Что его привело сюда, к нашей усталости? Вот теперь-то насладимся мы из светлого айыы пищею", - скажут, между собой говоря. На это скажи: "Про какую вы пищу между собою беседуете? Лучше давайте играть в карты. Если вы меня обыграете, вы меня съедите; если я обыграю, я вас съем". Вот эти до карт большие охотницы будут. "Ну, давайте играть", - скажут. Вот ты с ними играя в карты, скоро начнешь дремать. "Вот задремал ведь ты, задремавшего мы съедим", - скажут. На это скажи: "Про какую дрему говорите, я в глубокую думу впал". - "О чем же думаешь? Могут ли быть у тебя важные мысли?" - скажут. "А все ж я задумался: растущих деревьев больше ли, упавших деревьев больше ли? -  скажешь. На это они ответят, что растущих деревьев больше. Об этом у вас спор поднимется. Ты скажешь: "Чтобы было вернее, сосчитайте-ка. Если я вру, -  пересчитав придете, съедите", - скажи. Затем они придут, скажут: "и айыы человек хорош иногда оказывается! Мы сказали, что растущих деревьев больше; а ведь упавших деревьев больше оказывается". Но все же, когда они придут, скажут: "Мы тебя поглотим". На это ты: "О чем это вы говорите; я не устал, лучше мы еще поиграем в карты". Они, как только ты помянул карты, все забыв, также пожелают играть. "Вот он, без сна до последнего предела дошел, не задремал ли? - скажут. - Если только вздремнул, - мы съедим", - скажут. На это скажи: "Про какую дремоту говорите? я в глубокую думу впал. Я подумал: умерших людей больше или живых?" На это они скажут: "Живых людей больше, конечно". Это они пока поедут сосчитать, ты и выспишься. Вот, придя, скажут: "И айыы человек хорош бывает, оказывается: живых людей больше, сказали мы,

с.144

а мертвых-то больше оказывается! Но хоть и правилен этот твой счет, мы все же тобою насытимся!" На это скажи: "О каком насыщении вы говорите? Лучше давайте играть в карты. Если меня обыграете, тогда съедите ведь; а пока ведь никто из нас не обыграл друг друга, как же меня вы поглотить хотите?" Так до трех раз играйте в карты. Три колоды карт у вас будет. Вот, напоследок, третью колоду возьмете. Вот эта колода разорвется, при этом ты снова задремлешь. Опять скажут: "Вот этот опять задремал. Вот как он крепче заснет, тут и пожрем его". На это скажешь: "Айыы я человек, чего же на хитрость вашу поддамся? Пусть же будет, что я в последний раз задремал! Ну, пожирайте, раз уже я задремал", - скажи. Одна из них: "Девка, - скажет, - что ты сидишь? Вымой начисто стол, он уж грязен наверно". На это другая стол станет мыть, пока подобным снегу, без всякой грязи не будет. Затем тебя самого станут мыть. И вот когда тебя станут мыть, вот это письмо, смотри, не показывай, не раскрывая подмышки держи. Затем тебя положат на чисто вымытый стол. Вот по оба конца стола, лезвия крепко держи, опершись будут стоять. Вот стоя, тебя повернувши, спросят: "Какой стороною лежащего тебя мы убьем?", говоря. На это скажешь: "Пусть бы глаза мои не видали, вниз лицом, ничком лежавшего, убивайте". При этом, укладываясь, на стол письмо свое вырони. И падение пушинки замечая, это сейчас же схватят и сначала скажут: "Что-то упало: то ли это пушинка, то ли это сор". Вот это письмо на свет поднеся, посмотрят, и потом, одевши, на такую постель, на которой ты век не ложился, тебя уложив: "Усни!" - скажут. Вот и вся моя выучка! Дальше они сами уж будут знать.

После этого женщина его дала три колоды карт. Все эти три колоды карт отдав, затяжную суму раскрыв, мужу своему сказала:

- Вот, просунь сюда голову.

с.145

Этот парень просунул голову. Только эта голова его оказалась в сумке, женщина его отверстие сумки накрепко затянула. Затем, приподняв, отщелкнула только с одним словом:

- Ко времени возвращения, снова сюда в эту суму надо вложить голову. На месте, куда ты должен притти, назначено ей раскрыться.

