Мифологическая проза малых народов Сибири и Дальнего Востока
Составитель Е.С. Новик

Общее оглавление

Сказки о животных

№ 24. Летяга и лисица

Летяга жила. У летяги детеныши - пятерых детенышей имеет. Когда она так жила, пришла лисица. Затем пришла и [говорит]:

- Летяга, детеныша давай!

- Хонгор-хонгор (не дам, не дам)!

 - Если не дашь, з-забодаю!

Затем летяга детеныша своего отдает лисице. Лисица уходит Затем на другой день лисица снова приходит:

- Летяга, детеныша давай!

- Хонгор-хонгор!

- Если не дашь, з-забодаю!

Затем летяга детеныша своего отдает. Затем лисица уходит. Уйдя, на следующий день снова приходит:

- Летяга, детеныша давай!

- Хонгор-хонгор!

- Если не дашь, з-забодаю!

Опять отдает летяга, детеныша своего отдает. С тем лисичка уходит. На другой день снова приходит:

- Летяга, детеныша давай!

- Хонгор-хонгор!

- Если не дашь, з-забодаю!

Отдает. С тем уходит. После ее ухода к летяге приходит дедушка-сова. Затем дедушка-сова говорит:

- Летяга, почему плачешь?

Летяга говорит:

- Лисица детенышей моих уничтожает!

- Ладно, не плачь. Потом, когда лисица придет, скажи: "Травяных твоих рогов чего буду бояться?!" Если потом спросит: "Кто сказал?" скажи: "Дедушка-сова сказал", - скажи.

Затем лисица снова приходит:

- Летяга, детеныша давай!

Летяга говорит:

- Не дам!

Лисица говорит:

- З-забодаю!

Летяга говорит:

- Травяных твоих рогов чего буду бояться?!

Затем лисица говорит:

- Кто сказал?

- Дедушка-сова сказал.

Затем лисица спрашивает:

- Дедушка-сова где находится?

- Та-а-м вот подальше в тайге на горе находится.

Лисица пошла. Дедушку-сову увидела лисица, крадется:

с.132.

- Ой-ой!

Шея сгибается,

Спина-мина хряст!

Хвостом виль,

Спина-мина хряст!

- Лисица, к кому подкрадываешься?

- Дедушка-сова, спугнешь-спугнешь: за тобою птичка, птичка сидит!

- Ой-ой!

Шея сгибается,

Спина-мина хряст!

Хвостом виль,

Спина-мина хряст!

Лисица прыгнула к дедушке-сове, дедушка-сова лисицу за шею лапой схватил. Затем полетел ввысь. Лисица плачет (досл. плача идет). Вот дедушка-сова до моря долетает. Затем дедушка-сова говорит:

- Скажи: - "Сало дедушки-совы есть идем!"

Лисица говорит:

- Сало дедушки-совы есть идем!

Тут дедушка-сова роняет лисицу - упала лисичка в море. Упав, плавает лисичка, плача плавает. Затем говорит:

- Зубища, серувой,

морским белым камнем станете, серувой!

- Язычище, серувой,

листом морской лилии станешь, серувой!

- Мозгища, серувой,

морской глиной станете, серувой!

- Косточки мои, серувой,

морским валежником станете, серувой!

Затем одна нерпа выходит, вышла и говорит:

- Лисица почему плачешь?

- Нерпушка, двоюродная моя сестрица по матери, я не плачу - я пою. Я повторяю те песни, которые пели, когда сватались моя мать и мой отец. Нерпа, а велик ли твой род (народ)? Взгляни-ка на мой род - те звезды. Достигает ли (по численности) твой род до моего рода?

Нерпа говорит:

- Достигает.

Затем ныряет (досл. входит), затем опять выходит -множество нерп выходит, полное море одних нерп выходит. Затем лисичка принимается считать:

- Од-дин - два, хелебеттах...

Од-дин - два, хелебеттах...

Три-четыре, хелебеттах...

Четыре-пять, хелебеттах...

Так перепрыгивает (по нерпам). Нерпа говорит:

- Почему некоторых не считаешь?

Лисица говорит:

с.133.

- Сосчитаю, когда назад пойду.

Затем на землю прыгнула. Затем говорит:

-Когда мы с тобой родней по матери были?

Тогда нерпа говорит:

 - Лгунишка, в конце своего пути умрешь!

Лисица говорит:

- Я не умру!

Лисица побежала. Бежит (досл. идет). Когда бежала, встретила (досл. нашла) одного налима:

- Налим, куда идешь?

- Куда иду - домой иду. Лисица, [а] ты куда идешь?

