Яптуне Очавка Юйонович

пос. Носок

019

(ориг.: с.122-118. ТАБ ЕД ХЭВКО)

ТАБ ЕД ХЭВКО

У реки, берущей начало недалеко от моря, есть узкий мыс. У реки два русла. В её верховьях стоит балок. В нём живёт женщина по имени Таб Ед Хэвко. В балке у входа привязана собачка. Всего два жителя, женщина и собачка.

Однажды собачка залаяла. Женщина посмотрела в ту же сторону, куда лаяла собачка, но ничего не увидела. Тогда она взяла собачку и посмотрела туда же между её ушами. Она увидела чумы, поставленные после аргиша. Таб Ед Хэвко привязала собачку в балке, а сама пошла туда, где видела чумы. Неизвестно, долго ли она шла, чумы были далеко друг от друга. В одном из чумов огонь ещё, кажется, не разожгли. Похоже, что после аргиша ещё не успели развести огонь. В одном из чумов слышен оживлённый разговор.

Таб Ед Хэвко дошла до этих чумов. Потом она несколько раз отряхнулась и превратилась в новые грузовые нарты, стала здесь ждать.

В одном из чумов громко разговаривают, кажется, пьют вино после окончания аргиша. В другом чуме огонь не горит. Но вот прошло время, разговоры закончились, и хозяин чума, слышно, сказал:

- Идите в свой чум! Завтра опять аргишим. Когда закончим аргишить, опять сядем угощаться. А теперь идите в свой чум!

Две женщины, взявши под руки, ведут мужчину. Всё

с.118.

время падают. Не доходя до чума, они нашли новую грузовую нарту. Одна из женщин говорит:

- Его незачем заводить в чум. Пусть он отдохнёт и протрезвится. У нас же огонь ещё не разведён. Когда разведём огонь, мы придём за ним.

Женщины уложили своего мужчину на новые грузовые нарты, а затем пошли в чум и принялись разводить огонь.

Вот уже прогорели первые дрова. Таб Ед Хэвко задумалась: "Как бы мне не опоздать". Когда уже стали гореть ещё подложенные дрова, она про себя сказала: "Теперь уж, наверное, они придут за своим мужчиной". Таб Ед Хэвко, превратившаяся в нарты, сдвинулась с места, не оставив следов. Никаких следов не остаётся из под полозьев грузовой нарты. Она подъехала к дверям своего балка как нарта, везя на себе мужчину. Потом она снова стала человеком, а мужчина оказался лежащим на снегу. Таб Ед Хэвко зашла в балок легла на постель и заснула.

Утром она проснулась. Ещё было раннее утро. Кажется, мужчина тоже проснулся, протрезвился. Слышно, как он ходит вокруг балка, вроде хочет понять, откуда он пришел. Он обошёл несколько раз, но, не найдя своего следа, открыл дверь и вошёл в балок. Таб Ед Хэвко поднялась с постели, разожгла огонь, чай сварила, стол поставила. Вместе с мужчиной кушают они за одним столом. После чаепития мужчина пошёл на улицу прогуляться. Таб Ед Хэвко постелила в балке напротив входа отдельную постель, а потом уложила туда мужчину спать.

Назавтра они проснулись, когда совсем уже рассвело. Вот они встали. Таб Ед Хэвко вскипятила чай. Покушали. Мужчина стал собираться на охоту. Он вернулся вечером, убил двух диких оленей. На плечах, пешком он принёс и шкуры, и мясо. С тех пор он всё время, каждый день, ходит на охоту.

Неизвестно, как долго они так жили. Вот уже и весна наступила. Мужчина, проходив весь день на ногах, устаёт. Он говорит:

- Не знаю, откуда я здесь появился и куда мне отсюда пойти.

Таб Ед Хэвко сказала:

- Если не знаешь, откуда ты здесь появился, тогда давай-ка будем спать на одной постели.

С этого времени мужчина стал спать с Таб Ед Хэвко на одной постели.

с.119.

Однажды вечером, когда мужчина вернулся с охоты, уже стемнело, как обычно, он принёс двух диких оленей. Таб Ед Хэвко принялась сушить шкуры, как она это делает и зимой и летом. Добычу мужчины она сразу обрабатывает. И сушит, и обрабатывает. Летом она на воздухе высушивает летние шкуры диких оленей. Потом опять сушит, выделывает, складывает.

Прошло время, и опять наступила весна. Собачка Таб Ед Хэвко снова залаяла на улице. Теперь женщина знает, как поступить: она схватила собачку и посмотрела между её ушами. Ой, видит она много чумов. Оленей как будто десять тысяч. А её муж тем временем спит.

Таб Ед Хэвко взяла собачку за поводок и пошла в ту сторону, где видела поставленные чумы. Чумов оказалось много, около ста. Оленей, кажется, десять тысяч. Таб Ед Хэвко, идёт, ведя с собой собачку. И вот она уже подошла к чумам. Тогда она три раза левой рукой повела против движения солнца, и с юга сразу же потянуло влажной метелью. Направо от чумов бродят туда сюда десять тысяч оленей. Она подошла к оленям и приказала собачке: "Веди их к своему чуму!" Собачка отколола от стада около ста оленей. Собачка всё идёт вперёд, временами поднимая ножку. Олени же, привыкшие лакомиться около чумов, пошли вслед за собачкой. В это время Таб Ед Хэвко повела правой рукой по направлению движения солнца, и с севера потянулись угрюмые тучи. Разыгралась сильная пурга. Отколотых оленей заволокло сплошным снегом. Хоть куда иди, такая пурга, что руку протянешь - руки не видно. Страшный ветер. Погоняемые олени раскололись на две части.

Таб Ед Хэвко пришла домой, а её собачка уже сидит около дверей балка. Она выбила снег из парки, собачку привязала в углу у дверей. Сама легла рядом с мужчиной, который по-прежнему спит.

Рассвело уже. Кажется, мужчина проснулся. Он сказал:

- Послушай, около балка никогда нс бывало такого шума. Слышно, как много оленей копают снег.

Таб Ед Хэвко сказала:

- Это, наверное, олени, отколотые волком.

Мужчина выглянул наружу, посмотрел и сказал:

- Кажется, около ста оленей будет. А пурги-то никакой нет.

- Вот как раз и хорошо. Ты же ходишь пешком и устаёшь. Олени понадобятся тебе ездить на охоту.

с.120.

Они встали. Таб Ед Хэвко разожгла огонь, сварила чай. С этого дня мужчина перестал ходить на охоту. Наверное, думает, хватит. Теперь у него есть олени. Однако нет нарт. Он принёс из леса заготовки и за два-три дня сделал себе ездовую нарту. Он осмотрел головы ездовых оленей, пасущихся около балка. Некоторые из них пригодные в передовых. Мужчина поймал себе передового оленя и стал теперь ездить на охоту на оленьей упряжке.

Сколько-то времени прошло. Мужчина, как и раньше, за день добывает на мясо двух диких оленей. Теперь мяса стало много. Он ведь не пешком охотится. Теперь мужчина постоянно ездит на охоту, и зимой, и летом.

Наступила осень, выпал первый снег. Мясо, добытое в течение лета, они вдвоём вялят и оставляют на хранение в земляных ямах. Таб Ед Хэвко высушивает на солнце шкуры диких оленей, добытых летом. Шкуры зимней добычи тоже высушивает, выделывает, укладывает. Её муж, когда утром выходит ловить оленей, видит, что стадо заметно увеличилось. Стадо стало такое большое, что глазами не охватить.

Прошло немало времени, может быть, несколько лет. Мужчина подумал: "Пастбище совсем ведь обеднело". В полдень он уезжает на охоту, а возвращается к вечеру. Он сказал своей жене Таб Ед Хэвко:

- Из летних шкур диких оленей сшей два внутренних нюка для чума, а из зимних - два наружных нюка. Довольно, однако, охотиться. Сделаю заготовки для грузовой нарты, для юхуны, вандако, сябу и для твоей нарты. А ты шей нюки, и внутренние, и наружные.

Мужчина всё время делает заготовки, мастерит нарты. Вскоре он закончил делать нарты, а Таб Ед Хэвко уже закончила своё шитьё. Уже готовы и внутренние, и внешние покрышки для чума. Однако муж сказал:

- Мне осталось сделать шесты для чума. Пойду да сделаю заготовки для шестов.

Он сделал заготовки, за несколько дней смастерил шесты. А нарты уже все были готовы. Он сказал своей жене Таб Ед Хэвко:

- Олени у меня уходят очень далеко. Собирая оленей, приходится далеко ездить. Ты укладывай имущество в нарты. Вот тебе и грузовая нарта, и юхуна. В вандако уложишь сушенное мясо. А для нарты сябу я оторву доски из полов балки, когда приеду из стада.

Мужчина отправился за оленями. Он приехал после

с.121.

полудня. Пригнанное стадо такое большое, что края не видно. Они домашних оленей на мясо ведь не забивают, падежа тоже нет.

После пригона оленей они попили чаю. Из досок балка сделали подстилки для грузовой нарты сябу. Они вдвоём поймали ездовых оленей и запрягли аргиш. Таб Ед Хэвко обратилась к мужу с такими словами:

- В этом балке я жила до тебя, а потом и ты сюда пришёл. Забей телёнка, чтобы принести жертву балку.

Мужчина поймал одного оленёнка.

Таб Ед Хэвка ещё добавила:

- Разделаем верхнюю часть тушки, это наша доля. Нижнюю же давай не разделывать, пусть останется здесь. Оконные и дверные рамы с наружной стороны всё обмажь кровью. Я здесь жила, и ты тоже сюда попал. Обмазав кровью, всё оставим, а верхнюю часть тушки заберём себе.

Действительно, они так и сделали. Оленёнка ободрали, верхнюю часть разделили, оконные и дверные рамы все обмазали кровью. Нижняя же часть с остатками крови осталась в балке.

После жертвоприношения они вдвоём тронулись в путь. В самом деле, края стада не было видно. Поехали раз налегке, даже до края стада не доехали. Только поехав во второй раз, они доехали до крайних оленей. Выехав из пастбища, мужчина остановил оленей передохнуть, жена тоже остановила оленей. Потом мужчина поехал дальше. Тут он сказал:

- Если олени пойдут обратно, мы завернём стадо на новое место.

Они аргишат дальше. Таб Ед Хэвко чуть приотстала. Потом мужчина остановился и нашёл место для постановки чума. Он воткнул хорей в снег и сказал:

- Пожалуй, здесь поставим чум. Заверни сюда свой аргиш!

Жена подвела аргиш. Затем они поставили чум. Мужчина  сделал завалинки вокруг чума. Она занесла постели и постелила. Он внёс в чум доски, а затем занялся своей работой на улице. Он уложил упряжь на нарты и вошёл в чум. Еда уже сварилась. Покушали и легли спать.

Утром мужчина поймал оленей и, как прежде, поехал на охоту. Опять добыл двух диких оленей. И так всё время: ездит на охоту и добывает по два оленя. А свои олени тем временем повернули на старое пастбище. Тогда они вдвоём

с.122.

развернули стадо на новое место. Потом снова аргишат дальше, долго не задерживаясь на прежнем стойбище.

У Таб Ед Хэвко родился сын. Конечно, в сказке ребёнок растет быстро. Прошло немного времени, и сынок их подрос. Он уже ходит, оленей ловит. Пока отец с матерью аргишили по тундре, сын достиг возраста мужчины. Всё время аргишат, нигде долго не задерживаются.

Однажды они поставили чум на склоне приметной возвышенности. Она довольно высокая. Сын Таб Ед Хэвко уже стал самостоятельным мужчиной. Теперь она обратилась к своему сыну:

- Мальчик, ты уже стал взрослым. Теперь, куда ни глянешь, кругом одни олени. Ты продолжишь жизнь на земле. Мимо твоего чума будут проезжать и люди из бедных краев, будут бедные люди. Дай им одного или двух оленят. Если захотят обмениваться оленями на время, то пускай. Дай им, что пожелают. Ты от них взамен тоже получишь. Особенно бедняков не оставляй без подарка. Мы с отцом в дальнейшем с тобой жить не будем. Мы пойдём на тот свет. На вершине возвышенности ты поставишь нам небольшой чум. В этом небольшом чуме ты нас и оставишь. Мимо твоего чума будут проезжать люди. Тебе оленей хватит. Уплатив калым, возьмёшь себе жену. Кочующие люди сами к тебе приедут.

Как велено, сын отвёз отца и мать на вершину возвышенности и поставил небольшой чум, покрытый шкурами дикого оленя. Родители сами туда вошли, а затем сыну сказали:

- Теперь ты стал хозяином, уезжай!

Сын уехал в свой чум. Вечером делает какую-то работу, видит, чум родителей на месте.

Утром встал. Видит, чума уже нет. Ничего не видно. Рядом паслись два ездовых оленя. Он их поймал и запряг. Поехал посмотреть. Где же то место, где стоял чум его родителей? Он думает: "Вот мой след до склона сопки. А как я поднялся на сопку, тех моих следов нс видно". На вершине он доехал до чумовища, но ничего не находит. Земля пустая.

Сколько-то времени сын Таб Ед Хэвко жил один. Потом к нему подъехали кочевники. Он поехал в их стойбище свататься. Сватов-то у него нет, но он нашёл их среди людей Заплатив за жену оленями, он взял себе жену. После того, как сын Таб Ед Хэвко женился, он стал хорошо жить!

Говорят, он стал божеством, дарующим людям оленей и добычу.

с.123.

