01

Вылка Сильный

Когда я был мальчиком, жил у брата. У брата была жена с сыном. Ни отца, ни матери я не помню, - не знаю, когда умерли.

Оленей у нас было мало: всего сто оленей.

С тех пор, как понятие человеческое запало в мою голову, живем мы двадцать семь лет. Наше стадо ни растет, ни убывает. Жить с таким маленьким стадом было тяжело...

Однажды в длинный зимний вечер лежу я в своей постели и думаю:

с.41.

- Как это так? неужели у нас никогда не было больше чем сто оленей?

Тут в мой ветхий чум заходит брат. Уселся рядом и задумался.

Я спросил брата:

- Было ли когда-нибудь у нас много оленей? Сколько у нас было оленей, когда жили отец и мать?

Брат ничего не сказал, повесил голову. Посидел-посидел, поднял голову и сказал:

- Были когда-то у нас олени, не на сотни считали их, на тысячи.

- Куда же девались эти тысячи оленей? Почему сейчас имеем сто оленей?

Он мне сказал:

- Когда ты был в зыбке, я был в другой стороне, где Енисей-река. Была у одного богатого человека красивая девка. Я был тогда там оставлен за этой девкой. Вместе мы с ней выросли. Когда выросли, приехали на свою родину. Пришел я на то место, где находился наш чум, и увидел вытоптанное оленями место. Увидел я, что все сорвано, все разбито, наша мать убита, отец убит. Только нашел тебя на двух палочках. Женка моя приняла тебя как своего сына, стала кормить молоком оленьим. Шел год, шел второй, -  с годами стал ты больше. Так вырос.

Еще говорил мне брат:

- Если итти куда, итти искать свое добро, то сил у нас на это нет.

Тогда я сказал:

с.42.

- Как так сил нет, раз руки, ноги, жилы имеем? -  Надо вернуть свое, найти воров.

Брат сказал:

- Ты пока еще молод. Будешь больше, тогда видно будет.

- Нет, - сказал я, - отыщу их, отомщу им и верну свое.

Каждый день прошусь я итти искать свое добро, своих оленей.

Надоел брату своей просьбой. Тогда сказал он мне:

- Если пойдешь, то живым не будешь: те люди сильны, их много. Еще скажу: на такую дальнюю дорогу у нас оленей нет.

Думал он. Долго думал.

И опять сказал:

- Придется дать тебе оленей, четырех самых сильных оленей. Жена моя получила их от отца своего в подарок, когда наша свадьба была.

А потом сказал своей жене:

- Принеси, баба, кожаную большую тяжелую сумку.

Вышла женка на улицу, еле-еле при помощи собак кожаную сумку принесла.

Брат мой вынул из сумки три кольчуги, подал мне. Я надел первый ряд кольчуг, - брат подает мне второй ряд. Надел я второй ряд, - вынимает мне брат из сумки третий ряд. Дает мне брат латы, шлем, лук стальной и палицу (меч).

Дает мне это все брат и говорит:

с.43.

- Если поднимешь на себе три ряда этих железных платьев, латы, шлем, лук и палицу, то жив будешь. В них надо уметь повертываться, бегать, прыгать.

На ноги встал я, стал ходить по дощечке. Как будто и тяжести на плечах нет.

Тогда мы с братом вышли на улицу, стали запрягать четырех самых больших быков-оленей.

Брат еще пятьсот стрел мне дал.

Уселся на санях я. Подошли ко мне все: брат, жена брата да сын брата. Когда тронулись олени, все они -  брат, жена брата да сын брата - упали на землю, заплакали.

Месяц иду, второй иду. Олени уставать начали.

Как-то в полдень второго месяца на небольшом отдельном холме вижу пятнадцать чумов. А возле чумов большое стадо оленей. Приостановился я на холме. В уме оленей считаю. Насчитал пятнадцать тысяч. Думаю - не эти ли?

Я к чуму подъехал. Среди пятнадцати чумов на самой средине большой, высокий чум стоит. Около этого чума народ сидит. В народе - один большого роста мужик. Около него много людей. Я с саней на землю соскочил, около людей стал. Большой мужик смотрит на меня, глаз не спускает. Я тоже на него смотрю.