- И я в ту сторону, куда ты идешь. Налим, ну, пошли!

 - Гэ!

Лисица побежала. Налим по воде скользит. Затем продолжают свой путь (досл. идут). Так шли-шли, лисица окликает:

- Налим!

- Эй! - откликается через одну излучину (реки).

Затем бежит лисица. В конце той излучины опять окликает:

- Налим!

Откликается:

- Эй! - через две излучины откликается.

Потом лисица идет. Шла-шла и наконец пришла к месту, где одна старушка сушит черемуху. Нашла место, где сушится черемуха, принялась есть. Насытилась, брюхо полное. Потом уснула. Когда она уснула, приходит старушка и видит лисицу. Тогда идет домой. Приходит домой, берет нож и возвращается к месту, где она сушит черемуху. Дошла - лисица все еще лежит. Колет ее ножом, убивает, шкуру снимает. Сняв шкуру, распяливает ее. Распялила, высушила, шапку себе сделала. Надевает шапку. Потом идет кормить своих щенков. Когда она пошла их кормить, приходит волк:

- Старушка, поручи мне стеречь, шапку свою одолжи - у меня уши мерзнут.

Старуха одолжила свою шапку, ушла домой [и] сидела (досл. находилась) дома. Потом говорит:

- Что это волк так долго делает?

Пошла старушка посмотреть своих щенков, пришла к собачьему шалашу- волка нет. Заплакала старушка. Потом сказала:

- Врун волк, убежал и утащил мою (досл. человека) шапку!

Потом прилетела ворона:

- Кар-кар, старуха, о чем плачешь?

- О чем плачу - волк утащил мою шапку, по ней плачу.

- Старушка, кар-кар, дай-ка я схожу за твоей шапкой!

Старушка говорит:

- А как скажешь?

- Скажу: "Я за старушкиной шапкой пришла"!

- Пусть уж (оставь, пусть будет, как было), зачем уж ты пойдешь (зря пойдешь)!

Так и улетела (ворона). Старушка плачет. Когда она так плакала, прилетела птичка:

с.134.

- Старушка, почему плачешь, чвик-чвик?

- Шапку свою жалея, плачу.

- Дай-ка я за ней схожу, чвик-чвик!

- А как скажешь? - говорит.

- Старушка, как-нибудь, как-нибудь уж скажу, чвик-чвпк!

Полетела. Старушка не плачет, стала ждать. Так ждет. Птичка летит, долетает до одного зимника и сквозь круглое окошечко входит-влетает.

[А] в том доме и зайцы, и лисицы, и волки, и вороны, и хорьки, и старик со старухой. Мамаша-крестовка камлает. Старик говорит:

- Эй-эй, мамаша-крестовка, хвост свой сожжешь, эй-эй!

Тогда птичка начала камлать:

- Чви-и-к, чви-и-к, чирикнула,

Через окошечко порх - выпорхнула!

Старик говорит:

- Нашу шапку дай ей надеть - наверное, это хороший шаман!

Одолжили свою шапку.

- Чик-чик, чирикнула,

По полу топ-топ,

По нарам скок-скок,

В углу прыг-прыг,

Через окошечко порх - выпорхнула!

И через окошечко улетела. С той (шапкой) летит обратно, до старушки долетает, входит, шапку ее приносит.

Старушка обрадовалась, для носика птичке рукодельный ножичек дает, в лапки иглу дает.

Затем [все] кончилось.

№ 25. Лягушка

В одной деревне живут старик со старухой, у них дети - две дочери. Старик идет и делает дочерям дом, сделал дочерям дом в тайге, на горе. Отвел дочерей в тот дом. И вот дочери его стали там, в том доме жить. Так живут. Затем старшая сестра однажды идет (досл. спускается) к отцу, входит в отцовский дом и говорит отцу:

- Отец, любимая твоя дочка, которую ты плохой едой не кормишь, в плохую одежду не одеваешь, дочка твоя с мужчиной живет.

Рассердился старик. И вот, рассердившись, схватил копье, пошел, дошел до дочерниного дома, вошел. И у дочери старик подол халата копьем насквозь проколол. Потом старик говорит (такие слова):

- Слуга, уведи прочь!

Потом, когда старик к себе обратно стал отправляться, девушка, рассердившись, оделась в хорошие одежды, нарядилась в серьги, вышла девушка наружу [и] стала подыматься по тропинке, идущей к тайге. И когда подымалась, встретила какую-то женщину. Та женщина наставляет:

с.135.

- Ты вот так когда пойдешь, то по кочкам да по ямам, да по буграм будешь идти. Но, если даже у твоей обуви, у твоих унтов завязки, у твоих наголенников ремни развяжутся, не завязывай!