020

(ориг.: с. 124-128. СИДЯ МАРИЧА)

ДВОЕ МАРИНЧА

На какой-то земле живут двое Маринча*. Жён у них нет, всего их двое. В течение всей жизни они охотятся на диких оленей. Головы добытых диких оленей они складывают с южной стороны чума.

Неизвестно, долго ли, коротко ли они так жили. Со временем промысел оскудел, и Маринча перестали охотиться. Если и ходят на охоту, то возвращаются без добычи. Хотя головы диких оленей и заготовили впрок, но всех их мухи давно поели. Чем им питаться? Голодными стали ложиться спать. И вот однажды Старший Маринча обратился к Младшему:

- Младший Маринча, ты все-таки ещё молодой. Если мы будем здесь жить, то, кажется, умрём. Который раз мы с тобой ложимся спать голодными. Может быть, ты найдёшь место, где жизнь получше. Если найдешь такое место, то и меня не забудь.

Младший Маринча надел свою одежонку и пошёл. Отправляясь в путь, он пошел в направлении движения солнца. По дороге, когда наступает вечер, он ложится спать на землю, положив рукав под голову. Утром опять встаёт и снова идёт. Вот уже истекло полмесяца и месяц. Впереди он увидел семь чумов. Средний чум оказался приметным. Младший Маринча обошел чум с правой стороны, двери были на юг. С этой стороны он и вошёл в чум. В чуме две половины. На постели одной половины лежит лохматая рыжая собака. Войдя в чум, Младший Маринча сел на постель другой половины. В чуме напротив входа сидит пёстрая собачонка.

______________

* Слово "маринча" переводится как "охотник на дикого оленя". Здесь оно выступает как имя собственное

с.128.

Она вскочила на ноги, разожгла огонь, повесила чайник. За очагом на ящике была поставлена чаша на ножке. Пёстрая собачонка схватила зубами за ножку, вынесла на улицу и наполнила варкой. Затем положила за очагом. Когда вскипел чай, она схватила зубами чайник за ручку и поставила на столик. Сюда же положила разные кушанья. Положила ту же порсу, словом, на столике есть всё. Младший Маринча тем временем думает: "Как же я теперь буду есть еду, приготовленную собакой?". Он толкнул столик от себя так, что половина еды вывалилась на очаг. Половина осталась на столике. Пёстрая собачонка собрала всё оставшееся и положила обратно за очаг.

Младший Маринча выскочил на улицу. Он думает: "Раньше, прежде чем войти в чум, я кажется, забыл сходить в туалет". Он пошёл и сел в яму, выкопанную оленями. Вдруг из семи чумов выскочили собаки, а Маринча, испугавшись, упал на четвереньки. Не думайте, что собаки съели какую-то его часть, они съели всё и кости обглодали. Он так и застыл в обглоданном состоянии.

Сказка пошла к Старшему Маринча. Он сидит и думает: "Мой брат, наверное, нашёл хорошую жизнь. Ну а я, похоже, умру от голода. Я, пожалуй, тоже пойду. Если по дороге умру, так, наверное, того и надо".

Старший Маринча также идёт полмесяца. По вечерам, уставши ложится спать, положив рукав под голову. Утром встает и снова идёт. Прошло полмесяца и целый месяц. Как и тот раз, перед ним появилось семь чумов. Он подошёл к чумам со стороны, противоположной от входа. Входные отверстия чумов оказались повёрнутыми на юг. Средний чум был чем-то приметным. Старший Маринча в него и вошёл. Перед входом он взглянул на яму, выкопанную оленями, и подумал: ''Вот где мой брат. Это, наверное, его останки. Небось, сам провинился. Наверное, сам дураком оказался".

Вот Старший Маринча вошел в чум. На краю постели лежит рыжая лохматая собака. За очагом та же пёстрая собачонка. Она вскочила на ноги, разожгла огонь и стала варить чай.

Потом послышалось, как со стороны очага едут на оленях. Может быть, едут настоящие люди. Старший Маринча вышел из чума посмотреть. Он глядит в ту сторону, откуда сам пришел. Едут трое. Собака алто едет, погоняя четырех оленей. На нартах алто везет одного оленя. Он, оказывается,

с.129.

добыл дикого оленя. За ним едет собака белой масти с короткой шерстью. За ней - собака с пёстрыми лапами. Каждая из них держит по три оленя. Увидев все это, Старший Маринча вошёл обратно в чум. Мол, они и сами приедут.

На улице слышна возня, видимо, дикого оленя привезли неразделанного. Теперь, кажется, вспороли желудок, разделывают. Закончив разделку туши, они, кажется, стали укладывать мясо для остывания.

Пёстрая собачонка, сидевшая до того за очагом, взяла в зубы чашу и вынесла на улицу. Для еды в сыром виде она положила печень, наполнила чашу и мясом, и кровью. Потом она взяла чашу в зубы и положила на ящик за очаг. А те собаки, кажется, привели нарты в порядок, а мясо уложила на остывание. Чёрный алто первым вошёл в чум, стряхнул снег с ног и прошёл на своё место, рядом с рыжей собакой. За ним зашла собака белой масти. Она стряхнула снег и села за очаг. Пёстрая же собачонка вышла на улицу и принялась стряхивать собаку с пёстрыми лапами. Затем они вдвоём вошли в чум и сели рядом.

Пёстрая собачонка взяла зубами за край столик и поставила его перед собаками. Сначала все поели сырого мяса. Затем собачонка положила на столик разные блюда. Попили чаю, каждый ел, что хотел. Все едят за одним столом. После ужина пёстрая собачонка убрала столик, вытерла и уложила посуду.

Настал вечер, стемнело. Жители чума, похоже, укладываются спать. Некоторые вышли погулять на улицу. Затем пошёл проветриться и сам Старший Маринча. После этого он вошёл в чум, сел на прежнее место и, откинувшись назад, улёгся спать. Остальные тоже уснули.

Трудно сказать, спал ли Старший Маринча. Под утро, однако, он вздремнул. Он же, идя пешком, уставал да и голодным ходил. В чуме тепло. Кажется, пёстрая собачонка уже давно развела огонь и сварила еду. Жители чума проснулись, начали подниматься. Они пошли прогуляться на улицу. Старший Маринча тоже. Потом поставили столик, и все сидящие за ним, поели. Уже почти заканчивали есть. как чёрный алто, сидящий возле дверей, заговорил на человеческом языке:

- Старший Маринча, твой брат сам провинился. Ты теперь, спасаясь от смерти, пришёл искать себе хорошую

с.130.

жизнь. Теперь дадим тебе жену, дадим чум, нарты. Я дам тебе оленей. Я привяжу слева к твоей грузовой нарте важенку, мать оленей. Запряжённые мною олени довезут вас двоих до вашего чума, как бы далеко он ни был. На всём расстоянии они не выбьются из сил. Я прошу вас не становиться чумом в любом месте. Я всё сказал. Ловить нам оленей не надо, их есть кому ловить. Они поймают оленей, соберут, приготовят твой аргиш и нарты. Оленей мне ловить не надо.

Слышно, как на улице ловят оленей. Закончив, они зашли в чум вместе с белой собакой. Слышно также, что на улице как будто вытряхивают снег. Наверное, пёстрая собачонка чистит от снега шерсть собаки с пёстрыми лапами. Последняя вошла в чум и села рядом с белой собакой. Затем в чум вошла и прежняя пёстрая собачонка. Теперь она женщина-красавица - глаз не оторвать. Она одета в пёструю парку. Лицо у неё красивее луны в полнолуние. Женщина села возле своего суженого.

Потом принялись пить чай перед дорогой. Сидят, чаюют. Чёрный алто опять заговорил:

- Старший Маринча, хорошо ли ты помнишь, что я тебе сказал? У твоей грузовой нарты с левой стороны привязана важенка. Не торопитесь забивать её на мясо. Для еды себе забьёте какого-нибудь оленя из аргиша. Пожалуйста, не становитесь чумом по своему усмотрению. Хоть месяц аргишите, но мною запряженные олени не выбьются из сил. Вот и всё. Думаю, я дал тебе хорошее настроение.

После еды вышли на улицу. Легковая нарта для прокладывания  дороги у Старшего Маринча оказалась со спинкой. У жены есть и грузовые нарты, и юхуна, и вандаку. К грузовым нартам действительно привязана важенка, та самая, о которой говорил чёрный алто.

Старший Маринча с женой тронулись в путь. Едут, едут, и настал вечер. С наступлением темноты они ещё немного аргишат. Женщина приотстала, она же везёт грузовые нарты. Старший Маринча остановился и сидит, откинувшись на спинку нарты. Подъехала жена. Она несколько раз толкнула в плечо своего мужа. Сказала:

- Ведь твой дедушка сказал: не становись чумом, где вздумается.

А он не слушает. Она толкнула его ещё раз в плечо, Старший Маринча как будто и не слышит. Потом он проговорил:

с.131.

- Нарты у меня всё переворачиваются, попадая в ямы, выбитые оленями. Пусть мои олени пока отдыхают.

Когда созвездие Большой Медведицы переместилось по небосводу, Старший Маринча кончил отдыхать. Он повёл свою нарту вперёд. Увидев нарты, упавшие в ямы, он сказал:

- Наверное, постромки оборвутся.

Он проехал вперед, женщина тоже проехала с аргишом вперёд, но ни одна постромка не оборвалась. Женщина сказала:

- Вот видишь, кажется, всё хорошо.

Старший Маринча поехал вперёд. Сколько-то времени он едет, прокладывая аргишу дорогу. Его жена опять приотстала. Затем Старший Маринча стал искать подходящее место для чума. Он воткнул хорей в снег и сказал:

- Оу, здесь, кажется, ровное место. Жена, заворачивай сюда аргиш!

Его жена заговорила:

- Ведь твой дедушка сказал: не становитесь чумом, где попало.

Старший Маринча повторил:

- Я же сказал, сюда поворачивай аргиш!

Она так и сделала. Вдвоём поставили чум. Женщина постелила постель, сварила котёл. Он же работает на улице: сделал завалинку вокруг чума, затем собрал упряжь у всех нарт. Выбил снег из сокуя и спрятал его под шкуры для сидения. Вот Старший Маринча вошёл в чум. Прежняя пёстрая собачонка теперь женщина в пёстрой парке. Красивая - глаза не нарадуются. Она уже сварила еду. Сели кушать за один столик. Затем сходили на улицу и вскоре улеглись спать. Старший Маринча лег спать под телячью парку, подаренную дедушкой, согреваясь теплом женского тела. Он погрузился в глубокий сон.

В полночь Старший Маринча проснулся и думает: "Мне раньше так было тепло, когда я спал в объятиях жены. Теперь я, кажется, нахожусь в той же одежонке, в какой тогда отправлялся из своего чума".

Спать не хочется. Еще не рассвело. Потом он встал и вышел наружу. Сначала он пытается найти сам чум. Он призадумался: "Где же то место, где я поставил чум? Здесь должно быть пастбище моих оленей". Но он не находит никакого пастбища. Пока ходил туда-сюда, настал день. Кругом голая земля. Нет ни чумовища, ни пастбища. Старший

с.132.

Маринча снова призадумался: "Я опять в той старой одежде, в которой тогда отправлялся в дорогу из своего чума. Я совсем испортил дело. Опять пошёл бы по прежней дороге, но они сделают со мной то же, что и с братом. Я сам во всём виноват. Теперь, должно быть, пойду в свой чумик".

Старший Маринча пошёл пешком в свой чум. Конечно, дошёл до него. Он вошёл в свой чумик и лег, а потом и умер с голоду.

с.133.

021 (ориг.: с.133-137. СИДЯ НГЭВАСЕДА ТЭТА)

[от 1-го лица]

ДВА ОЛЕНЕВОДА НЭВАСЯДА

Как я себя помню, мы жили в лесной местности. У меня нет ни отца, ни матери. Меня вырастили два оленевода Нэвасяда. У меня есть сестра. Она жена Младшего Нэвасяда. Я пасу оленей, ловлю рыбу.

Два оленевода Нэвасяда плохо обращаются со мной. Всё время говорят: ты, мол, дурак, не заходи в чум, будь всегда в оленьем стаде, паси оленей пешком.

У меня малица и бакари плохие, дырявые. Часто голодаю. Если моя сестра даст мне мяса, то ем, а нет - так ложусь спать голодным.

Два оленевода Нэвасяда не особенно богаты, оленей

с.137.

всего две тысячи. Так вот эти две тысячи я целую зиму пасу пешком. Когда наступает лето, рыбачу или хожу охотиться на гусей. А осенью, когда выпадает снег, снова иду пасти оленей.

Однажды было утро. Два оленевода Нэвасяда сидели на нартах и разговаривали, а я был у оленей. Погода хорошая. Я услышал, как старший Нэвасяда сказал:

- Завтра я поеду с лёгким чумом на священное место. Увезу мальчика Тэсяду. Его надо убить на священном месте.

Слышно, как младший Нэвасяда сказал:

- Пожалуй, верно. Мальчика Тэсяду было бы хорошо убить на священном месте, а то вырастет нам на беду.

Услышав такое, я побрёл среди оленей. Думаю: "Старший Нэвасяда хочет меня увезти на священное место. Посмотрим, как это ему удастся. Когда не надо бывает пурга, вот теперь пусть она разыграется".

Пошла пурга. Уж совсем ничего не видно. Я побежал, сам не зная куда. Бегу семь дней и ночей. Я попал в незнакомое место. С крутого берега какой-то реки я свалился в рыхлый снег и утонул там. Я стал копать под снегом. Устав копать, я успокоился и лежу под снегом.