Через некоторое время его глаза опустились. Потом он опять поглядел на меня и сказал:

- Откуда явился ты, куда путь держишь, куда дорогу ведешь? Таких людей здесь не бывало. По размеру и по росту будто не простой ты человек.

с.44.

Я и говорю ему:

- Из бедняков я вышел. Никого родных у меня нет: ни братьев, ни сестер, ни отца, ни матери. Где могу ночевать, там ночую.

- Отдохнуть тебе надо, - сказал мне большой мужик, - поживи у нас, небывалый человек.

Потом мужик закричал громким голосом:

- Приготовьте котел! Сварите варево ему из языков, из грудинки... Такого нежданного гостя угостить надо.

Когда было варево готово, я с большим мужиком в чум зашел. Он прямо не мог войти в чум, боком вошел, так как плечи у мужика были широкие. Я тоже боком вошел: у меня плечи шире плеч мужика были.

В своем уме держу: „Хотя ты большой и широкий, но, если дело случится, наверно ты будешь на земле, я - наверху, на твоей груди". Надеялся победить.

К этому мужику его четыре брата пришли. Они обыкновенные люди были.

Большой мужик к жене повернулся и сказал:

- Пришел необыкновенный человек. Нет ли у тебя водки в санях?

- У меня в санях, - ответила женщина, - пять боченков водки хранится.

Один боченок женщина в чум притащила. Мужик водку в медный котел налил, потом медный ковш взял, ковшом водку зачерпнул и мне подал.

Я говорю:

- Воды я из речек, из озер напился. Воды везде было достаточно.

с.45.

А мужик мне говорит:

- Нет, не вода это, русский напиток это. Кто напиток этот выпьет, будет говорить, веселиться.

Взял я в руки ковш с водкой, выпил. Один боченок  выпили, - женщина тащит второй боченок. Большой мужик стал выпытывать меня:

- Скажи правду: откуда ты явился, куда путь держишь? Если бы ты бродячий человек был, у тебя одежды, оленей, саней таких не было бы. По саням все заметно.

И еще он говорит:

- Слышал я такой слух: месяц тому назад из Кары-реки один молодой человек искать добро свое отправился. Десять тысяч оленей было уведено у отца его, когда он еще лежал на двух палочках... Скажи, - говорит, - не твоего ли брата Красным Вылкой  зовут, не тебя ли зовут Вылкой Сильным?

На такие слова ничего не сказал я. „Скажу, - думаю, - плохо может быть... А может быть помогут: скажут, где мои олени находятся. По виду люди хорошие. Дурного за ними ничего не вижу".

Тогда я сказал:

- Если ты меня Вылкой Сильным подозреваешь, может быть это так и есть. А твоя фамилия какая?

Большой мужик сказал мне:

- Нас пять братьев, и зовут нас Мандо...

Он помолчал и добавил:

- Твои враги живут на много верст он наших чумов, зовутся они четыре Вая. Кроме того, еще есть

с.46.

силачи, зовут их три Ора. Победить их очень трудно. Отсюда ехать к ним нужно семь месяцев.

Вторую бочку кончили мы. Женщина третью бочку принесла. Вдруг слышим - на улице собаки залаяли. Тогда женщина выбежала на улицу, недолго была там, вернулась и сказала нам:

- Идет человек большого роста. Человек этот на пяти оленях идет.

Слышим мы: снег хрустит под ногами.

Заходит в чум человек, - большой человек, широкий. Заходит он тоже боком.

Когда он зашел в чум, я в своем уме держу: "Хотя ты и большой и широкий, но, если дело случится, наверно ты будешь на земле, я - наверху, на твоей груди". Надеялся победить.

Взглянул на меня этот человек, пошел в другую сторону чума. Там сел.

Хозяин чума зачерпнул большой медный ковш водки, подал новому гостю. Новый гость три ковша подряд выпил. Веселый, разговорчивый стал. Я его спросил:

- Откуда ты явился, куда путь ведешь? Как тебя зовут, как твоя фамилия?

- Род мой Тунгус, - говорит он мне, - зовут меня Боевой Тунгус.

Ответил он мне так и спрашивает у Мандо:

- Откуда пришел твой гость? Таких людей, как он, здесь не бывало.