Вот этот человек, от щелчка полетев, на что-то упал. Под крышей никогда не виданного дома лежит, оказывается. Вот когда посмотрел на убранство этого дома, видит для спанья двух человек кровати стоят, никогда человеком невиданные одеяла и постели. Вот вечер настал; ко времени самого захода солнца шум послышался. Вот снаружи у дома, подойдя, говорят: "Что это за запах? Какой сладкий!" и вдруг явились две бабы-яги, страшные, кое-как насилу боком в двери пролезли:

- Что это за айыы дитя? Зачем пришел? Усталого, прямо с пути, вот сейчас мы пожрем его!

На это человек тот все так сделал, как женщина его посоветовала. Как женщина его предсказала, так все и было. Вот, под конец, когда его спать уложили, это письмо, прочитав, перечитывали; целую ночь просидели. Вот когда, всю ночь просидев, все еще читать не кончили, человек тот проснулся. При этом они говорят:

- Нет, ты еще поспи, еще мы читать не кончили; когда кончим, разбудим ведь.

Вот они, кончив, сами его разбудили:

- Тебе бы лучше было нас не мучить. Мучаешь нас, оказывается, за нами прибыв от царя. Нас бы тебе тотчас же, прибыв, увести, а ты самого-то себя чуть съесть не заставил, - стали так говорить. - Когда такими мы уродились, сестра наша девушка айыы была. Вот почему, когда мы, три девушки вместе купаясь, потеряли эту сестру - не удивились: "Наверное взята морским хозяином", - так подумали. Порешили, что будучи айыы она, чтобы с нами не пачкаться, от нас совсем отошла. А оказывается, не

с.146

ушло это родство от нас. Айыы дочь, в жены айыы сыну предназначив, морской хозяин увел, оказывается. Так вот эту, морским хозяином тебе предназначенную, нашу вот эту потерянную сестру своею женщиной сделавши, с нею живешь, оказывается, наш ты зять - человек оказываешься, - стали так говорить. - Вот морской хозяин тебе диелиске-буолуска дал, оказывается, чтобы выкупил себе удочку. "Вот сидящих на льду удильщиков обходя, медную удочку попроси", - сказал. Вот этой удочкой нужное тебе вытащить указав, послал вот эту, что сделав своею женщиной, с нею живешь, оказывается, - так сказали. - Поэтому от нас, более знающая и видящая, отошла она. Поэтому вот этого царя-господина люди, на твою женщину зарясь, подстрекают господина своего, тебя. уроженца среднего мира, в другие миры за тем, чего не найти, посылать; чтобы ненаходимое искать заставлял, - на это подстрекают, оказывается. То, чего не найти в среднем мире, два раза женщина твоя сама приносила; с третьей задачей тебя послала, оказывается. В какую посуду тебя засунув послала, в той посуде вот втроем полетим, - сказали.

Вот в эту сумку все трое залезши, как он прилетел, так и они улетели. Вот когда дню этому полдень пришел, прилетели, сумка эта раскрылась тогда. Сюда дойдя, сестру свою разыскав, подобно тому, как бы в живых разыскали умершего, так стали ласкать ее. Потом говорят:

- Вот ныне от нас хотя бы одно дитя осталось в живых; с шумом-несчастьем как будто нашли его. Айыы дети, вы продолжайте жить, как живете, мы же к концу третьего дня возвратимся.

На это сестра так отвечала:

- Пусть зять ваш отведет, если царь потребовал. Вот этот зять ваш, когда до царя вы дойдете, когда вступите на царскую землю - пусть войдет, а вы на дворе останьтесь. Пусть скажет, к царю войдя: "Ну, солнце-государь, не знаю, сильно в пути запоздав. тобой просимых людей тех ли самых найдя, привел,

с.147

или пришел, не найдя? На это царь скажет: "Так долго ходил; теперь хоть найдя пришел, хоть не найдя, голову все равно за это отрежу". На это: "Если я их нашел, голову бы мою не отрезал; иным путем осудив, лучше 6 тебе осудить. На это: "Все равно, голову снимаю", - скажет. Вот тогда вы входите, не допустите, чтобы зятю вашему голову срезали, - так сказала.