Настало утро, и, кажется, приехали два оленевода Нэвасяда. Слышу, как старший Нэвасяда сказал:

- Его следы видны по руслу реки. Кажется, он находится под снегом. Как назло, погода плохая, пурга бесится. При хорошей погоде мы быстро нашли бы его. Теперь впустую оленей гоняем при плохой погоде. Что мне с ним делать? Ладно, под снегом сам погибнет. Я же раньше говорил, что его надо быстрей увезти на священное место. Почему ты прежде не послушался меня?

Слышно, как младший Нэвасяда ответил:

- Да чёрт с ним! Под снегом он и так умрёт. Поедем домой. Что мы сделаем при такой пуржливой погоде? Давай, завтра аргишим поближе. С наступлением весны, может быть, появится его труп.

Затем их голоса стихли. Наверное, поехали домой. После их отъезда я стал копать снег вниз по реке. Я достиг устья реки, вышел на поверхность. Затем поднялся на берег по тундре. Я увидел аргиш, впереди которого ехал мужчина. Увидев меня, он подъехал на четырёх хабтарках.

Спрашивает:

- Ты кто?

с.138.

- Я сын оленевода Хэно.

- Однако врешь. Оленевод Хэно давно погиб на войне. Я тебя знаю. Ты мальчик Тэсяда. Твоего отца и твою мать я убил в жертву священного озера. А ты, по всей видимости, сбежал от двух оленеводов Нэвасяда.

-Ну, а ты кто?

- Я оленевод Ламдо. Теперь я тебя свяжу и увезу в чум двух оленеводов Нэвасяда.

Он меня схватил, повалил на свои нарты и очень крепко привязал. Ламдо поехал к своему аргишу. Вечером поставили чум и меня ввели туда. Сварилась еда. Хозяин ест. После этого жена оленевода Ламдо стала кормить своих собак. Она мне сказала:

- Мальчик Тэсяда, если ты очень хочешь есть, ешь вместе с моими собаками!

Что мне было делать! Я никогда не ел вместе с собаками. Уж очень хотелось есть. Хоть и отвратительно было, но я стал есть вместе с собаками оленевода Ламдо. Затем хозяин чума лег спать. Я же всю ночь плачу: "Почему моя жизнь так пошла? Я очень бедствую. Если были бы живы мои отец и мать Тэсяды, я бы так не бедствовал".

Утром встали. Хозяин кушает. Я же, не поев, вышел на улицу, сел на нарты и заплакал. Вижу, жена оленевода Ламдо вышла из чума. Она сказала:

- Мальчик Тэсяда, иди в чум! Ты же замёрз.

Как только я вошёл, Ламдо сказал жене:

- Дай ему одежду. Возьмём мальчика Тэсяду себе в сыновья.

Жена оленевода Ламдо дала мне одежду, и я хорошо оделся: надел новую малицу, бакари с семью узорами. Я сел на постель. Оленевод Ламдо обратился ко мне:

- Мальчик Тэсяда, ты не думай о плохом. Пока живёшь в моём чуме, не будешь знать горя. Сегодня аргишить  не будем. Я думаю съездить в гости к двум оленеводам Нэвасяда. Поедешь со мной или останешься в чуме?

- Хорошо же поехать в гости!

Жена оленевода Ламдо сказала:

- Я-то останусь в чуме. Мне нечего делать у двух оленеводов Нэвасяда. Я не поеду.

Затем я вышел на улицу, пригнал стадо. Мы вдвоём поймали ездовых оленей, запрягли нарты. Оленевод Ламдо схватил одновременно хорей и вожжу и сказал:

- Мальчик Тэсяда, не отставай!

с.139.

- Оленевод Ламдо поехал, а я за ним. Четыре моих пёстрых оленя рванули с места. Мой передовой оказался пугливым, сразу с места поскакал. Крайние олени такие же. Я от неосторожности аж вверх подпрыгнул, а затем упал на нарты. Вижу, поехал я совсем в неизвестном направлении. Мимо остаётся незнакомая местность. Позади моих нарт снег вихрем кружится. Я посмотрел назад, оказывается, оленевод Ламдо отстал далеко. Слышу, как он кричит:

- Мальчик Тэсяда, что у тебя случилось? Остановись!

Я, не слушая его, всё еду вперёд. Еду так семь дней. Семь дней и ночей воет метель. Мой пёстрый передовой, оказывается, знает землю. Через семь дней показались чумы. Я доехал до них. Посреди стоит один большой чум. Это, наверное, чум хозяина. Я вошёл и вижу, в чуме старик, старуха и сын. Старик стал спрашивать:

- Кто ты, откуда приехал? Я никак не могу тебя узнать.

- Я-то сын оленевода Ламдо. А ты кто?

- Я старик Ядне. Вот мой сын.

Сын старика Ядне встал, руки потягивает. Увидев меня, он сказал:

- Кажется, это не сын оленевода Ламдо. Он слишком высокий ростом, он должен быть ростом пониже.

При этих словах старик Ядне вскочил на ноги, схватил меня и повалил на пол. Я упал навзничь. Вижу, как старик Ядне вытащил нож и уже хочет меня заколоть. Он взглянул на дымовое отверстие чума и проговорил:

- Если я убью этого мальчика, не будет ли греха перед богом?

Затем он меня отпустил, сказав:

- Да ладно уж. Я мог бы тебя убить, но боюсь согрешить перед богом.

Я сел на постель. Мы поели вместе. Вечером легли спать. Мне не спится. Лежу и плачу. Думаю: "Совсем я попал в беду. Если были бы живы мои отец и мать Тэсяды, я такого горя не терпел бы. Похоже, мне осталось умереть".

Утром встали, покушали. Я сказал:

- Старик Ядне, я думаю отправиться в чум оленевода Ламдо. Не дашь ли мне оленей?

Старик Ядне сказал сыну:

- Быстрей пригони оленей! Сын оленевода Ламдо собирается в дорогу.

с.140.

Сын Ядне пригнал оленей. Среди них он выбрал четырёх тёмных ездовых оленей. Вывел из загона, вручил мне и сказал:

- Запрягай этих четырёх тёмных оленей!

Я стал запрягать нарты. Очень тороплюсь. Я вижу, как из-за сопки появляется ездок. Кажется, это старший оленевод Нэвасяда. Он едет очень быстро. Пять своих хабтарок он гонит стоя. Старший Нэвасяда, слышно, кричит:

- Задержите мальчика Тэсяду, не дайте ему уехать!

Услышав такое, я схватил хорей и вожжу и стеганул передового. Уже чуть было нс поехал, как сын старика Ядне ухватился за заднюю спинку моей нарты. Он, наверное, хотел притормозить меня. В этот момент я дёрнул вожжу, и четыре моих тёмных оленей понеслись, как ветер. Слышу слова старшего Нэвасяды:

- Ну, теперь мы совсем упустили мальчика Тэсяду. Мало того, что удрал, да ещё увёл хороших оленей. В семи землях нет таких хороших оленей. Надо было поймать мальчика Тэсяду. Теперь никогда его не найдём.

Я опять еду семь дней. Мой передовой хорошо знает землю: когда встречаются реки, он спускается и поднимается по оврагам. Через семь дней я остановился у колодообразной сопки. Посмотрел туда-сюда. Вниз от сопки простиралась лайда. Посередине лайды стоял один большой чум. Рядом с чумом около тысячи оленей. Я поехал вдоль сопки и подъехал к чуму. Сижу на нартах. Никто из чума не выходит. Я подумал: "Придется войти в чум. Что мне делать на улице? Я вошёл в чум и посмотрел по обе стороны от очага. Я увидел на постели пожилую женщину. Оказывается, у неё есть сын. Он спит. Увидев меня, старушка сказала:

- Кто ты будешь? Я никак не могу тебя узнать.

- Когда-то меня звали мальчиком Тэсяда. У меня нет ни отца, ни матери. Давно их убил оленевод Ламдо в жертву священному озеру. Теперь я у вас ищу себе приюта, если вы хорошие люди. Бабушка, а тебя как звать?

- Я была женой оленевода Пяся. Мой муж умер от болезни. У меня один сын, он пасет оленей. Теперь ты нашел себе приют, садись на постель.

Вот теперь я стал хорошо жить.

Через три года сын оленевода Пяся сказал:

- Не поедешь ли ты в землю двух Нэвасяда? Теперь хорошо бы рассчитаться с ними за твои страдания. Если поедешь, давай-ка и я поеду. Хочу тебе помочь.

с.141.

Услышав такое, я замолчал. Молчу целый день. Про себя рассуждаю: "Не знаю, хорошо ли, нет ли поехать. Два Нэвасяда теперь наверняка состарились. Если я возьмусь за них, много сил не понадобится".

Помолчав, я сказал:

- Да бог с ними! Если мы их прикончим, что мы от этого будем иметь? Мне-то оленей не надо, ничего не надо.

Выслушав меня, сын оленевода Пяся больше ничего не сказал.

С тех пор спокойно живем.

ЯМКИНА МАРИЯ НИКОЛАЕВНА

пос. Тухард.

022

(Ориг.: с.144-151. НГАРДАЛЁ)

НАРДАЛЕ

Нардалё жил вдвоем вместе с бабушкой. Однажды, взяв маленькую санку. Нардалё куда-то пошёл. В каком-то месте нашёл чумовище

с.151.

оленеводов. Найдя чумовище, он пошёл по дороге. Ой, нашёл покойника, ихний человек, оказывается, умер. Он раскрыл захоронение и видит, что человек, только что похороненный, одет в пестрый сокуй. Нардалё снял с покойника соку и и сам надел. Он дальше пошел по этой дороге. Оказывается, эта дорога оленеводов, По дороге он нашел еще одного покойника. Раскрыл могилу - лежит старушка. Он взял ее и посадил на свою санку.

Нардалё пошёл дальше. Там, за холмами, показался берег моря, показались дома. Поближе от домов виднеется выходящий на море овраг. По берегам оврага стоит много чумов, около тридцати. На краю оврага Нардалё оставил старушку в сидячем положении на санке. Сам он пошёл к чумам. Он вошёл в средний чум, принадлежащий хозяину стойбища. В чуме на одной стороне сидит хозяин с женой, а на другой - две девушки, одна постарше, другая помоложе. Нардалё сел на постель и сказал:

- Я ищу приют. Теперь-то, кажется, нашёл, если вы хорошие люди.

Хозяин говорит:

- Ты нашёл приют.

Хозяйка сварила котёл, а потом накрыла стол. Сев кушать, Нардалё заплакал. Со слезами говорит:

- Я-то ем, а моя старушонка, наверное, есть хочет, наверное, замёрзла.

Хозяин чума говорит:

- Где твоя бабушка?

- Я оставил ее там, у оврага. Я подумал, что вдвоём нас люди не пустят в чум. Поэтому её оставил.

- Пусть девушки приведут бабушку. Зачем ей мёрзнуть?

- Но девушки её испугают. Она пугливая. Если испугается, то умрёт. Ладно, я сам её приведу.

- Ну, зачем, ты же сел кушать. К тому же девушки сами заметят её испуг, подойдут потихоньку, не будут же они прыгать.

Вот девушки пошли. Одна из них помоложе, бежит впереди своей подруги. Старшая говорит:

- Не испугай старушку! Почему бежишь?

Они дошли до санки. Одна из девушек, с разбегу, упала. В этот момент старушка вместе с санкой с шумом провалилась в овраг, и не стало ее видно.

Девушки возвращаются в чум. Старшая ругает младшую:

с.152

- Разве я раньше не говорила, чтоб ты не испугала старушку? Всё случилось по причине её испуга.

Они пришли в чум. Старшая девушка сказала:

- Моя сестра напугала старушку, а та, испугавшись, провалилась в овраг.

Нардалё заплакал:

- Говорил же я раньше, сам поеду. Зачем ты меня отговорил? Моя бабушка не умерла бы.

Хозяин чума сказал:

- За старушку возьми себе в жёны старшую девушку. Располагайся на той стороне чума, там и живи.

Нардалё перестал плакать. С радостью взял себе в жены старшую девушку. Потом поставил отдельный чум. Через год жена родила сына.

Нардалё никуда не ездит. Он на улице отлёживается на нартах. Он работник этого стойбища, а верховодит хозяин чума. Два человека отдельно пасут оленей. Остальные живут на берегу моря. По той стороне стоит много домов.

Хозяин говорит:

- В будущем никто не будет возить дрова для Нардалё. Сам доставай дрова на собаках. Дрова сам вози!

Нардалё ответил:

- Не моё дело ездить по дрова. Пусть поедет моя жена.

Жена Нардалё поехала. Ребёнка оставила сестре, той девочке, о которой раньше говорилось. Она сказала:

- Присмотри за ребенком!

Вот она поехала за дровами. Нардалё же лежит себе на нартах. Слышно, в чуме плачет ребёнок, мать же поехала по дрова. Девочка, убаюкивая ребёнка, наговаривает:

- Нардалё взял себе жену в обмен на умершую старуху.

Так она сидит и плачет. Нардалё вбежал в чум и сказал:

- Это что ты говоришь? Покажи язык!

Девочка высунула язык. Он схватил её за язык и ножом отрезал его под самый корень. А девочка так и сидит на месте, крови снаружи не видно. Приехали люди с дровами. Жена Нардалё спрашивает свою сестру:

- Как ребёнок, не плакал ли?

А сестра молчит. Тогда она пошла в отцовский чум и говорит:

- Моя сестра помешалась, совсем не хочет говорить. Сидеть сидит, а ни слова не произносит.