Мандо сказал ему:

- Это мой гость. Ищет он добро свое, которое было увезено у отца его четырьмя Ваями и тремя Ора.

с.47.

Тогда Боевой Тунгус встал на ноги, вышел из чума, сел на сани, - только его и видели.

Пробыл я у Мандо семь дней. Люди они оказались хорошие.

Стал я отправляться в дорогу.

Месяц иду, два иду, три, шесть иду. Снег таять начинает, водица показалась. На шестом месяце горный хребет завиднелся. Чернеет в одной горе дыра, в дыру люди заходят. Вошел и я в эту дыру и вышел на другую сторону гор. За горами опять низина лежала.

От черного хребта прошел я еще неделю. На седьмой день попалась мне большая, широкая дорога. Оленей по этой дороге очень много прошло. Пошел я по следам оленей; куда олени идут, туда и я иду.

Под вечер завиднелись чумы. Всего чумов около четырехсот было. Возле чумов много-много оленей паслось. Стал я оленей в уме считать. Насчитал сорок тысяч. Думаю: „Не эти ли?"

Среди чумов в самом центре четыре больших чума стоят. Из чумов дым валит, столбом выходит. Никого у чумов не замечаю. Собаки на меня залаяли. Из самого большого, богатого чума голова женщины показалась и спряталась. Остановился я. Свой совик снял. Пошел к самому большому чуму. Двери открылись во весь рост. Смотрю я - в чуме огонь горит, в котле варево варится. На одной стороне в чуме никого нет, на другой стороне мужик сидит с широкими плечами. У дверей женщина сидит и палочки в огонь кидает, а в передней части чума - девка, красивая, разными узорами платье шьет. Когда увидел

с.48.

меня мужик, сам он к своей жене подвинулся, меня местом наделил. Я сел. Мужик у меня спрашивает:

- Откуда явился ты, куда путь держишь, куда дорогу ведешь? Таких людей здесь не бывало. По размеру, по росту как будто бы ты не простой человек. Как тебя зовут? Как твоя фамилия?

Сказал я:

- Ни отца, ни матери я не помню, жил в бедноте, промыслом занимался. А ваш род какой, какая ваша фамилия?

Хозяин чума сказал:

- Наш род, наша фамилия - четыре Вая. Оленей у нас - двадцать восемь тысяч. Чумов четыреста. У меня три брата.

После этих речей, так - через минуту, на улице послышались шаги человеческие. Дверь открыл во весь рост человек, размером больше сидящего в чуме хозяина. Плечи этого человека такие широкие, что на плечах его могут два человека свободно сидеть. Подвинулся он к нашей стороне, сел рядом со мной. Попадаю я между ними в средину и своим умом думаю: „Хотя ты большой и широкий, но, если дело случится, наверное ты будешь на земле, а я - наверху, на твоей груди". Надеялся победить. После этого пришли еще два Вая. Они сели на другую сторону чума.

Хозяин сказал своим братьям:

- Пойдите, убейте самого жирного оленя для такого редкого гостя.

Оленя убили, мясо в чум втащили, поперек чума положили, стали обурдать.

с.49.

Хозяин сказал Своей жене:

- Нет ли у нас русского напитка? В этот день мы будем праздновать, будем веселиться.

Женщина принесла бочку водки. Хозяин налил водку в медный котел, зачерпнул водку медным ковшом, подал мне. Я говорю:

- Воды я напился из речек, из озер. Воды везде было достаточно.

А мужик мне ответил:

- Это не вода, - русский напиток. Кто напиток этот выпьет, будет говорить, веселиться.

Взял я в руки ковш с водкой, выпил. Когда выпил водки несколько ковшей, стал говорить много. Выпил я десять и больше ковшей, на лбу пот не показывался. А три Вая опьянели, запели песни.

На улице собаки залаяли.

Через некоторое время дверь открылась во весь рост. Вошел Боевой Тунгус, которого я встретил у Мандо.

Хозяин пригласил Тунгуса сесть.

- Сегодня совсем счастливый день, - сказал он, - все знатные люди сошлись в наш чум.