Та девушка, говоря "ладно", пошла. Та женщина спускается, та девушка в гору подымается.

Так идет-идет, и в самом деле, как та женщина сказала, так и есть: появляются кочки, ямы, бугры, [и] завязки у нее развязываются, и ремни развязываются. Потом та девушка подумала:

- Дай-ка я их завяжу.

Завязывает свои завязки и ремни. Когда она завязывала, выходит лягушка:

- Сестрица (старшая), куда идешь?

Сестрица говорит:

- Далеко иду, - говорит.

- Сестрица, зайди ненадолго! - говорит.

Вошла она в тот дом. И начала в том доме жить.

Однажды та девушка, чтобы расчесать голову, сняла свои одежды, серьги вынула (досл. сняла). Тогда лягушка говорит:

- Сестрица, дай я ненадолго оденусь в твои одежды, в серьги твои ненадолго наряжусь!

Разрешила сестра надеть одежды и в серьги нарядиться. Расчесывает девушка голову. Кончила расчесывать и просит у лягушки свои одежды, серьги свои просит, а лягушка не отдает. Так просила-просила - не допросилась. И вот красавица-пудин в лягушачью одежду облачается. Так вот и живут.

Затем однажды лягушка говорит:

- Сестрица, сегодня к нам гости придут - Ваямилан - в собольей одежде и Тыбдемалан - в рысьей одежде придут.

Девушка в голову себя ударила [и] обернулась обструганной палкой. Так вот живут.

Затем их гости приходят, в их дом входят.

Ваямилан на лягушкины нары садится, Тыбдемалан на девушкины нары садится. Ваямилан лягушку в жены берет.

Так живут.

Потом собираются идти обратно - домой к Ваямилану. Когда лягушка собирается идти, Тыбдемалан видит, что за циновкой (висящей на стене у нар) обструганная палка торчит (досл. находится). Он ту обструганную палку взял и конец у нее надрезал - кровь течет. Он ее обратно - туда же, где она была, положил.

Затем Ваямилан с лягушкой-женой собираются уходить. Потом лягушка зовет с собой Тыбдемалана. Поэтому Тыбдемалан за ними пошел. Идут. Отойдя недалеко, Тыбдемалан говорит:

- Я за позабытым поделочным ножом пойду!

Тут лягушка говорит:

- У меня есть поделочный нож, на что тебе идти, нож-то стальной.

Тут Тыбдемалан говорит:

с.136.

- Не люблю вещей чужого человека - хоть и плохую, а свою вещь не брошу, - так говоря, возвращается и входит в дом.

Схватив ту обструганную палку, бросает [ее] на пол. Та девушкой обернулась. Вот девушка говорит такие слова:

- Добрый молодец, зачем меня дразнишь? - говорит.

Тыбдемалан тогда говорит:

- Если бы я тебя не знал, разве вернулся бы?

Тут переночевали.

А лягушка с Ваямиланом идут. Увидела лягушка черемуху и говорит:

- Черемуха, если у меня родится дочка, ты станешь ее стружками, - говорит.

Тут та черемуха говорит - вот ее слова:

- Ведь ты, лягушка, в конце своего пути растянешься (подохнешь), - говорит.

Дальше идут, и, лягушка, увидя лиственницу, говорит:

- Лиственница (досл. лиственничное дерево), если у меня родится сын, ты станешь его лыжами-голицами, - говорит.

Та лиственница говорит:              '

- Ведь ты, лягушка, в конце своего пути растянешься, - говорит.

Так шли, доходят до старикова дома.

Ваямилановы (т. е. Ваямилан и его жена) до нар у дальнего окна доходят, лягушкино богатство вносят, разные вещи вносят, множество.

Потом приходит Тыбдемалан с женой, доходят до старикова дома и до нар у задней стены добираются.

Потом так стали жить. Так живут. Старик говорит:

- Богатая невестка, перед смертью хочу поесть твоего угощенья.

Лягушиная невестка, схватив чуман, выходит, идет за лягушачьей икрой, тащит полный чуман и, вывалив в котел, варит.

Старик говорит:

- Принесите мою хорошую миску, мою хорошую ложку принесите - хочу поесть угощенье своей богатой невестки!

Лягушка в ту миску зачерпнула, старику подает. Старик попробовал:

- Противно-противно! - говорит, -из чего это наварили и кормят, - так говоря, миску свою выливает, - противно-противно, - говорит.

Старик говорит:

- Слуги, - говорит, - вылейте! - говорит.

Слуги вылили. [А] муж той лягушки ест и приговаривает:

"Хорошая еда". Слуги всё вылили.