- Приведите её сюда!

с.153.

Они стали расспрашивать, а она молчит, хотя сидеть сидит.

Хозяин сказал:

- Она помешалась, сидя в пустом чуме. Привезите шамана. Есть мать семерых хантов, она не одного человека вызволила из болезни. Привезите мать семерых хантов!

Один молодой человек запряг восемь собак. Не долго ездил, привёз мать семерых хантов. Вид у неё страшный. Глаза огромные, как болотные лужи. Голова кучерявая, пепельного цвета.

Нагрели бубен. В чум хозяина собралось много людей. Хозяин сказал:

- Нардалё знает все хитрости. Пусть он помогает шаманке.

Нардалё сел за спиной шаманки и стал вторить. Вслед за шаманкой он рассказывает о своём пройденном пути:

- Нашёл одного покойника, надел его сокуй. Дальше идёт. Сюда ближе подходит.

Нардалё про себя думает: "Шаманка ведь меня раскрыла, она разгадывает мои похождения. А что, если я людей напугаю попом? Они боятся попа". Нардалё высунул голову из чума и закричал:

- Поп приехал, поп приехал! Собаки бегут, лошади мотают головой. Поп приехал!

Все присутствующие на камлании вдруг вскочили на ноги и выскочили на улицу. Нардалё остался один в чуме. Вскакивая, он пнул шаманку в грудь, и та повалилась. Её тощая грудь оказалась сломанной. Нардалё выскочил из чума и спрашивает у людей:

- Где поп? Почему вы бежали во время шаманского камлания? Кто сказал: "Поп приехал"?

Люди говорят:

- Нет его. Мы слышали такой крик.

Затем все вошли в чум, а шаманка-то умерла. Нардалё, опередив остальных, говорит:

- Зачем суетились во время камлания. Все выскочили на улицу. Она умерла от испуга. Шаманка же пугливая.

Хозяин говорит:

- Вот тебе на! Мы же привезли ее не для того, чтобы она умерла. Теперь ей нельзя остаться у нас. Мы же погубили мать семерых хантов. Нардалё, ты знаешь все премудрости, тебе придется увозить мать семерых хантов. Увези умершую старушку. Ты уж, наверное, как-то сумеешь с ними договориться.

с.154.

Нардалё запряг собак и поехал по той же дороге обратно. Он едет на восьми собаках. Умершую старушку он посадил с правой стороны нарты.

Ох, впереди показался огромный стройный лес с просекой. На краю просеки повстречались два человека. Они стрелами пытаются добыть белку. А та белка прыгает с одной стороны просеки на другую, и они оба её упускают, как будто играют.

Нардалё подправил умершую старушку, чтоб прямо сидела на нартах, хотя спина у нее сломана. Усадив её, как надо, Нардалё крикнул:

- Оставьте эту белку в покое! Я везу старуху шаманку! Смотрите, её не убейте нечаянно!

Они не слышат. Белка запряталась в просеке. Они ещё раз выстрелили, а стрела пошла вниз и попала умершей старухе в голову. В этот момент и Нардалё толкнул ее локтем. После этого он остановил собак и сказал:

- Вы убили старуху. Что я там скажу? Сами увозите, а я вернусь обратно. Я много раз кричал, говорил: "Не убейте старуху! Бросьте эту белку!"

Те двое говорят:

- Нардалё, ради бога, сам увози! У нас сто оленей на двоих. Когда будешь возвращаться, мы пригоним на просеку пятьдесят оленей для тебя. Увези, пожалуйста! Семеро хантов нас убьют.

Нардалё поехал по просеке. Он посадил умершую старуху лицом наперед. А про себя думает: "Если они надумают меня обмануть, я все равно приеду. Им придется отдать пятьдесят оленей".

Нардалё едет по просеке. Ох, деревья стоят стройные. В конце просеки, видно много чумов. Нардалё опять принялся кричать:

- Поп приехал! Лошади мотают головами, собаки бегут.

Слышно, как среди чумов залаяли собаки. Нардалё упал с нарт. Смотрит, из среднего чума вышли двое. Они спрятались по обе стороны просеки. Собаки тем временем везут старуху дальше по просеке. Нардалё кричит:

- Поп приехал!

Собаки с мёртвой старухой на нартах несутся к чумам. Как только они приблизились, те двое с обеих сторон просеки выстрелили по старухе, сидящей на нартах. Она так и повалилась навзничь.

Нардалё бежит изо всех сил, кричит:

с.155.

- Почему вы так поступили со своей матерью? Разве не знали, что она оттуда приедет? Почему так сделали? Я ведь много раз кричал: "Я упустил нарты, смотрите, чтоб старуха не погибла, чтоб собаки не напали". Ну что, не слышали?

Те говорят:

- Нет, нет, не слышали. Теперь мы сами видим, что мы натворили.

Нардалё сказал:

- По этой дороге я увезу ее в поселок, а вы из-за своей матери попадёте в тюрьму.

Те стали уговаривать:

- Нардалё, ладно уж. Возьми двух женщин себе в жёны. Не увози нас в поселок. Она уж и так была совсем старая. Она же наша мать. Возьми двух женщин.

Нардалё доехал до чумов. А там уже две женщины запрягают аргиш. Оленей-то не мало было. Хореем отделили стадо вслед за аргишом. Нардалё поехал на собаках. Одна женщина едет за ним, другая - погоняет стадо оленей. Доехали до того края просеки, а те двое мужчин уже держат пятьдесят оленей наготове для Нардалё. И этих оленей погнали вслед за аргишом.

Нардалё остановился стойбищем чуть подальше от чума хозяина. Забил жирную важенку на мясо, привез прежнюю жену. Теперь у Нардалё три жены. Сам он никуда не ездит. Оленей у него много. Он просто отлёживается на нартах.

Вот наступил вечер. В хозяйском чуме слышен такой разговор:

- Как же теперь быть с Нардалё? У него три жены. Одна из них наша дочь. Еще двух жён привёз. Вот мы и возьмём их в жёны нашим детям. Оленей он тоже раздобыл. Завтра давайте-ка поместим Нардалё в железную бочку и утопим.

Нардалё лежит на нартах и слушает.

На следующий день хозяин позвал Нардалё. Нардалё пришёл, и ему говорят:

- Нардалё, ты уже раздобыл нам оленей, а теперь пойдёшь доставать нам деньги.

- А где находятся деньги?

- Серебряные деньги лежат на дне под водой просто так. Мы тебя заколотим в бочку и отправим под воду за деньгами. Если достанешь нам денег, то будешь настоящим зятем.

с.156.

Ну, что поделаешь, перечить хозяину нельзя. В следующий день Нардалё спустился на лёд. Около лунки, что напротив дома купца, сделали отдельную прорубь, в самом глубоком месте. Нардалё заколотили в бочку, чтобы отправить под воду якобы за деньгами. Ведь сказали же: на дне деньги лежат просто так. И вот Нардалё уже в бочке. Однако прорубь оказалась мала. Стемнело, похолодало. Сколько ни пытаются отправить бочку под воду, она все застревает в проруби. Хозяин говорит:

- Ох и замерзли мы, да и темно стало. Зачем нам мучиться? Разве нельзя было сделать прорубь пошире? Ладно, завтра сделаем. После того, как мы заколотили бочку, Нардалё никуда не уйдет. Завтра докончим это дело. Пусть он ночь пробудет в железной бочке.

Вот Нардалё остался. Наступила ночь. Он, наверное, уснул. В полночь послышалось, как-то шуршит, кто-то что-то ищет. Слышно, заговорили по-русски:

- Зачем сделана отдельная прорубь рядом с лункой русского купца? Зачем рядом с лункой еще и бочку поставили?

Изнутри бочки послышалось:

- Это бочка хозяина хантов. А я Нардалё. Отправляюсь за деньгами для хозяина, поэтому жду. Слишком малую прорубь сделали для меня. На дне деньги лежат просто так. Я пойду доставать денег для своих людей.

Русский говорит:

- Нардалё, давай-ка я пойду.

- Ты кто такой?

- Я просто доставляю грузы. Вожу грузы на санях, запряженных тремя лошадьми. Вожу и деньги, и товар. Вон там мой дом. У меня есть хозяин - безбожник русский. На него работаю.

- Если ты возишь товары, то почему ты хочешь отправиться за теми деньгами?

- Давай-ка всё же пойду, если там деньги лежат просто так.

- Если пойдёшь, дашь мне денег?

- Половину денег отдам тебе.

- Ну, иди, раскрывай бочку!

Русский освободил Нардалё, а сам сел на его место. Он сидит там всю ночь. Нардалё же тихонько отвёл сани с лошадьми на край оврага. Там, на вершине оврага, Нардалё остановился.

с.157.

На следующий день хозяин хантов пошел отправлять Нардалё на дно.

Другой хант говорит:

- Давеча я говорил, что Нардолё там не будет. Он не умрет в бочке. Думаешь, он там?

- Кажется, он в бочке.

А изнутри бочки послышалось:

-Я ж не Нардалё, я просто русский.

Хозяин хантов говорит:

- Нардалё знает все хитрости, он мастер обманывать людей. Быстрей отправляйте его под воду!

И этот русский с грохотом пошел на дно.

На третий день Нардалё по краю оврага подвез сани с грузами к дверям хозяина.

Хозяин удивился:

- Нардалё, ну ты молодец. Ты все умудрился достать: и денег, и лошадей, и продукты.

Нардалё сказал:

- А там и лошадей не пожалели. Я сам сказал, пусть будет около трех лошадей, они пригодятся ездить за дровами.

Хозяин сказал:

- Если на дне серебряные деньги лежат просто так, то я, пожалуй, тоже пойду. Это добро пригодится моим детям.

Когда хозяин был на улице, Нардалё схватил его за плечи и стал отговаривать:

- Твои маленькие дети еще не выросли. Хоть ты не ходи! Тот человек, которого ты отправил на дно, живым не вернется.

После Нардалё аргишил в свою землю. Его бабушка была еще живая. Он ее увез в тундру. Сам стал оленеводом.

с.158.

ЯДНЕ ЕВДОКИЯ АНДРЕЕВНА

пос.ТУХАРД

023

(ориг.: с.160-163. Мариндя пухуча)

СТАРУШКА МАРИНДЯ

Говорит, когда-то жили двое мужчин, двое Мариндя. Оба они женатые. У старшего Мариндя было двое детей - мальчик и девочка, а у младшего - девочка.

Вот они так жили, жили, и однажды во время сна все умерли. В живых осталась жена старшего Мариндя. Ока выскочила из чума и побежала, куда глаза глядят. Пока она бежала, настала ночь, и она легла спать там, где была. Утром снова вставала и шла дальше. Когда наступала ночь, старушка, уставши, ложилась спать.

Так она шла и на третий день, увидев чум, обрадовалась:

- Ой, теперь-то в чуме я лягу спать! Я хочу попасть в чум.

Старушка Мариндя пришла в чум. В нем старик, старушка и их сын. Она села у входа в чум, на конец половой доски. Жители чума только что сварили еду и уже приготовились кушать. Хозяйка сказала:

- Вон там пришел человек, старушка. Может, она покушает?

Старушка Мариндя молчит. Тогда старик сказал:

- Она, наверное, не хочет и не будет кушать. Ладно, пускай там сидит!

Покушав, жителя чума легли спать. А старушка Мариндя выскочила из чума и опять три дня идет куда-то, падая и вставая. Совсем обессилела от недоедания. Где-то ляжет и поспит, а утром идет дальше. По пути она увидела один чум, стройный такой чумик. Старушка говорит про себя:

- Как бы я хотела сейчас войти в этот чумик!

Она дошла до чума и вошла через входное отверстие.

с.163.

Внутри увидела старушку. И вот они стали между собой разговаривать:

- Ой, как я устала! Вот и пришла мне добрая помощница. У тебя что, нет чума? Откуда пришла?

- Откуда я приду? Мои родственники, наверное, умерли. Я нигде не могла найти себе приюта.

- Живи теперь у меня! Будешь мне помогать.

- Чем я тебе буду помогать?

- Я устаю, производя детей. Я произвожу детей для жителей земли. Ты помогай мне, я тебя научу.

- Я конечно, буду помогать. Хоть я и не знаю, как производить детей, но все же буду тебе помогать.

Через какое-то время старушка Мариндя увидела, как производятся дети. Хозяйка чума делала их из своего тела, из ягодиц. Затем, шлепнув каждого, отправляет наружу, приговаривая:

- Иди, найдешь себе мать, найдешь себе отца!

Старушка Мариндя также стала производить своих детей.

Она посылает их в свет, приговаривая:

- Идите в чум младшего Мариндя, не ходите в иные чумы!

Работая вместе, обе старушки произвели на свет семь детей и послали их приговаривая:

- Расходитесь по всей земле! Идите в чумы бездетных людей!

Затем старушка-хозяйка чума сказала:

- Ну, давай, теперь будем отдыхать!

Обе старушки стали отдыхать, однако через несколько дней хозяйка сказала:

- Может, ты хочешь пойти дальше? Если хочешь, иди! Ты могла бы и здесь жить, но я замужем. Придет мой муж и он захочет тебя взять второй женой. Тебе бы лучше уйти.

Покушав и одевшись в парку, старушка Мариндя вышла из чума отправилась прочь от этого места. Она идет и идет. Когда устает, ложится спать, снова встает и идет дальше. Ох, наконец, она увидела белоснежную гору! Кажется, это огромная белая сопка. Она пошла в направлении сопки, говоря про себя:

 - Сопка уж очень высокая. Сейчас лягу и посплю, может быть, завтра я очнусь.