Вот после этого все трое к царю прибыли. Две девки его по ту сторону порога остались. И вот этот человек поступил так, как женщина его говорила. И вот когда голову его снять хотели, две бабы-яги вошли. Вот когда они вошли, царь вот этого человека просит, упрашивает:

- Этих прочь уведя, избавь! Ни для каких поручений после я тебя тревожить не стану! - говорит.

На это:

- Все же очень уж я мучился, тяжелые очень были мои задачи; как же ты, хоть бы мельком не посмотрев как работают, заставляешь вести обратно?

Так говорит этот человек, выходит и домой не приходит. И вот по приходе, когда три дня дома пробыл, утром две яги-бабы пришли. Вот ысаай-тумараан птицы раньше принесенное яйцо от царя принесши, пришли. Про это говорят:

- Ну вот, ысаай-тумараан птицы яйцо, превзойдя своим волшебством, укравши, тебе принесли. Вот это большой грех этой птицы яйцо похитить: если она заплачет, слез ее средняя страна не выдержит. Вот это отнеси обратно, - просят сестру свою. - Вот, неся, к ысаай-тумараан, чтобы она не заметила, подойди. Вот когда подойдешь, вот она будет плакать до тех пор, пока глаза ее не распухнут, подобные двум ковшам. И вот когда она будет плакать сидеть, голос только подай, не показываясь: "Что это, птица, отчего ты плачешь", - скажи. - На это скажет: "Айыы дочь, говоришь ли со мною, абаасы, говоришь ли?" -  "Пусть буду из племени хоть абаасы, хоть айыы; слыша, как ты плачешь, от жалости эти слова говорить

с.148

начинаю. При зарождении каких же веков было, чтоб плакала эта птица? Такого предопределения я не знаю. Ты отчего заплакала, где причина этих обильных слез?" Когда скажет: "Есть у меня причина обильных слез: до сих пор не было для меня невидимых и незнакомых; и меня обошедших не было, -  скажет. - Если есть абаасы, абаасы меня не осилить, если есть айыы, айыы меня не осилить, - так до сих пор думала. И вот, несмотря на это, есть надо мной кто-то или среди абаасы, или среди айыы, - кто-то хитрейший меня есть, оказывается. Самое маленькое из снесенных яиц у меня украли! Вот, жалея это яйцо мое, плачу. В поисках своих колдовала и оборачивалась, все свои уменья исчерпала; ныне уж мне не найти", - скажет. "Это я нашла бы тебе, - скажи. - Если при этом когда тебе покажусь, если мне в продолжение жизни своей зла никакого не сделаешь, тогда отдала бы", - скажи. "Если только найдя принесешь, я не только что не убила бы, но тебе награду дала бы". - "В чем будет награда твоя, если приду, яйцо принеся?" На это скажет: "Пусть и грех будет, награжу. Человек бывает со смертью, с увечьями; я же тe6e избавляющее от смерти средство в награду дам. Вот на самом отдаленном из небес небе, в таком месте, где вихри гнездятся, в месте, куда и птица не залетала, куда и олень не забегал, - в этом месте растут девять лиственниц. Вот из этих лиственниц девятая - с девятью корнями растет. Вот у основания девяти этих корней живая вода течет. Вот такой принеся, тебе уплату дала бы. Что об этом могли бы знать среднего мира люди? И птицы-то не видали А я вот этим теперь уплачу", - скажет.

Вот так сказав, бабы-яги ушли: "Отныне мы и к детям ваших детей не придем", - говоря. И вот когда отошли, женщина эта взяла, унесла яйцо и так поступила, как было указано. И вот когда женщина "Вот нашла", - говоря, птице яйцо отдала, - "Вот это яйцо мое, вот, его-то жалея, плачу - сказала птица. - Теперь я за наградой твоей улечу. Ты же

с.149

без меня стереги, кто бы яйца мои не похитил". Вот эта птица, улетевши, к ней возвратилась, сколько-то времени в пути своем пробыв и прилетев, принесла сосуд с живою водой, которого не удержишь руками. Вот эту награду женщине этой дала. Вот это принесши домой, с мужем своим женщина эта, говорят, ни с какой стороны сквозняка не чувствуя, жили.