Затем старик опять стал просить:

- Бедная невестка, перед смертью поесть хочу, сходи за своим угощеньем! - говорит.

с.137.

Вот бедная невестка выходит, подымается в гору в тайгу и у лиственницы около корня, уткнувшись головой в колени, плачет.

Плача, говорит:

- Что я могу дать, старик моего угощенья поесть просит, - [так] говоря, плачет.

И вот, когда она плакала, сверху упали два кулька, рядом с ней упали. Она их несет (вниз с горы спускаясь), вносит, опускает в свой котел [и] начинает варить. Сварилось, закончила:

- Старик, вели принести свою расколотую миску [да ] плохую свою ложку вели принести!

Старик говорит:

- Слуги, принесите мою расколотую миску, принесите мою плохую ложку! - говорит.

Потом принесли, той девушке дали. Та девушка зачерпнула [и], подавая старику, говорит:

- Будешь ли есть, нет ли, - [так] говоря, подает.

Старик, взяв, ложкой почерпнул, пробует. [И] тут говорит:

- Отличное кушанье, стану ли я есть так приготовленное кушанье в такой миске?! - [так] говоря, миску бросает. - Слуги, принесите мою [самую лучшую] миску, заготовленную для похорон! - говорит.

Вот слуги за [той] миской пошли и девушке отдали. Та девушка, зачерпнув, подает старику. Старик ест и говорит:

- Отличное, как говорится, кушанье, и поесть-то приятно! Поел, и слуги еще наелись. Потом спать легли.

На другой день утром встали. Старик говорит:

- Богатая невестка, перед смертью посмотреть хочу, поди принеси свои вещи (приданое - шубы, ткани, меха)! - говорит.

Вот богатая невестка, положив на котомку - заплечные носилки - мешок, вышла. Вскоре снова входит, полный мешок вносит, нары старика сплошь усыпает одними листьями. Тут старик говорит:

- Каких это еще листьев втащила! Слуги, вынесите! - говорит.

Слуги вынесли. Потом старик говорит:

- Бедная невестка, сходи-ка и ты за своими вещами, хочу посмотреть перед смертью.

Потом девушка выходит. Вышла и пошла к тайге. Потом села у корня лиственницы, уткнувшись головой в колени, и заплакала:

- Старик просит посмотреть мои вещи. Какие же (досл. где находящиеся) я свои вещи покажу? - [так] говорит и плачет.

И вот, когда она плакала, упали два мешка из рыбьей кожи (в каких хранились вещи). Девушка эти мешки потащила, внесла в дом, положила на нары у старика. Старик развязывает, смотрит - всяких вещей-приданого полно:

- Отлично, вот это вещи так вещи, как говорится!

Так кладет их обратно. Потом так живут.

- Богатая невестка, сходи за своей родней, хочу посмотреть, пока жив (досл. пока не умер)!

с.138.

Вот богатая невестка, положив на заплечные носилки мешок, отправилась. Потом приходит обратно, в мешке полно тащит, вносит, на пол вытряхивает, одних лягушек вытряхнула. Потом старик говорит:

- Что это еще за лягушек принесла?! Отвратительно! - говорит, - слуги, смахните палкой в огонь!

Тогда слуги стали смахивать палкой [лягушек] в огонь, часть выбросили наружу. Потом лягушка плачет:

- Жаль-жаль старших братьев, хлип-хлип, ква-ква-квак!

- Жаль-жаль младших братьев, хлип-хлип, ква-ква-квак!

- Жаль-жаль матерей, хлип-хлип, ква-ква-квак!

- Жаль-жаль отцов, хлип-хлип, ква-ква-квак!

Так говорит и плачет. Потом опять так стали жить. Затем однажды старик говорит:

- Бедная невестка, сходи-ка и ты за своей родней, хочу посмотреть, пока жив!

Потом бедная невестка выходит. Вот вышла и идет в тайгу. У корня лиственницы, уткнувшись головой в колени, плачет. Затем [так] говорит и плачет:

- Хотя и просит посмотреть каких-то (досл. где-то живущих) моих родных, каких своих родных [я] покажу?!

Так говорит и плачет. Когда она плакала, с неба упали два человека. Упали и говорят:

- Много лет подряд (досл. год за годом) плачешь!

Тут та девушка говорит:

- Я плачу потому, что старик послал меня привести родню посмотреть.

Потом пошли (досл. стали спускаться под гору). Девушка вперед входит. Когда она вошла в дом, старик спрашивает:

- Где же твоя родня?