с.164.

Утром она встала и опять пошла. Идет в направлении сопки и оказалась на равнине. Посреди равнины видны два больших чума. Старушка обрадовалась:

- Ну, теперь я нашла себе чум и дойду до него.

Вечером она дошла до чумов. Старушка вошла в крайний чум и села около входа. Видно, что на постели сидят мальчик и девочка и собираются есть.

Пришедшая старушка Мариндя промолвила:

- Дайте мне хоть что-нибудь поесть! Я шла много дней, я проголодалась.

Мальчик сказал:

- Что случилось? Почему огонь трещит?

Девочка сказала:

- Огонь не трещит.

Старушка Мариндя опять сказала:

- Ну, разве вы меня не накормите? Дайте что-нибудь поесть!

Мальчик сказал:

- Ой, что случилось? Наш огонь уж очень громко трещит.

Девочка сказала:

- Недавно человек пришел. Разве не знаешь?

- Не знаю. Когда приходил человек?

- Так ведь пришла наша мать. Когда мы оба умирали, наша мать ушла из чума, и после смерти мы ее никогда не могли найти. Теперь, кажется, она сама пришла.

- Но здесь нет никакого человека, а огонь трещит. Позови младшую сестру из соседнего чума! Она всегда все знает.

Девочка пошла в соседний чум и привела младшую сестру. Та, придя, сказала:

- Зачем ты меня звал?

- Наш огонь трещит. Узнай, в чем дело?

- Знаю, почему трещит. Кажется, пришла та самая потерявшаяся жена старшего Мариндя. Разве ты не видишь ее?

- Не вижу. Ну, ладно, пусть будет. Завтра сделаю новую нарту, а вы вдвоем оденьте ее в новую парку. Затем я забью оленя, а вы обманете нарту кровью, посадите вашу старушку на нарту и уложите. И зимой, и летом возите эту нарту с собой. Это будет наша священная нарта.

с.165.

Вот они так и сделали, как велел мальчик. Они уложили старушку Мариндя на нарту, обмазанную оленьей кровью. Неизвестно, жива эта старушка, или умерла. Она стала духом-покровителем для людей, живущих в потустороннем мире.

ЯДНЕ НИНА МИХАЙЛОВНА

пос. ТУХАРД.

024

(ориг.: с.168-174. Ламдик вэсако)

[от 1-го лица]

СТАРИК ЛАМДИК

На вершине красивой возвышенности стоят четыре чума. Слово-сказка говорит: в четырёх-то чумах трое сыновей старика Ламдика и одна дочь. Всего четверо детей. Жена старшего сына Ламдика - женщина Пяк. Старший сын верховодит во всех делах. Вот он говорит:

- Женщина Пяк, хочешь ты, или нет, я поеду в землю Трёх Пяков с лёгким чумом.

Женщина Пяк отвернулась. Она так сказала:

- У старика Ламдика три тысячи оленей. Еще много невыделанных шкур. Из этих шкур мы же шьем одежду. Если теперь поедем с лёгким чумом в землю Трёх Пяков, то вернемся ли обратно? Всегда так бывает: из уехавших в землю Трёх Пяков людей никто не возвращался. Вот теперь я тебе говорю, что они мне не родные. Поэтому считаю, что не стоит ехать. Да уж ладно. От трёх тысяч оленей есть невыделенные шкуры. Сошьем же одежду. Одежда, полученная от Трёх Пяков, тоже хорошая. Хоть парка, хоть другая одежда.

Старший сын Ламдика сказал:

- Женщина Пяк, я тебя не послушаюсь. С легким чумом поеду к Трём Пякам. С собой увезем девочку, ведь по дороге надо будет снег для воды заготовлять.

Женщина Пяк подумала: "Ну, ладно. Что же мне делать? Я же женщина, как я нс послушаюсь мужчину?"

Как только Большая Медведица подернулась к востоку, мы откочевали, оставив много чумов и три тысячи оленей. У старика Ламдика уже прошли лучшие годы, ему же больше пятидесяти. Из трёх его сыновей одного нет. Я думаю: "Как

с.174.

же так? Вот в том чуме один мой брат. А ещё где один? Где же он пропадает? У Ламдика трое сыновей, а я четвёртая по счёту".

Ладно, значит, утром мы аргишили. Женщина Пяк везет десять полных грузовых нарты, я - тоже десять. Большая часть нарт осталось на стойбище.

Начав аргишить, едем семь перегонов, не останавливаясь. На седьмом перегоне старший сын Ламдика сказал:

- Наверное, настало подходящее время для поездки налегке. Завтра поеду. Женщина Пяк, если я чумы найду, то после моего приезда отправимся в гости.

Моя тётка Пяк повернулась лицом в сторону от мужа и сказала:

- Мы выехали по твоей прихоти. Я ведь говорила, что из земли Трёх Пяков никто не возвращался в течение всей жизни. Как знать, вернешься ли ты, если теперь поедешь.

При этих словах тётки Пяк два раза пыхнул священный огонь.

Ну, ладно. Старший сын Ламдика запряг пять хабтарок и поехал. Потом вечером приехал и говорит:

- Я нашел чумы Трёх Пяков. Во время разговора они сказали: пусть приедет в гости наша сестра, а ты аргиши к нам. Если ты сейчас вернешься в свою землю, ты застрянешь с отёлом оленей. Наступит весна, как переедешь через разлившиеся реки? Не переедешь. Становись чумом к нам, поживи один годик с нами. Мы повидаемся с родными. Что с тобой может случиться? Потом наступит осень, и ты, конечно, поедешь в свою землю. У тебя же есть два человека сторожить чум.

Моя тётка Пяк так сказала:

- Ну, ты принес хорошую весть. Сбудется ли всё, как ты говоришь, до следующей осени? Меня ведь не касается, это твоё дело. У меня нет никакого смысла ехать. Как мне с тобой быть? Я-то считаю, что нам надо возвращаться. Давай, завтра поедем, а затем сразу вернемся домой. Три Пяк, моя родня, сказали хорошее слово, хорошо говорят. Если поживешь одно лето, ничего не случится. Думаю, проживём. Разве плохо провести одно лето. Твоё дело, у меня же нет к ним никакого дела.

На следующий день мы откочевали. У Трёх Пяков три больших чума. Посередине мы поставили свой чум вдвоем вместе с тёткой Пяк. Затем старший сын Ламдика и тетка Пяк, конечно, пошли в гости. Мне до этого нет никакого дела. Только стою и смотрю. В чуме тоже особенно ничего

с.175.

не делаю. Когда утром встаём, выхожу на улицу, оглядываюсь. Вот опять день настаёт, встаю, что-то делаю, опять смотрю.

У них, наверное, верховодит Младший Пяк. Вот пошла первая неделя комариного месяца. В это время Младший Пяк сказал:

- Настало время охотиться на гусей. Тридцать моих Пяков, доедемте на охоту! Поедемте на семь заболоченных озер, где линные гуси. Из тридцати Пяков двадцать поедут, а остальные останутся. Наш зять тоже поедет с нами, посмотрит незнакомые места охоты на гусей.

Старший сын Ламдика выскочил на улицу, словно ждал такого слова. Он запряг четырёх тёмных ездовых оленей. Глядя, я подумала, мысль у меня такая: "Что за странность. Четырех темных ездовых оленей он запряг теперь наверняка на свою погибель. Будь я на месте, я бы таких не запрягала. У него же есть четыре быстроногих оленя".

Ну, ладно, мне нет дела до всего этого. Наши охотники поехали добывать гусей. Целых семь длинных летних дней их нет. Вот закончился седьмой день. Во время заката солнца приехали с охоты двадцать Пяков. Старшего сына Ламдика, моего старшего брата, среди них нет. Но я в это дело не вмешиваюсь. Слышно, как Младший Пяк сказал моей тётке:

- Пусть сестра придёт за разделенными гусями.

Моя тётка Пяк сказала:

- Пусть отдадут мою долю.

Мне нет до этого дела, я только слушаю.

Моя тетка, видимо, занесла гусей в чум. А я слушаю, как Младший Пяк рассказывает:

- Старший сын Ламбика оказался серьезным малым. Будь у него помощник, так и мне не сдобровать бы. Мы его загнали на переднее из семи заболоченных озер. Я чуть было не упустил его. Стрела, выпущенная мною, никогда не проходила мимо цели. Хоть стрела и потеряла убойную силу, всё-таки попала в него. Получилось так) что просто так выпущенная стрела попала ему под лопатки. Когда я хорошо прицеливался, стрела пролетела мимо. Не помню, как я промахиваюсь. Теперь мы расправились со старшим сыном Ламдика.

Вот это я услышала. -Моя тётка Пяк всего этого не знает. Она, наверное, занесла в чум привезенных гусей.

Ну, ладно. Когда небо стемнело, люди легли спать. А я надела на домашнюю одежду летнюю парку подпоясалась. Надела летние замшевые бакари, обвязала шнурками ноги

с.176.

до колен. Думаю, не зря люди говорят, что я до утренней зари, успеваю пройти расстояние в семь оленьих перегонов.

А теперь как мне быть? Кажется, мне лучше пойти по их следу.

Моя тётка Пяк сказала:

- Девочка, куда ты пошла?

- Да куда я пойду? Старшего сына Ламдика, твоего мужа, ведь нет. Пойду по следу их нарт. Поищу.

- Если пойдешь, быстро возвращайся. Я умру, если долго тебя не будет. Ладно, уж иди, если решила. Ты же его сестра, он не будет против.

Я выскочила на улицу. Из своей нарты я достала семигранную трость с ручкой, принадлежащую младшему сыну Ламдика. Я взяла эту трость и отправилась в путь, что составляет семь оленьих перегонов. Вот я нашла семь заболоченных озёр, место добычи линных гусей. Здесь пасутся линные гуси. Я увидела то место при подъеме на пологий берег озера, где двадцать Пяков окружили старшего сына Ламдика, ехавшего на чернявых оленях. Видимо, окружили, взявшись за руки, и загородили ему дорогу на перешейке одного из озер. Убив, они посадили его на нарту. Четырех его чернявых оленей, оказывается, закололи копьем. В том направлении, в каком шли, теперь лежат вперед головами. Я увидела, что тело старшего сына Ламдика они положили на нарту в непристойном виде, спустив с него штаны. Вот так он и сидит, наклонившись вперед, в задранной одежде. Тяжело смотреть на человека в таком виде. А мне-то как быть? Я дошла до него. Положила его лицом вниз на нарты, поправив одежду. Что я еще сделаю? Я же пришла пешком. Затем я резко повернулась и пошла домой.

К утру я дошла до чума. У тридцати Пяков некоторые только что встали. Моя тетка Пяк еще спит. Я тоже легла спать. Потом, вставая, тетка Пяк стала говорить:

- Моя девочка вчера, кажется, уходила. Теперь здесь спит. Видимо, так и не пошла. Кажется, она не посмотрела, что случилось с её братом.

Сварился котёл. Она меня разбудила и спрашивает:

- Девочка, ты ходила или нет?

- Ходить-то я ходила, но ведь нет живого человека. Они уже расправились с ним. Там он умер, его убили двадцать Пяков. Хоть и убили, но мучительной смертью. Пусть бы даже убили, но зачем им надо было его так мучить?

с.177.

Раньше ты была взята замуж за дорогой калым. Вот из-за тебя они так и поступили.

Мы вдвоём разругались. Моя тётка Пяк говорит:

- Три Пяк мне не родные ни по отцу, ни по матери. В чём я виновата? После того, как были убиты мои братья и сестры, дети выросли сиротами и стали хозяевами. А как я должна поступать? Я ведь говорила мужу: "Не надо нам ехать". Теперь уж ладно, сам он виноват. Он меня не послушался. Теперь что будет, то и будет. Куда нам деваться?

На следующий день все стали собираться аргишить. Мы двое тоже аргишим, куда ж нам деваться? У нас нет сил, чтобы отделиться и поехать на свою землю. Оленей у нас около двухсот, одни ездовые.

Вот загнали оленей в загон, окружив веревкой. Я и тётка Пяк держим верёвку, привязываем оленей. Когда мы держим веревку, Младший Пяк бьет нас этой веревкой. Я заметила, что жена Младшего Пяка, женщина низенькая, светловолосая, несколько раз сердито посмотрела на своего мужа. После того, как он в третий раз ударил меня веревкой, которую я держала, женщина низенькая, светловолосая, заговорила:

- Мой Младший Пяк, вместо того, чтобы беспокоить женщину, держащую веревку, лови-ка, привязывай себе оленей! Если аргишим, так давайте аргишить.

Как только она так сказала, он костяшкой аркана ударил ее по голове. Вследствие удара у женщины, низенькой, светловолосой, полилась кровь из пораненного лба. Она, вытирая кровь, пошла в свой чум. Чум у нее еще не разобран. Идет и говорит она:

- Мой младший Пяк, уж очень больно ты мне сделал. Ты же меня вырастил. Когда я была маленькая, мой отец меня тебе же отдал. Ты мне был как отец. Теперь мне есть что тебе сказать. После убийства старшего сына Ламдика, если приедет другой родственник, средний сын Ламдика, властитель земли, ты, может, думаешь, что он простит этот твой удар? Может, надеешься завладеть дочерью Ламдика и взять ее в жёны? Если ты её будешь домогаться, за все мы вдвоём будем ответственны. Имей в виду, недаром среднего Ламдика зовут властителем земли.

Услышав такое, Младший Пяк так и сел там, где стоял, в загоне для поимки оленей.