Тунгуса стали водкой поить. Я ковшом водку пью, одну часть пью, другую за ворот пускаю. Тунгус все пьет да краснеет. Стал разговорчивым, веселым.

Он говорит Ваям:

- Хочу я вам сказку сказать. Люди врут или правду говорят: у Кары-реки поднялся мальчишка, который был оставлен вами на двух палочках. Он хочет свое добро вернуть, за отца и мать отомстить.

с.50.

Старший Вай сказал:

- Как могло это быть? В такие сильные морозы, в такую сильную погоду без матери мальчик не мог быть живым.

А младший Вай добавил:

- Он не придет сюда, а придет - не побоимся: мы руки, ноги, жилы имеем.

При этих словах я на Тунгуса глянул. Тунгус умолк, на ноги встал. А когда стал уходить, сказал:

- Если не верите, сами увидите. Не знаю, хватит ли вашей силы. Его сила непобедимая, такое мое мнение.

После ухода Тунгуса, Вай опять стали вино пить и меня приглашать. Стал я примечать: у меня на лбу пот выступать начал. У младшего Вая тоже на лбу пот показался.

Тогда я встал на ноги, сказал хозяину:

- Мои олени запутались, надо поправить.

Вышел на улицу. Сани в сторону от чума отвел. Лук железный вынул. Сам опять в чум ушел. Там хозяин встретил меня с ковшом водки в руке.

- Пей водку! - говорит.

Я выпил. Почувствовал: начинаю пьянеть. Чум стал народом заполняться. Четыре Вая, замечаю я, смотрят друг другу в глаза и тайком подмигивают. Тогда я приклонил голову, будто уснул. Слышу, - один голос тихонько говорит:

- Он пришел издалека. Наверно устал. К вину не привык: опьянел.

Гляжу одним глазом, - огонь во весь чум горит. Женщина плеснула воду на огонь, огонь потух, пар

с.51.

пошел, дым пошел, стало темно. В темноте все, сколько народу было в чуме, с ножами на меня бросились. Я быстро на четвереньках к двери пополз. Выполз к дверям, а в чуме борьба идет: захмелевшие гости друг друга колотят. Один кричит:

- Кто бьет меня? Не Вылка я, я брат вам.

А я за двери выполз и на свои сани спать пошел.

- Если хотите, - сказал я, - бейте друг друга, я спасен...                                   .

Рано утром из чума выходит старший Вай, подходит ко мне и говорит:

- Здесь на санях холодно, зайди в чум. Там варево варится. Вином голову поправим. У нас дело случилось худое: один брат сильно вино пил, угорел он.

Когда вошел я в чум, там увидел: завернутый в шкуры один крупный мужик лежит. Люди опять собираться стали в чум. Опять стали вино пить. Целый день пили.

Настала ночь. Я гляжу одним глазом, - огонь во весь чум горит. Женщина плеснула воду на огонь, - огонь потух, пар пошел, дым пошел, стало темно.

В темноте все, сколько народу было, с ножами на меня бросились. Я быстро на четвереньках к двери пополз и крикнул в дверях:

- Чудаки! Довольно вам брат брата резать. Выходите лучше на волю и поборемся со мной. Если слыхали о Сильном Вылке, вами оставленном на двух палочках, этим Вылкой буду я.

Тогда все из чума выскочили на улицу. Чум изорвали: каждый торопился к своему луку. Я выскочил

с.52.

к своим саням, вытащил свой лук стальной, оленей дальше от стрел увел.

Всю ночь стреляли, день стреляли, второй стреляли. На третий день я всех перестрелял. Только младший Вай скрылся. Из чумов все поразбежались.

Чтоб догнать младшего Вая, я на сани хотел в готовую упряжку сесть. На санях лежало что-то. С саней я шкуру снял и вижу: под шкурой девка - сестра Ваев лежит. Я схватил ее за волосы, на снег вывалил, ножом хотел запороть.

Девка заплакала:

- Я не виновата! Братья виноваты. Не хочу умирать. Буду женой твоей верной.

- Хочешь быть моей женой, двадцать тысяч оленей береги, карауль! - приказал я. - Карауль оленей до моего возвращения. Я догоню твоего брата и трем Ора отомщу.

И еще сказал:

- Уйдешь куда, все равно найду.