Тут та девушка говорит:

- Позади идут кое-какие родственники, - так говорит, - идти ли (за ними)?

Спустя немного входят те два человека. Когда они входили, старик смотрел, опустив козырек и протирая глаза:

- Вот это люди так люди, как говорится!

Те люди отбирают у лягушки одежды и серьги и отдают той девушке.

Потом та лягушка и ее муж вышли и удавили себя со стыда. Те же (= те люди) так начали жить.

Все, кончилось.

№ 26. Куйэми

Куйэми говорит матери:

- Жениться иду.

Вот идет и ворона встречает.

- Куйэми, кок (кар), - говорит, - куда идешь? - говорит.

с.139.

- Жениться, - говорит.

- И я пойду, - говорит.

- Ну что ж, иди, - говорит.

Упал [ворон на землю], в человека обратился (досл. человеком стал), затем идут и дятла видят. Тот тоже спрашивает:

- Куйзми, куда идешь? - говорит.

- Жениться, - говорит тот.

- Ну, и я пойду! - говорит.

- Ну, что ж, иди! - говорит.

И тот в человека обратился, пошел. Так идут. Так шли-шли, летягу видят. Та тоже говорит:

- Куйэме-е, куда идешь? - говорит.

- Жениться иду, - говорит.

- И я пойду! - говорит.

- Ну что ж, иди! - говорит.

Опять упала, в человека обратилась. Так идут. Так шли-шли, белку видят.

- Куйэме-е, куда идешь? - говорит.

- Жениться, - говорит.

- Ну, и я пойду! - говорит.

- Ну, что ж, иди! - говорит.

Ну и та обратилась в человека. Ну, так идут. Шли-шли и дошли до селения, к их старейшине подымаются (по склону берега).

Слуги увидели:

- Пять человек идут (сюда), - говорят.

Старик говорит:

- Двери отворите! - говорит, - я хочу посмотреть, что же это за люди! - говорит.

Ну, вот ворон первым входит в двери.

- А-а-а, это, вероятно, самый старший из них, только нос у тебя отвислый! - говорит, - там вот, у самой старшей из моих дочерей пойди сядь! - говорит.

Ворон там сел. За ним входит дятел.

- Это, вероятно, средний из них, - говорит, - уж очень откинутый назад, - говорит, там вот, у той, следующей после самой старшей моей дочери пойди сядь! - говорит.

Ну, вслед за тем входит летяга.

- А-а-а, это, вероятно, - говорит, - самый богатый из них, в одежде из птичьих перьев, только глаза у тебя выпуклые, - говорит, - ну, к средней моей дочери пойди сядь! - говорит.

Ну, вслед за тем входит белочка.

- А-а-а, это, вероятно, самый ловкий, самый проворный из них, только уж очень челюсть у тебя перекошена, -говорит, - там вот, у той моей дочери, что постарше самой младшей, поди сядь! - говорит.

Ну, вслед за тем входит Куйэми.

- А-а-а, вот это человек так человек, вот это человек так человек, - говорит, - у младшей моей дочери пойди сядь! - говорит.

с.140.

У старика был еще один, давно пришедший зять - чайка. Тот (зять) с охоты вернулся. Вошел. Старик спрашивает:

- Куда на охоту ходил? - говорит.

- Дикирба-некерба! - говорит.

- Что это за язык?! - говорит старик, - ты ходил, что ли на гору, что находится в глубь от берега, в глубь от берега? - говорит.

- Некерба-некерба! - говорит.

- Что за язык?! - говорит старик, - если он говорит в глубь от берега, в глубь от берега, когда произносит "некерба", кто (его) поймет? - говорит.

Выпал глубокий снег. Когда они там находились, выпал снег. Пять человек идут (подымаются в горы) [на охоту], старейший из них (их руководитель) - чайка, [и] ворон, дятел, летяга, белка - по одной дороге, и всех своих жен ведут, [а] Куйэми идет в одиночку.

Пять человек так вот поднялись в тайгу, в горы. Заночевали. Ну на утро пошли на охоту на лося. Отправляясь на охоту, ворон говорит своей жене:

- Когда вот там на сопке-гольце (с не тающим снегом на вершине) дым заклубится, "Лося убили" скажи! - говорит.

Ушли на охоту на лося. И в самом деле в полдень видят - на той сопке-гольце клубы дыма поднялись.

- Ну, ну, - говорят их жены, - наши мужья уже и убили, на той сопке-гольце костер дымит.

Вечером вернулись всей компанией, волокут - дикого оленя, которого, вероятно, зарезали волки, [а] они нашли и тащат, шкуру с мясом тащат.