Но все же отсюда мы аргишили дальше, целую неделю аргишили. Потом остановились, поставили чумы.

с.178.

Однажды был обычный день. Я сижу в чуме и шью. Хорошо, что хоть мы живем в своем чуме. Никто не приходит. Еды хватает. Если остаемся без мяса, то сами забиваем себе оленя.

Через неделю была остановка во время аргиша. Я услышала, как женщина, низенькая, светловолосая, закричала во весь голос:

- Младший Пяк, мой муж, слушай внимательно! Приехал твой родственник, средний Ламдик - властитель земли. Ты о нем уже наверняка знаешь. С каким оружием ты его встретишь - топором или ножом?

Хоть и услышала, а среднего Ламдика я ведь не знаю. Раньше я уже рассказывала, что я его не видела. Приоткрыла двери, выглянула наружу. Где ездок? Никого нет. Странно, о ком же говорила та женщина?

Услышав сказанное, Младший Пяк молча поймал четырёх рослых ездовых оленей. С жителями крайнего чума он запряг этих оленей белой масти. Сам оглядывается по сторонам, непонятно, кого он видит? Еще слышны крики: "Твой родственник приехал! С каким оружием ты его встретишь?" Услышав эти слова, Младший Пяк, с ним те же люди поехали через некоторое время скрылись в ложбине.

Тем временем из-за холма появились два больших оленя с ветвистыми рогами. За стометровыми постромками виден сам средний Ламдик. Я хотела бы посмотреть на своего старшего брата. Сидя в чуме, я его никогда не видела, какой он человек. У его огромных нарт всего два копыла. Затем я увидела всю нарту. Она двухкопыльная, сделана из березы, в длину десять махов, не считая перекладины. Словно два чума, поставленные рядом. Я про себя говорю: "Если ты властелин земли, если ты одолеешь Младшего Пяка, то расправься с ним так, как он с моим братом. Если тебе сил не хватит, ты погибнешь". Средний Ламдик повернул голову, как будто мне говорит: "Девочка, если ты хочешь, чтобы я так сделал, то и сделаю".

В этом месте мы живем семь дней. Утром седьмого дня средний Ламдик приехал сюда на двух огромных оленях. Позади его нарт привязаны те четыре оленя светлой масти, олени Младшего Пяка. Сам Младший Пяк в распятом виде лежит на нарте, смотреть на него неудобно.

Женщина, низенькая, светловолосая, вышла из крайнего чума и сказала.

- Средний Ламдик, теперь-то ты его наказал. Совсем-то уж не убивай! Он меня вырастил. Если убьешь, как я буду

с.179.

жить сиротой? У меня нет ни отца, ни матери. Он мой кормилец.

Услышав эти слова женщины, Средний Ламдик привязал свою нарту и сказал:

- Если нужен, возьми его к себе!

Затем он вошел в чум и заговорил:

- Теперь будем аргишить. Девочка, готовь аргиш! Нам нечего брать от Младшего Пяка. Олени не нужны, ничего не надо. Женщина, низенькая и светловолосая, теперь ты меня увидела. Твой муж пригодится ходить на охоту. А средний Ламдик поехал по делам женитьбы. Вместо него я приехал. Я не ваш родной брат. Я - дух старика Ламдика. Охотиться я не умею. Моя добыча в течение всей жизни - двуногие олени. Пока отсутствовал средний старший брат, самого старшего убили родственники. Я же вместо среднего Ламдика превратился в человека, встав из священной нарты. Поэтому ты меня не видела и не могла видеть. До твоего рождения средний Ламдик уехал с легким чумом, теперь, наверное, приедет.

Услышав такое, я испугалась. Потом мы аргишили на стойбище старика Ламдика и там поставили свой чум.

На седьмой день появился аргиш с легким чумом. За аргишом триста оленей, наверное, их отсюда угнали. Вслед за оленями показался человек. Он похож на старика Ламдика, тоже низок ростом и коренаст. Только сейчас, после стольких мучений, я увидела среднего из старших братьев. Он поставил свой чум около наших трёх. После этого нам больше некуда ехать. Так мы там и живем на вершине красивой возвышенности.

с.179.

ЯДНЕ НАКА НОНОВИЧ

пос. Тухард.

025

(ориг.: с.182-185. Сидя Сэв Сэр Нгачекы')

[у сихиртя]

ДВОЕ ДЕТЕЙ СЭВ СЭР

На берегу соленого моря стоят два чума. В них живут двое мужчин и две женщины. У всех есть дети. Хозяин стойбища - старик Сэв Сэр. Оленей у них нет, они питаются морской рыбой.

Старик Сэв Сэр часто говорит своим двум детям:

- Играйте около чума, а в тундру не ходите!

Двое детей Сэв Сэр уже самостоятельно добывают куропатку, умеют стрелять из лука.

Однажды старший из них говорит:

- Мне надоело играть около чума. Пойдем-ка к той виднеющейся сопке.

Пошли они к сопке. Долго ли они шли, недолго ли, однако заблудились. Говорят друг другу:

- Где наш чум? Пойдем по той местности, может быть, наш чум там обнаружится.

Слушая советы друг друга, они ушли далеко. Затем погода испортилась, замело, ничего не видно. Руку протянешь - сквозь пургу руки не видно. Двое детей Сэв Сэр нигде не могут найти свой чум. Два или три дня идут по неизвестной местности. На третий день они оказались у песчаной сопки. На склоне песчаной сопки была пещера. Старший сказал:

- Долго мы шли, обессилели, есть захотели. Войдём-ка в эту пещеру, хоть поспим на сухой земле.

Войдя в пещеру, они увидели горящий костер. У костра сидят старик и старуха сихирча. Старик сихирча, сидя у костра, на конце древка опаливает одну куропатку. Двое детей Сэв Сэр хотят есть. Старший стал спрашивать:

- Кто вы двое? Мы-то заблудились, не знаем, где может быть наш чум. Мы хотим есть.

Старик сихирча молчит. .Старуха тоже. Сколько дети ни спрашивают, старики молчат. Затем они перестали спрашивать. Свернувшись Словно собаки, они легли спать около дверей пещеры.

с.185.

Утром следующего дня дети, ничего не поев, вышли наружу и опять пошли, невесть куда. Затем они нашли старое чумовище. Пройдясь по чумовищу, они нашли голову подохшего оленя. Старший обрадовался и говорит:

- Ну, теперь хорошо поедим.

А младший возразил:

- Чему ты так радуешься? Это, кажется, голова падшего оленя.

Старший взял голову и стал грызть, как собака. Младший стоит около него и смотрит. Он думает: ''Что с моими глазами? В одном глазу оленья голова видится как целая, а в другом - кажется только половина". А тем временем его брат что-то ест, или просто кажется ему, что ест.

Через некоторое время двое детей Сэв Сэр пошли дальше. Три дня только и шагают. Есть совершенно нечего. Через три дня впереди они увидели три чума. Старший опять обрадовался:

- Вот теперь хорошо поедим.

Дошли до чумов. Вошли в средний чум. Хозяйка, оказывается, варит котел, наполненный мясом совы. Очень неприятный запах, тошнит.

Двое детей Сэв Сэр говорят:

- Мы заблудились, совсем обессилели. Накормите нас, пожалуйста!

При этих словах детей огонь стал пыхать. Жители чума не обращают внимания на говорящих детей. Услышав шипение огня, они сказали:

- Что случилось с нашим огнем? В прежние время он таких звуков не издавал.

Двое детей Сэв Сэр легли спать голодными. Утром, когда появилось солнце, младший проснулся. Он поднял голову и видит, что его брат лежит мёртвый. Глаза у него как озёрный лёд. Увидев такое, он испугался, вскочил на ноги и побежал, куда глаза глядят.

Три дня идет по незнакомой земле. Потом он вышел к ивняковой речке. Он пошел вниз по реке. Через некоторое время показался берег моря. Наконец-то мальчик увидел свой чум. Дошёл до чума. Отец с матерью обрадовались.

Старик Сэк Сэр сказал:

- Говорил же я вам, играйте около чума. Почему не послушались? Если бы послушались, в беду бы не попали.

с.186.

После этого сын Сэв Сэр не уходит далеко от чума. Всегда помнит наказ отца.

026

(ориг.: с.187-189. ЛАМДИК ТЭТА' ХАСАВА НЮДА

[от 1-го лица]

СЫНОВЬЯ ОЛЕНЕВОДА ЛАМДИК

С тех пор, как я себя помню, мы жили на берегу извилистой реки. Оленей у нас три тысячи. У меня есть отец - оленевод Ламдик, есть мать - женщина Ламдой. Есть три старших брата. Двое из них уже женатые. Самый младший не женат.

Двое старших братьев обычно говорят:

- Наш младший брат совсем дурак. Что он ни делает, все у него плохо получается. Он скрытый человек.

Мой отец, оленевод Ламдик, очень любит младшего сына, хоть тот и дурак. Он все время говорит старшим сыновьям:

- Не трогайте своего глупого брата! Когда-нибудь и от него будет польза.

До этого разговора мне дела нет. Я только смотрю.

с. 189.

Однажды оленевод Ламдик почувствовал головную боль. Семь дней он был почти при смерти. В конце седьмого дня он скончался. Его похоронили.

После смерти отца двое старших братьев часто избивают младшего. Все время говорят:

- Ты дурак и никому не нужен!

Я-то что скажу при этом? Я же девочка. Мне остается только слушать.

Однажды старший из братьев сказал:

- Давайте разделим меж собой три тысячи оленей!

После этого братья начали ловить оленей и ставить ушные метки. Смотрю, они метят только двумя метками. О самом младшем из братьев и речи нету.

Мать сказала:

- Пусть не останется без доли мой младший сын. Хоть и дурак, но без оленей как будет жить? Если обидите своего брата, бог вам не простит, вы попадёте в беду.

Двое старших братьев даже и не слушают.

Утром старший из них сказал:

- Поедем проверять сети. Дурачок, ты тоже поедешь, будешь нам помогать.

Услышав такое, я сказала:

- Давайте, я тоже поеду.

Вот поехали мы вчетвером. Младший из братьев сел на нарты старшего, а я села на нарты среднего брата. Долго мы ехали, или нет, однако доехали до берега большого озера. Слышно, как разговаривают между собой двое старших братьев:

- Давай-ка сделаем отдельную прорубь на середине озера. Утопим его, а под водой он сам умрет.

Средний из братьев, слышно, говорит:

- На отдельную прорубь уйдет много времени. Потом стемнеет, холодно. Давай не будем его топишь, оставим посреди тундры.

Старший сказал:

- Ну и чёрт с ним! Если ты так хочешь, что в этом плохого!

Двое братьев дёрнули за вожжу и поехали обратно. А мы остались стоять на берету озера. Стемнело, поднялась метель. Ничего не видно. Мы заночевали в куропачьем чуме. Нас замело снегом.

с.190.

Утром проснулись и еле-еле поднялись из-под снега. Мы пошли по берегу реки. Не помню, сколько мы шли, однако увидели нарту с оленями. Оказывается, одна старушка приехала за топливом. Увидев нас, она начала расспрашивать:

- Кто вы будете? В какую беду вы попали?

Младший брат сказал:

- Мы попали в беду. Из-за того, что я дурак, мои братья бросили меня бедствовать. И сестру тоже.

Старушка сказала:

- Хоть вы и попали в беду, но не отчаивайтесь. Идите ко мне. Мой муж уже совсем стар, некому оленей пасти, некому делать домашнюю работу. Пусть ты дурак, но когда-нибудь, может быть, бог тебя увидит.

Вот мы доехали до чума старушки. Около чума пасется почти двести оленей. На нарте сидит старик. Старушка сказала:

- Старик, я привезла для тебя оленевода.

Старик сказал:

- Ну, это совсем хорошо. У меня-то сил нет пасти оленей. Глаза ослабли. Если ты меня не знаешь, меня зовут оленевод Пяся.

Вот мы живем два года в чуме оленевода Пяся, не ведая беды. Мой брат пасет оленей, ездит в сети высматривать. Через два года он сказал:

- Где-то была у меня старуха мать. Поеду с ней повидаться, сюда привезу. Когда-то она меня жалела, а братья меня избивали.

Услышав такое, я сказала:

- Я тоже поеду.

Мы поехали вдвоём. Две недели едем по тундре. По дороге впереди, на берегу извилистой реки, показались два больших чума. Нарту мы остановили на берегу реки. Затем мы пошли пешком к крайнему чуму. Вошли в него. Старший из моих братьев оказался в чуме.

Младший сказал:

- Вот теперь-то я) дурачок, приехал. Я увезу мать-старуху. Три тысячи оленей мне совсем не нужны. Оленей у меня много. Сам вырастил. А вам я так скажу: никогда не обижайте и не бейте дурака и .нищего. Если не прислушаетесь к моим словам, то когда-нибудь попадете в большую беду. К тому же, может быть, и бог вас накажет.

с.191

Сказав эти слова, он вышел из чума. Я тоже вышла. В подсаночные для матери он запряг четырех пестрых ездовых оленей. Затем мы поехали. Доехали до стойбища оленевода Пяся. С тех пор живем хорошо.

ЯР ЯВМБЯ АНДРЕЕВИЧ

плс. Воронцово

027

(ориг.: с.194-195. Нисяни табеко)

[от 1-го лица]

НАСТАВЛЕНИЕ ОТЦА

Как я себя помню, мы жили на берегу Енисея. У меня есть отец и мать и двое старших братьев. Оленей у нас двести. Отец и братья зимой охотятся, а летом добывают рыбу.