Догонял я младшего Вая три дня. На четвертый день вижу двести пятьдесят чумов.

Младший Вай подошел к этим чумам и крикнул:

- Поднимайте оружие! Мальчишка, который на двух палочках остался, нас победил и вас победить идет.

Все Ора поднялись. Каждый к своему луку торопился. Стали стрелять. Стреляли шесть дней. На седьмые сутки я всех перестрелял. Только двое остались - младший Вай да младший Ора.

Тут я Ваю и говорю:

с.53.

- Побереги себя: я в тебя стрелять буду. Уйдешь из-под стрел моих, будешь победитель мой.

И выпустил подряд двенадцать стрел. После двенадцати выпустил семь, после семи - две, после - еще одну.

Младший Вай вертелся, прыгал, но на последней стреле запутался: свой железный лук под стрелу мою подставил, но стрела моя железный лук его пополам пересекла, у него лук лопнул. Вай в сторону удрал. Младший Ора испугался, тоже в сторону удрал. За ними я не стал гоняться. Назад вернулся.

Сестра Вая поставила чум свой в сторону, подальше от мертвых людей. Она пасла двадцать тысяч оленей.

Уже наступила весна. Я двинулся в обратный путь. Девку со всем стадом с собою взял. Продвигаться было очень трудно, но я дорогу свою вперед и вперед веду.

Олени стали телиться в дороге. Оставляли по десяти, двадцати, тридцати телят: остановку делать было некогда. Когда все олени отелились, ехать вперед нельзя было. Пришлось залетовать.

Но вот - конец лета. Первый тонкий снежок выпал. Начались морозы. Стали озера замерзать. Тогда я опять собираться в путь стал. Через две недели попадается Енисей-река. Река местами замерзла, местами вода. Проехать или переправиться нельзя было никак. Пришлось остановиться, поставить чум. Ждал, когда замерзнет Енисей. На этом месте прожил половину

с.54.

месяца, потом еще семь дней. Боялся, что лед не поднимет двадцати тысяч оленей.

Однажды вечером погода была тихая. Пала ясная, морозная ночь. Думаю: „С утра можно будет переходить на ту сторону". В полночь двадцать тысяч оленей прибежали к моему чуму, окружили его. Вышел я на улицу. Сначала думал - волки. Потом слышу множество голосов человеческих. Один голос говорит:

- На каком месте ты видел его стадо?

Другой говорит:

- Недалеко, здесь. Сейчас увидим его чум.

Третий говорит:

- Надо ночью его убить, тайно.

Вижу: впереди идет Вай, за ним идет Ора, третьим идет Боевой Тунгус.

Младший Вай говорит:

- Сильный Вылка от нас не уйдет: я привел триста человек да Боевого Тунгуса. Мы его живым поймаем и порежем на кусочки.

Ночью стали стрелять. День стреляли, ночь стреляли.

Прибежал я к своей жене и говорю:

- Чум убирай, переходи со всем стадом за реку. Будет проваливаться стадо, - все равно иди.

Когда сказал свое слово, бегом назад побежал. Стрелял еще около двух недель. Войско перебил. Тунгуса убил. У младшего Вая лук пересек. Он бегом побежал. За ним я гнаться не стал. К стаду вернулся, - стада не нашел: все следы занесло. "Провалились,- думаю, - в реке олени, когда шли по тонкому льду".

с.55.

Сам в уме своем считаю: „Десять тысяч оленей погибло, десять тысяч девка увела дальше".

Перешел на другую сторону реки, след еле-еле заметный увидал. Все снегом занесло, трудно было дорогу разобрать. В ночное время совсем нельзя было пробираться вперед. Ночевал в сугробах. Уставать стал. Лук свой с большим трудом тащу, не на плече тащу, по земле волоку.

Целый месяц иду, дорога все плохая, такая же. Наконец вышел на хорошую дорогу. Вижу: жена моя стояла здесь неделю назад со своим стадом. Стал осматривать снег, - вижу две палочки. Одна палочка концом вверх, другая - на бок*.