- (Мы) очень много убили, - говорят, - диких оленей. Ну, вот туда, где дымился костер, вы, пять женщин, завтра и отправитесь, чтобы доставить добычу с места промысла!

Переночевали (на таборе). Ну их мужья (досл. их товарищи) опять, вероятно, пойдут на охоту на лося. Женщины стали собираться. Ушли женщины. В самом деле (мужья) сделали сруб-заграждение (чтобы спрятать добычу) на своей сопке-гольце. Женщины вошли в сруб - [а там лишь] ворона помет, дятла помет, летяги испражнения, белки испражнения да их моча - и ничего-то, ничего-то нет. Их жены с плачем возвращаются. Пришли обратно. И мужья их пришли.

- Не-е-т, -говорят, загороженное вами(т.е. добычу, которую вы спрятали) звери и птицы все съели, - говорят.

- Жаль, - говорит ворон, - и что это за птицы съели, и что это за звери съели, - говорит ворон.

[Потом] ворон говорит:

- Из шкуры того дикого оленя куртку (верхнюю одежду) сделай, завтра я спущусь вниз, к берегу, к старику.

На другой день отправился вниз и одолженное им у старика копье несет; на полпути сел ворон на бугре земли (вырытой медведем из берлоги) [и] тут придумал - копье старика сам носом

с.141.

клюнул, из носа закапала с шумом кровь, (он) ею измазал копье и отправился дальше. Дойдя, вошел к старику. Старик спрашивает:

- Как поохотились по глубокому снегу на сохатого, как поохотились?

- Сохатого-то вдоволь добыли, - говорит, - и женщины шкуры распялили, - говорит, - [а] я с медведем боролся.

- Ну, очень метался (от боли), - говорит, - и тебя-то самого в нескольких местах схватил. Слуга, сходи принеси посмотреть.

Слуга пошел, внес. Старик рассматривает:

- А-а-а, - говорит, - какой же это медведь был!

Переночевали.

- Скоро вернемся, - говорит (ворон).

Назавтра опять пошел обратно в горы.

Ну, так живут, ничего-то, ничего не убивают пять человек, совсем изголодались. Ну, отправляются обратно. Ну, так идут вниз по склону. Жена ворона возвращается с одной иглой, с которой вышла из дому. Когда подходили (к дому), видит - куличок спрятался. Жена ворона ударила, ощипала его (крохотного) [и], ощипав, сварила его грудную косточку; и эту-то малость отцу своему неся, чета воронов добирается. Куйэми не-е-т, еще не вернулся. Жена ворона, положив в миску грудную кость своего куличка, подает (ее) отцу. Отец должен был отцовскую [часть] отрезать, начал резать и порезал себе нос.

- Это зачем же, - говорит, - я куличка никогда не ел, зачем же сделали так, что человек нос порезал!

На другой день вернулся Куйэми, который убил сохатого и добыл медведя. На следующий по приходе день сварил голову своего медведя, кончил и всех людей созвал. Все люди пришли. Одну медвежью голову положил своему тестю, другую положил своему свояку, чайке.

- Свояк, разрежь! - говорит.

- Не-е-т, - говорит, - я медведя никогда не ел! - говорит.

И полетел, обратившись в птицу. Жена его вышла и себя удушила, говоря: "Оказывается - я с птицей как с мужем жила!"

Потом снова взял голову своего медведя и положил своему свояку-ворону:

- Свояк, разрежь то, что человек сварил!

- Не-е-т, кок (кар), - говорит, - я головы медведя никогда не клевал, - говорит.

И тот улетает. Его жена тоже, выйдя, себя удушила.

Снова кладет дятлу, своему свояку:

- Свояк, разрежь, - говорит, - то, что человек сварил!

- Не-е-т, кев, - говорит, - я головы медведя никогда не клевал, кев.

Жена его тоже себя удушила, выйдя.

Ну теперь летяге кладет, своему свояку, свою медвежью голову:

- Свояк, разрежь, - говорит.

- Не-е-т, - говорит, - бултулили, я медведя никогда не ел!

с.142.

И опять жена его вышла и удушила себя.

Тогда белке, младшему своему свояку, кладет:

- Белка, хоть ты разрежь! - говорит.

- Не-е-т, - говорит, го-го-гок, я медведя никогда не ела, го-го-гок!

И она, зверь как зверь, ушла. Жена белки, выйдя, собирается себя удушить. Человек (Куйэми) ее спасает:

- Жаль, - говорит, - женщину, пусть себя не душит, - говорит.