Однажды утром слышим, как отец и мать переговариваются. Отец говорит:

- Жена, трое наших сыновей уже повзрослели. Со временем каждый выберет себе дорогу. Теперь я хочу сыновьям загадать одну загадку. Посмотрим, у кого ума побольше.

Мать сказала:

- Если ты так говоришь, чего в этом плохого.

Мы встали, поели. После этого мой отец вышел на улицу и сказал:

- Трое моих сыновей, сегодня отложите вашу работу, подойдите ко мне!

Мы все втроем сели. Отец взял мастеровой топор. Затем, держа в руках одно полено, сказал:

- Трое моих сыновей, я хочу сказать вам слово, задам загадку. Кто из вас отгадает, тот окажется умным.

После этих слов он настругал несколько лучинок и сказал:

- Я настругал, а вы теперь разломайте!

Самый старший из братьев взял лучинку и переломил пополам. Средний брат тоже. Я, глядя на старших, тоже переломил их пополам.

Отец смотрит и говорит:

- Мои сыновья, вы еще многого в жизни не видели. Смысл моей загадки не так уж глубок.

Затем он отдал старшему сыну целое полено. Велел переломить его. Он не смог переломить. И средний тоже не может. Я опять-таки сколько ли пытаюсь, ничего не могу поделать.

Отец взял полено из моих рук и сказал:

с.195.

- Сыновья, в жизни надо иметь товарища. Старики говорят: лучинки легко разломать, а целое полено никак не одолеешь. Если вы будете жить порознь, если не будете дружить между собой, злые люди вас одолеют словно лучинку. В одиночку вы ничего не сделаете, а вместе будете сильными. Вот таков наказ наших дедов.

После этого случая прошло много лет. Двое моих старших братьев охотятся, рыбачат, а я пасу оленей. Никогда не нарушаем завета нашего отца.

028

(ориг.: с.196-197. СЁХО ХАСАВА НГАЧЕКЫ)

МАЛЬЧИК СЁХО

У мальчика Сё есть старшая сестра. Вместе они живут около ивняковой речки.

Однажды мальчик Сёхо поставил мережу на ивняковой речке. Затем каждый день ходит проверять. Ничего не добывает. Потом снова пошел проверять мережу. Оказывается, попалась большая щука. Он унёс её в чум, а сестре сказал:

с.197.

- Свари щуку!

Потом сестра стала варить. Мальчик Сёхо опять пошел высматривать мережу. Пришёл домой и видит, что сестра съела всю уху из щуки. Мальчик Сёхо сказал:

- Почему ты мне ничего не оставила?

Сестра чуть не ударила его доской для кройки. Мальчик Сёхо вышел из чума. Он пошел вверх по ивняковой речке. По её берегу он идёт семь дней. К концу седьмого дня он дошёл до ветхого домика. Вошёл в дом и видит, что внутри стоит медный котёл с семью ручками, весь полный мяса. Мальчик Сёхо всё съел. Съев мясо, он хотел выйти на улицу. но нигде не нашёл выхода. Затем подумал: "Поищу-ка я где-нибудь укрыться в доме". Он спрятался в углу.

Через некоторое время послышались звуки. Слышно, пришли двое мужчин. Они разговаривают между собой:

- Теперь-то у нас есть вареное мясо.

Другой мужчина, слышно, говорит:

- Конечно, есть. Вот наколю дров, надо подогреть.

Второй говорит:

- Согрей мясо!

Затем один из мужчин зажёг огонь. Посмотрел котёл, а там пусто. Он сказал:

- Котёл, оказывается, пустой. Кто съел мясо?

Другой мужчина сказал:

- Наверное, съел мальчик Сёхо. Сейчас же надо его поймать. Давай-ка поймаем и изобьем!

Они стали искать и нашли мальчика в углу дома.

Один мужчина говорит:

- Хватай его, вот я ему дам!

Мальчик Сёхо сказал:

- Пожалуйста, не избивайте меня! Я отдам вам свою сестру.

Другой мужчина говорит:

- Наверняка врешь, не отдашь. Ты всегда обманываешь.

Его товарищ возразил:

- Ладно, пойдем вслед за ним. Может быть и отдаст. Не надо его избивать.

Мальчик Сёхо пошел и повёл за собой двух мужчин. Опять семь дней идут по берегу ивняковой речки. После того, как пришли, мальчик Сёхо вошел в чум и сказал:

- Сестра, я тебя отдаю двум мужчинам.

Двое мужчин увели его сестру.

Мальчик Сёхо после этого пошёл, куда глаза глядят.

с.198.

Где-то, в каком-то месте повстречал рыбаков. Они оказывается, добыли много рыбы. Мальчик Сёхо сказал:

- Дайте мне одну рыбешку!

Они дали ему одну рыбу. Мальчик Сёхо нашел среди чумов большой камень. Он положил рыбку на камень и пошел за ножом. Когда нашёл нож, пошёл разделывать рыбу. Однако ворон, опередив его, схватил рыбу. Семь дней мальчик гонится за этим вороном. Так, он оказался у прежнего ветхого домика. С тех пор он стал жить в этом доме вместе с двумя мужчинами и своей сестрой.

Вот и все.

029

(ориг.: с.199-201. ЯРАБС)

[от 1-го лица]

СКАЗКА - ПЛАЧ

С тех пор, как я себя помню, мы живём на берегу порожистой реки. Оленей у нас немного. В чуме нас четверо. По обеим сторонам чума тридцать грузовых нарт. Моего отца зовут Тэсяда. В соседнем чуме живёт оленевод Манто. У него есть трое сыновей и дочь.

Однажды отец сказал матери:

- Жена, сходи за оленеводом Манто. У меня есть что ему сказать.

Оленевод Манто вошел в чум, сел на постель и заговорил:

- Если слово не такое уж страшное, скажи!

А отец так сказал:

- Теперь я поеду отовариваться в русский посёлок. Ты останешься. За мной не приезжай, если жив буду, сам вернусь.

Оленевод Манто сказал:

- Поехать торговать хорошее дело. Только вот оставь пять ездовых оленей серой масти. Когда поеду искать тебя, они понадобятся.

Вот мой отец Тэсяда запряг небольшой аргиш и поехал легким чумом. Пять ездовых оленей серой масти от оставил здесь. Как уехал, так за ним осталась лишь дорога.

После отъезда моего отца мы жили один год. Через год я увидел, что оленевод Манто собрал оленей и привязал к нарте пять ездовых оленей серой масти. Потом запряг он их и поехал. Трое сыновей тоже поехали с ним.

Через две недели из-за холма показались пять ездовых оленей серой масти. К саням оленевода Манто был привязан аргиш моего отца. А самого отца-то нет. Увидев такое, я со слезами вошёл в чум. Слышу, как оленевод Манто говорит:

- Наш хозяин Тэсяда утонул в море. Больше его ведь не будет.

с.201.

В полночь я надел бакари и словно собака выскользнул из чума наружу. Пошёл, куда глаза глядят. Так иду целую неделю. После долгой ходьбы я совсем обессилел.

Через некоторое время впереди меня показались два больших чума. Я еле до них дошёл. Я вошёл в один из чумов и встал около дверей. В чуме, оказывается, сидит одна женщина и шьет. Я заговорил:

- Это чей чум?

- Женщина молчит. Затем она спрятала иголки, повернулась ко мне и сказала:

- Ты, наверное, бедствуешь? Откуда пришёл?

Я сказал:

- Раньше у меня был отец Тэсяда. Он поехал торговать в русский поселок и не вернулся. Не знаю, живой ли он, или умер. А вы кто будете?

Женщина сказала:

- Хозяин нашего стойбища оленевод Старший Сэв Сэр.

Она меня накормила. Сидя около огня, я не заметил, как заснул. Потом проснулся. Слышу, в полночь стучат по шестам чума, кажется, слышен голос оленевода Манто:

- Оленевод Старший Сэв Сэр, ты будешь умирать в чуме?

Кажется, большое войско окружило чум. Я, испугавшись, побежал, сам не знаю куда. А в оставшемся чуме, слышно, дерутся, плачут. Через некоторое время все стихло. Темной ночью меня найти не могут, кто меня увидит?

Вот три дня я иду по неизвестной земле. Через три дня я оказался у реки, поросшей ивняком. Куда ни посмотришь, везде ивняк. Я пошел дальше. За изгибом реки я увидел чумик. Вошел, осмотрелся по обеим сторонам костра. В чуме, оказывается, сидит один мужчина. Посмотрев поближе, я узнал своего отца Тэсяду. При виде отца слезы потекли у меня по обеим щекам. Плача, я сказал:

- Папа, ты остался живой. Я думал, что где-то умер. Оказывается, не умер.

Отец подробно рассказал про свою жизнь:

- Когда я аргишил в русский поселок, оленевод Манто с тремя сыновьями напали на меня. Была ночь. Испугавшись, я побежал, не знаю куда. В ночной темноте они не могли меня найти. Было слышно, как оленевод Манто сказал: "Ну, ушел, так ушел! В пустой земле сам умрешь от голода". Затем я пришёл в устье ивняковой речки. Там нашёл

с.202.

нарты, стоящие годами. В моих нартах было мясо, была рыба. Я поставил чумик и стал жить.

Я так сказал ему:

- Как теперь будем жить? Было бы хорошо пойти искать наших оленей.

Отец говорит:

- Конечно, пойдем искать наших оленей. Двести моих оленей не дают мне покоя, оленевод Манто мешает спокойно спать.

Затем мы пошли пешком. Нашли чумы. Двести наших оленей здесь оказались. Отец запряг пять оленей серой масти. Мы аргишили к ивняковой речке. С тех пор живем на берегу этой реки.

Вот и все.

030

(ориг.: с.203-204. СУСУЙ НГАЧЕКЫ)

МАЛЬЧИК СУСУЙ

Мальчик Сусуй живет с отцом и матерью на высоком берегу ивняковой речки. У него одна сестра. Мальчик Сусуй уже сам умеет добывать куропаток. Среди тальника он ставит куропачьи силки. Когда в речке ловят рыбу, он помогает отцу тянуть сеть. Рыбы много добывают. Отец обычно говорит:

- Когда пойдешь за куропаткой, ходи вниз по нашей ивняковой речке. Вверх по реке не ходи, там живет старик-людоед с дочерью.

Однажды в ивняковой речке рыбы не стало. Мальчик Сусуй, хотя и стал размышлять как взрослый, но не может понять, почему так. Отец сказал:

- В ивняковой речке потому не стало рыбы, что в верховьях живет старик-людоед, который, наверняка, перегородил нашу речку.

Мальчик Сусуй подумал: "Наверное, все же пойду вверх по ивняковой речке. Старика-людоеда, может быть, одолею". Затем он надел бакари и малицу. Еще взял стрелы и лук и пошел вверх по речке. Он идет целую неделю. Так идя по лесу, он оказался у большого озера. Смотрит, протока из озера совсем мелкая. Она перегорожена ивняковым запором. Вся рыба здесь накопилась. На берегу озера он увидел большой чум. Вдруг полог чума откинулся, и появился старик-людоед. Мальчик Сусуй стал стрелять стрелами. Никак не может одолеть старика-людоеда. Людоед говорит:

- Никогда зря не стреляй! Ты меня не убьешь. Одежда у него железная. Теперь иди в мой чум, будешь играть с моей дочерью.

Мальчик Сусуй вошел в чум. Старик-людоед сел на постель и говорит:

- Жена, я достал мальчика, чтобы было кому играть с твоей дочерью. Этот мальчик - сын старика Сусуя. Давеча я хотел его убить на мясо, но, получше приглядевшись, увидел, что он тощий. Пусть один год поживет в нашем чуме. Через год мы его, наверное, забьем на мясо.

Мальчик Сусуй в течение одного года живет в чуме старика-людоеда. Однажды старик, слышно, говорит:

- Теперь мальчик Сусуй поправился, пора с ним кончать.

Вечером, покушав, легли спать. Мальчик Сусуй обычно спит вместе с дочерью людоеда. Но теперь он не спит, слушает. В полночь старик встал и взял топор. Затем в

с.205.

темноте он зарубил свою дочь. Рано утром смотрит: оказывается, вместо мальчика Сусуя он убил свою дочь. Старик говорит:

- Я же хотел тебя забить на мясо, а в темноте, оказывается, убил свою дочь. Пойдем теперь делать гроб для моей дочери!

Пошли вдвоём. Идут по дремучему лесу, но не могут найти подходящую лиственницу. Потом нашли. Свалили лиственницу, раскололи надвое. Старик-людоед говорит:

- Не знаю, подойдёт ли на гроб моей дочери, или нет? Какого роста моя дочь?

Мальчик Сусуй говорит:

- Я измерю. Ложись ничком на дерево, а я измерю твой рост.

Старик-людоед лег ничком. Мальчик Сусуй схватил топор и отрубил голову старику. Про себя подумал: "Ты же хотел убить меня. Из-за тебя не стало рыбы в ивняковой речке".

Затем мальчик Сусуй пошёл к притоке. Он выдернул сеть, поставленную стариком-людоедом, и бросил в строну. Потом целую неделю идёт вниз по берегу реки. Через неделю дошёл до чума. Он сказал отцу:

- Папа, теперь в ивняковой речке должно быть много рыбы. Я одолел старика-людоеда. Теперь нам ничего не грозит.

После этого они стали жить хорошо.

ЯНДО МОНГУЧИ ЛИНОВИЧ

пос. Воронцово.