Думаю: „Покопать бы тут под палочкой, - нет ли чего оставленного". Под палочкой сырой снежок. Под снежком сверток нашел. В свертке была оленина. Закусил тут, отдохнул. На этом месте простоял два дня. На третий день встал, хотел итти, но ноги у меня не работают, ноги болят. Железная кольчуга и латы тело режут. Я на четвереньках пополз. Сколько дней и ночей полз, не помню. Одну возвышенность увидел. На ней было снегу мало. На эту возвышенность еле-еле забрался. Там на камешек приклонился. „Тут, - думаю, - конец: дальше итти нельзя, тут моя могила". Заснул. Сколько спал, не знаю. Только слышу, - женский голос говорит:

- Вставай! Живой или мертвый?

Проснулся я, вижу - жена стоит.

_____________________

*Накосо воткнуть две палочки - это у ненцев в старину означало письмо выставить.

с.56.

Она говорит:

- Я долго тебя искала...

Я спросил:

- Далеко ли остановилась ты?

Она сказала:

- Пешком итти - две недели, на хороших оленях - три дня.

И еще сказала:

- Половина наших оленей погибла в Енисей-реке.

Хотел встать на ноги, сам не мог. Жена меня в сани положила. Ехали три дня. Доехали до места, где остановилась моя жена. Путь продолжать было трудно: я заболел. Пришлось остановиться, жить долго. Прошла зима, наступила весна, я стал поправляться. Стал немного ходить. Прошло лето, подходила зима. Сказал я тогда жене своей:

- Надо как-нибудь к дому пробраться.

Собрались. Отправились в путь. Без остановки, без отдыха прошли семь дней. Через семь дней попадается нам Обская губа. Ледок на Обской губе был совсем тоненький, возле берега. Пришлось нам тут около месяца пробыть. Ждать, когда губа замерзнет. В конце месяца пали в Обскую губу северные ветры. Губа заполнилась льдом, замерзла. Когда лед укрепился, убрали мы свой чум. Целые сутки по льду шли. Утром пришли на другой берег. На другой стороне, на небольшом холме увидел я черное пятно. То был чум. Около чума кружилось небольшое стадо оленей. Подошел к этому чуму, вижу: сидит мужик на санях. Ближе подошел, вижу: брат мой, Красный Вылка.

с.57.

Двумя руками похлопал он себя по бокам:

- Как ты жив остался? Как уберегся? Оленей спас! Девку привез!

Я сказал:

- Приехал тебя проведать.

И еще сказал:

- Какая смерть человеку будет, если человек руки, ноги, силы имеет? Но не могу похвастаться: не всех победил. Младший Вай и младший Ора еще в живых остались. Сюда могут за мной большие войска притти.

- Ничего, - сказал брат, - не победил там, победим здесь.

Тут мы с братом новый чум поставили. Жили три дня. На четвертый день, утром рано, при ясной погоде, с той стороны, откуда я шел, увидели мы: идет пар, за ним большое войско увидели.

Тут я и говорю брату своему:

- Напрасно я к тебе пришел: опять войско за мной идет. Убирай свой чум, свои стада и уходи. Я останусь опять один.

- Нет, тебе одному оставаться нельзя, - сказал брат. - Тебя могут в стрелах запутать: ты свои ноги повредил. Я тебе оставлю сына своего или сам останусь.

Я согласился взять его молодого сына. Дали мы ему кольчугу, шлем. Взяли восемь оленей, харчей оставили, чтобы голодом не умерли.

Подошли мы к берегу реки, - не пускаем на свой берег войско. Встали мы на берег и стреляли. Воевали

с.58.

мы тут около двух недель. Всех слабых победили, - остались только младший Вай да младший Ора.

Стрелами раздробили мы у них кольчуги и луки. И видим: под ногами у них кровь. На каждом следу кровь краснеет. К концу третьей недели совсем докончили их.

Подошли мы тогда к своим саням и поехали на оленях Красного Вылку искать. За три недели через Уральские горы перешли. Спустились к Каре-реке, где раньше жили. На том месте Красный Вылка поставил красный столб. Тут стали мы вместе жить. На Каре-реке много бедноты жило. Мою добычу - десять тысяч оленей - мы по всем беднякам разделили. Жить стали все хорошо.

Так богачи грабили наше добро. Так бедняки воевали с богатыми.

с.59.