Ну теперь Куйэми перестал [их] осмеивать. Закончили. Старик отдает свою дочь, жену белки отдает [и] самую младшую дочь отдает. Старик со своим зятем Куйэми откочевывает:

- Как я здесь буду жить, кто меня будет кормить (содержать)? - говорит, - я тоже пойду, - говорит, - к тебе!

- Хорошо, иди! - говорит.

И, захватив с собой тестя, добирается обратно к своей матери. И мать его ничего (хорошо). Дошел, поселение образовалось, вместе с поселением слуги ушли.

Так вот было (так вот жили), конец.

Долго ли, коротко ли, вот и конец.

№ 27. Дан-дан-дритти

Живет одна девушка. Так живет, долго ли, коротко ли, так живет. И, когда она так живет, подплывает берестяной челн - оморочка и доходит до тропинки - спуска женщины. Затем кричит:

- Дан-дан-дритти, по серебряной или земляной тропинке, по какой из твоих тропинок подымусь?

Девушка говорит:

- По любой тропинке поднимайся.

Вслед за тем поднимается по земляной тропинке, входит в дом, усаживается на почетное место - малу у задней стены. Потом говорит:

- Дан-дан-дритти, серебряную твою трубку или простую твою трубку буду курить?

Простую ее трубку покурил (досл. из простой ее трубки дым вкусил). Ту девушку берет (в жены).

Затем грузит в оморочку ее вещи-приданое, [а] ее серебряную доску для рукоделья под нары-тамси бросает. Затем в оморочку свою спускаются. Затем Дан-дритти говорит:

- Дан-дан-дритти, девушка, куда же ты подевала свою доску для рукоделья?

Девушка говорит:

- Пойду схожу за позабытой рукодельной доской.

Поднимается (на берег). А когда поднялась, Дан-дан-дритти уехал:

- Дан-дан-дритти, девушка, теми вещами, которыми ты была богата, не будь богатой, кончила ты богатой быть! - и уехал - совсем скрылся из виду Дан-дритти.

с.143.

Девушка плачет.

Когда Дан-дритти ехал, он встретил дятла. Дятел продолбил его оморочку. Дан-дритти говорит:

- Дан-дан-дритти, иди за смолой!

Идет за смолой, сходил дятел за смолой. Тот дятел хорошую смолу в рот себе кладет, а плохую смолу Дан-дритти несет и отдает.

Дан-дритти говорит:

- Дан-дан-дритти, зачем плохую принес?

Сам уходит, за смолой идет. В его отсутствие дятел оморочку хорошей смолой засмолил. Уехал дятел.

Дан-дритти возвращается, смотрит - оморочки нет, дятел утащил. Смотрит - его оморочка вон та-а-м плывет.

- Дан-дан-дритти, папашину оморочку не сломай! (ульчск.)

Тут тот дятел девушке ее вещи-приданое привозит. Девушка радуется. Того дятла благодарит - в когти иголку, на маковку красного шелку. Конец, все.

№ 28. Рожон

Живут две женщины, сестры. Вот так живут, старшая ушла за дровами, [а] младшая осталась дома. И вот слышит шум (будто кто-то идет):

- Рожон - ноги мои, шорк-шорк,

Молот - голова моя, тук-тук,

Клещи - руки мои, жим-жим,

Кузнечный мех - живот у меня, пух-пух,

Блестки - глаза у меня, поблескивают.

[И] входит в дверь.

- Ни одной девушки нет, - говорит, - наверное, спрятались, говорит. - Вот я миски девушек друг на дружку сложу и пущу дух так, что чашки их расколются, чтобы они рассмеялись, если спрятались, - и расколол их миски.

Но девушки и тут не засмеялись.

- В самом деле нет (никого), - говорит.

[И] ушел.

Ну вот, когда он ушел, приходит старшая. Младшая сестра говорит:

- Сестрица, черт ходит, - говорит, - я спаслась, потому что спряталась, - говорит, - (он) наши миски все собрал и пустил дух так, что они раскололись.

Старшая говорит:

- [Теперь] ты иди за дровами, [а] я останусь дома!

Младшая говорит:

- Когда ты услышишь шум (его шагов), спрячься и, если он будет смешить, не смейся!

- Ладно, - говорит старшая сестра.

Когда младшая сестра ушла за дровами, слышит шум:

- Рожон - ноги мои, шорк-шорк,

с.144.

Молот - голова моя, тук-тук,

Клещи - руки мои, жим-жим,

Кузнечный мех - живот у меня, пух-пух,

Блестки - глаза у меня, поблескивают!

Входит.

- Сестриц-то моих опять нет, - говорит, - соберу-ка все их корытца, друг на дружку сложу, - говорит, - если рассмешу, ведь засмеются, - говорит, - если спрятались.