031

(Ориг.: с.208-210. Няхар'' манто)

[от 1-го лица]

ТРИ ЭНЦА

На берегу большого озера живут три энца. Летом ловят рыбу, зимой охотятся на диких оленей. У них сеть сестра. Теперь она рассказывает: три моих старших брата, три энца, все женатые. Оленей у них нет; Когда летом начинают рыбачить, в большом озере рыбы полно. Когда зимой начинают охотиться, диких оленей много. Добытой летом рыбы хватает до следующего лета. Добытой зимой дикой оленины хватает до следующей зимы.

Так мы жили несколько лет, и вот наша земля стала бесплодной. Три моих брата-энца ходят на рыбалку, но ничего не добывают. Если охотятся на дикого оленя, домой возвращаются пустыми. Самый старший из моих братьев говорит:

- Наша земля совсем опустела. Не знаю, почему так? Может, бог нас наказывает.

Когда опустела наша земля, не стало у нас ни рыбы, ни мяса. Мясо, которое мы раньше браковали, всё съели.

Однажды три моих старших брата-энца рано утром пошли рыбачить. Вечером все, вернулись пустыми. Самый старший брат вошел в чум, сел на постель с опущенными рукавами малицы. Он сказал:

- Нет у меня счастья. Хоть и весь день проверял сети, но не добыл ни одной рыбы. Не знаю, почему так получается? Раньше большое озеро было полно рыбы. Сейчас ничего нет. Если будем голодать, то, наверное, и умрем.

с.210.

Покушав, мы легли спать. Спали спокойно.

Когда появилась утренняя заря, я встала, посмотрела. Что такое - все жители чума, как будто улыбаясь, смотрят на дымовое отверстие чума, только зубы блестят. Три моих старших брата-энца, оказывается, умерли.

Увидев такое, я, плача, выскочила на улицу и побежала, куда глаза глядят. Целую зиму вперед иду. Земля моих старших братьев оказалась совсем пустой. Иду по неизвестной местности и никого не могу найти. В течение зимы, когда находила мышей, питалась ими. Так, я совсем обессилела. Я легла на песчаный бугор и думаю: "Если даже и умру, пусть мои косточки лежат на сухой земле".

Не знаю, долго ли я спала. Проснулась, подняла голову. Вижу, что уже и весна наступила. Около моего бугра плещутся воды реки с порожистыми берегами. На той стороне я увидела три больших чума. Увидев чумы, я еле встала на ноги. Затем тихонько зашагала туда. Достигнув берега с порожистыми берегами, я увидела двух мужчин, которые ловили рыбу. Через некоторое время один из мужчин, кажется, заметил меня. Слышно, как он сказал своему товарищу:

- Кажется, это бедствующая женщина.

Затем они столкнули лодку в воду и переплыли ко мне. Ну, я чего ждать буду, залезла в лодку. Когда мы достигли другого берега реки, я потихоньку поплелась к чумам. Залаяли собаки, не пропускающие ни хорошего, ни плохого. Двери среднего чума распахнулись, и появилась одна женщина. Она, наверное, хозяйка чума. Женщина взяла меня за руку. Когда мы вошли в чум, мне дали покушать ухи, но очень мало. Я даже не насытилась. Еще есть хочу. Хозяйка чума сказала:

- Хватит, а то умрешь. Теперь ложись спать.

Затем я провалилась в сон. Когда проснулась и подняла голову, увидела, что уже утро. Хозяйка чума, заметив, что я проснулась, подошла ко мне и сказала:

- Бедствующая женщина, ты кто будешь? От кого ты пострадала, от злого духа или от злых людей?

Я ответила:

-Я не от злых людей пострадала, а так бедствую. У меня были три брата-энца. Все умерли.

На этом мы закончили, и говорить больше было нечего. Я стала жить у хозяйки чума. Прошло время, и я стала такой же красивой, как и прежде.

с.211.

Не помню, сколько мы так жили, и вот однажды во время завтрака хозяйка сказала:

- Сестра трёх энцев, слушай внимательно. Завтра приедут сваты. Двое Сэв Сэр хотят тебя увезти. Что ты на это скажешь?

Я так ответила:

- Что я теперь скажу? Если они хотят меня увезти, я согласна выйти замуж.

Назавтра в полдень залаяли собаки. Услышав лай, я выскочила на улицу. Я увидела, что приехали люди. Они остановились у загона для поимки оленей. Впереди ездоков, оказывается, приехал старик. Это, наверное, сам Сэв Сэр. Ехавший за ним мужчина, наверное сын Сэв Сэра. На вид он красивый, а четыре его оленя все были темной масти.

Я вошла в чум. Через некоторое время вошел и старик Сэв Сэр. Он сказал:

- Не знаю, опоздал ли я или нет, однако хочу увезти сестру трех энцев женой для моего сына.

Хозяин и хозяйка чума говорят:

- Старик Сэв Сэр, ты никак не опоздал. Но что скажет сама она, сестра трех энцев? Если она хочет выйти замуж, пускай выходит.

Я сказала:

- Я не против. Наверное уж поеду, если хотят меня увезти.

Вот после этого разговора ребята стойбища пригнали оленей. Хозяин и хозяйка чума запрягли сто ездовых оленей в мой аргиш.

Старик Сэв Сэр говорит:

- Ну что ж, женщину, наверное, увезём. Наша земля далеко. Поэтому мы торопимся.

После того, как я вышла замуж, я зажила хорошо.

НЕНЯНГ (КОМАРОВА) ЛЮБОВЬ ПРОКОПЬЕВНА

032

[только рус. пер.]

ДЕВУШКА-ВЕСНА

Давным-давно, далеко-далеко, в заснеженной тундре, посреди широкой лайды одиноко стоял чум старика Иримбо. И была у него красавица дочь Нара (Весна).

Пролетали годы) словно быстрокрылые птицы. Дни летели, как нарта за быстрой упряжкой оленей.

Темной зимней порой, когда за сопками выли волки, когда ночь, как два вороньих крыла, обнимала мир, и даже днем было темным-темно, когда злая пурга завывала и пела на все голоса, радуясь своей власти над людьми, страшно и жутко становилось тогда в чуме старика Иримбо.

Однако старик Иримбо был человеком не пугливым. Жил он на свете открыто, шагал уверенно и смело, судьбу свою никогда не проклинал, как бы трудно ему ни приходилось.

Стрелы у Иримбо были всегда остро наточены. Тетива у луков - крепка. Вряд ли в тундре нашелся бы еще такой человек, который бы умел так же метко стрелять из лука, как старик Иримбо, отважный и удачливый охотник.

Знали в тундре и о том, что Иримбо - искусный мастер. Нарты ли поставить, хорей ли выстругать, упряжь смастерить, шесты для чума, лодку выдолбить, лыжи сделать - все умеет Иримбо, тундровой земли мастеровой человек.

А еще Иримбо умел на ходу поймать арканом бегущего оленя. Не раз в одиночку бил медведя, на лету гусей, уток метко стрелял. Зимою ставил сети под лед, ловил осетров, величиною с человеческий рост, жирных чиров, пелядку с широкими боками.

Умел Иримбо и песни под звон бубна распевать. И когда его песни проносились по бескрайним тундровым лайдам, над густыми чащами тальников, тундровым редколесьем, над сопками, летели через реки и озера - беды, что караулили Иримбо, и его дочь на каждом шагу, прочь от чума уносились, терялись в снегах, тонули в реках и озерах.

Дни уходили за днями, лето сменялось зимой. Не один раз падал на землю снег, не один год проходили речные льды к студеному морю-океану.

Прослышали в соседних стойбищах о стариковской

с.214.

дочери, о красавице Наре, молодые парни. К этому времени выросла девушка лиственницы выше. Брови у. Нары - будто полукружья лука, ресницы длиннее стрел. Стройнее хорея была Нара, а лицом светлее зари. На груди ее колыхались, как две речки, две черные тугие косы. Резвее олешка бегала Нара, а запоет - в соседнем стойбище слышно. Хороша, всем на диво, отцу на радость была девушка-Весна, дочь старика Иримбо.

Тут в чум к старику стали заезжать женихи.

Однажды белой пургой взвился снег на тундровой дороге - на быстрой, как ветер, упряжке приехал красавец румянощекий. Из-за плеч его упряжки не видать. Ногами парень пургу поднимает. Ладный, быстроногий, остроглазый, что тебе сокол.

О себе он так сказал:

- Нет в нашей тундре ни далеко, ни близко смелее, отважнее, сильнее меня. Недавно я один медведя убил.

- А с Солнцем ты можешь сравниться? - спросила его девушка Весна. И добавила: - Солнце лучше тебя!

Смутился от такого ответа-привета широкоплечий юноша, замолк, так и уехал молча ни с чем.

Следующей весной в чум Иримбо приехал свататься другой жених. Он был еще краше, чем первый. Высокий, стройный, глаза огнем горят. Шаг твердый, словно он может всю тундру пешком обойти, быстрее, чем на оленях.

- На свете нет быстрее меня и моих оленей? - похвастался парень старику Иримбо и его дочери. - Хотите - до звезд доеду, прихвачу одну звезду и приеду назад!

- Но Солнце все равно лучше тебя! - отвечала Нара.

Смелый наездник при этих словах умолк и уехал в свое стойбище ни с чем.

Приехал как-то и третий жених. Он так сказал:

- Красавица Нара! Ищи хоть сотню лет, ищи хоть двести лет, но парня с голосом звонче, чем у меня, красивее, чем мой голос, нигде не найдешь.

На что красавица Нара отвечала:

- А с самим Солнцем ты можешь сравниться?

Опустив в землю глаза, уехал ни с чем и этот жених.

Летят дни и ночи, зиму сменяет лето. Не один раз падал на землю снег, не один год уносило речные льды к студеному морю-океану.

И сказал как-то отец своей красавице-дочери.

- Вижу, сердце твое не знает любви, не хочет твое сердце никого любить. Это плохо, дочка. Я уже стар. Недалеко

с.215.

время, когда я навсегда уйду в тундру "за морошкой" (умру). Вот и ходит мой ум: "Кто же из богатырей заменит меня? Будет ли мужчина в твоем чуме?"

На что Нара ответила отцу:

- Ты, отец, силен, как ветер. Ты, как луна, можешь собою, своим блеском затмить звездочки на небе. Я хочу найти такого жениха, который бы умом был на тебя похож, который бы. как ты, все на свете мог. Людям бы тепло дарил, свет и радость. Я люблю лишь само Солнце. Днем и ночью, зимой и летом, осенью и весной вижу и думаю только о нем, о Солнце.

Когда Нара уходила одна в тундру, когда ясноликое Солнце дни и ночи грело землю, девушка неустанно шептала ему: "Я люблю тебя, о Солнце! Спустись ко мне и подари мне свою любовь!"

Подолгу стояла девушка у старой лиственницы, просила, молила Солнце. Подолгу сидела на берегу реки, любуясь отражением Солнца в воде. Подолгу ходила по тундре, прыгала по кочкам, по сопкам бродила и не уставала кричать, взмывая к Солнцу руки: "О Солнце! Приди ко мне! Подари мне Любовь! О Солнце! Я люблю лишь тебя!"

Но вот солнечный шар зашевелился, заходил вправо-влево, как бы пытаясь оторваться от насиженного места. Вот Солнце покатилось, стало приближаться. Все ближе и ближе, все ниже и ниже стало Солнце спускаться.

Увидев такое, очень рассердилась и ушла прочь темная Ночь. А ручьи, речки и реки запели, зашумели, заблестели, зажурчали, веселее побежали к морю. На тундровых сопках, на лайдах, по берегам рек и озер запестрели цветы, зазеленела трава, кустарники, карликовые березки, тундровые лиственнички. Словно бы все они очнулись от сна, проснулись от света и тепла. Далеко-далеко за студеные моря ушли зимы и морозы, пурги и холода. Ожила, зацвела земля!

По всей тундре заиграло-заговорило веселье: "Это сделала Нара - девушка по имени Весна! Нара принесла Земле радость. Спасибо тебе, девушка-Весна!"

А Нара, как легкокрылая, быстрокрылая птичка, вся сияла, переполненная счастьем, молодостью, жизнью, на крыльях Любви взлетала к жениху-Солнцу.

Напрасно старик Иримбо звал свою дочь, напрасно дни и ночи кликал он ее - не отзывалась девушка-Весна. И тогда от тоски и горя не выдержало старое сердце Иримбо - окаменел он, превратился в каменный мыс.

с.216.

А лицом своим обращен этот каменный мыс к Солнцу - свету. Что ни день, что ни год - греют и ласкают его солнечные лучи.

Каждый год в месяц отела оленей, в мае, танцует танец счастья красавица Нара на празднике Весны и Солнца. Ласково греет Солнце, вокруг много света. Солнце греет землю весной; на земле родится зелень, трава, цветы, все живое на земле, саму жизнь двигает. Каменный мыс - старик Иримбо - под теплом солнечных лучей улыбается, рад свиданию с дочерью и будто вновь оживает.

Каждый год у Нары праздник по весне. Все ликуют, все поют, танцуют на этом празднике. У людей шаг шире и быстрее. В глазах счастье. Всюду - новое волнение. С весною люди все лучше, все быстрее трудятся: добывают пушного зверя, дичь, рыбу, выпасают оленей. Всякая работа в руках спорится. Сил в человеке прибавляется. С весной он чуть повыше земли ходит. В душе - песня, радость, новые мысли, новые дела. Хорошо!

Только старуху-ночь забыли пригласить на праздник. Потому весной и летом не бывает на Севере ночи.

А Нара-Весна стала на земле символом жизни, любви, счастья, света и радости.