И опять пустил дух в их корытца так, что они вдребезги (раскололись). Тут девушка засмеялась.

- Ах, сестрица, ты оказывается здесь?! - говорит. - Сестрица, давай я у тебя в голове вшей поищу! - говорит.

- У меня в голове вшей нет.

- Ну, если и нет, дай поищу, - говорит.

- Ну, поищи, - говорит.

Ну вот поискал.

- Сестрица, нашел вошь, - говорит, - где бы мне ее у тебя положить? - говорит.

Девушка говорит:

- Положи на циновку, - говорит.

- Потеряется, - говорит.

- Ну, положи на доску для рукоделия, - говорит.

- Потеряется, - говорит.

Девушка говорит:

- Ну, где же можно у меня положить?

- На твоем языке давай положу, - говорит.

Девушка говорит:

- Как же это ты на моем языке положишь?

- Ничего, дай положу на твоем языке, - говорит, - (ты) чуть высунь свой язык, - говорит.

Когда девушка чуть высунула язык, (он) ее язык совсем вытащил, оба глаза выдернул [и] набил стружек в рот и в глаза. Потом посадил девушку лицом к стене, рядом положил ее рукодельную сумку [и] вложил (в руку, досл. заставил взять) иголку. После этого сам ушел.

Когда он ушел, приходит младшая сестра, полную нарту дров тащит.

- Сестрица, иди помоги! - зовет.

Старшей сестры нет, не выходит. Так как старшая сестра не выходит, девушка входит в дом. Старшая сестра сидит лицом к стене, вышивает.

- Почему же (ты) не идешь помогать? - с этими словами (досл. говоря) тронула ее за плечо. Как только тронула ее за плечо, старшая сестра упала. Посмотрела (она) на старшую сестру - языка нет, глаз нет.

Тогда девушка отправляется по следу того черта. Идет-идет и доходит до одного амбара. Вошла в амбар - [а там] висят одни человечьи языки.

с.145.

- Если есть здесь язык моей старшей сестры, - говорит, - пошевельнется.

Тут свежий (новый) язык шевельнулся. (Она) схватила его. Потом пошла дальше. Опять доходит до одного амбара. Вошла в амбар - [а] там полно человечьих глаз.

- Если есть здесь глаза моей старшей сестры, моргните! - говорит.

Одни свежие глаза моргнули. Опять их берет. Потом пошла дальше. Доходит до одного дома. Вошла в тот дом - там женщина сидит (досл. находится).

- Девушка, напрасно ты в мой дом пришла, - говорит, - [ведь] мой старший брат - черт, - говорит.

Угостила ее хозяйка разными яствами. А потом говорит:

- Я тебя спрячу, - говорит, - так как если ты не спрячешься, то, когда придет мой старший брат, он съест [тебя], - говорит.

[И], превратив девушку в иглу для вышивания, воткнула в свою рукодельную коробку.

Вечером приходит Рожон:

- Рожон - ноги мои, шорк-шорк,

Молот - голова моя, тук-тук,

Клещи - руки мои, жим-жим,

Кузнечный мех - живот у меня, пух-пух,

Блестки - глаза у меня, поблескивают.

Входит в двери и говорит:

- Человечьим духом пахнет, человечьим духом пахнет.

Его младшая сестра говорит:

- От человека, которого ты притащил, человеком, поди, и пахнет, - говорит.

(А он человека с одной косулей принес).

Снаружи (на дворе) стемнело (досл. завечерело), солнце (у них) зашло. Рожон говорит:

- Сестра, где спать лягу? - говорит.

- Да вот на нарах своих ложись, - говорит.

- Как это я на нарах лягу? - говорит.

- Ну хоть на пол ложись, - говорит.

- Да как же это я на пол лягу? - говорит.

- Ну где же ты тогда ляжешь? - говорит. - В ступе, что ли, ложись, - говорит.

- Ну давай лягу в ступе! - говорит.

Так углеглись спать. Рожон захрапел. Сестра его младшая говорит:

- Теперь (скорей), девушка, - говорит.

Рожон голову подымает:

- Сестра, что ты сказала? - говорит.

- Я сказала "спи", - говорит сестра.

Опять улеглись. Рожон уснул очень крепко. Его младшая сестра говорит:

- Теперь, девушка!

с.146.

Рожон храпмя храпит. Тут девушка вскочила и давай Рожна в ступе толочь. Вот и уничтожили (убили) Рожна. А когда толкла, говорила:

- Что у него плохое, стань комаром, стань мошкой-мокрецом, осами да оводами! А что у него хорошее стань мухами!

Вот [и] конец.