G8g. Большой дуб и его обитатели. .27.29.31.
Существует единственное в своем роде дерево, которое необходимо согнуть или повалить. В его отдельных частях обитают разные существа и/или из его древесины изготовлены предметы, имеющие особую важность.
Шумер, Вавилония, румыны, сету, финны.
Древний Восток. Шумер , Вавилония [Сказание начинается в традиционной шумерской манере о создании всего сущего на земле и переходит к рассказу об истории дерева хулуппу (наиболее частый перевод – «ива» или «тополь»), чьи корни повреждают воды Евфрата, на берегу которого оно растет. Евфрат же взволнован порывами Южного ветра и, возможно, бурным плаванием бога Энки, несущегося в ладье в подземный мир (или объезжающего подземный мир). Дерево спасает некая жена, идущая вдоль берега. Она вырывает дерево и пересаживает в «сад цветущий Инанны» в Уруке. Из дальнейшего выясняется, что жена эта и есть Инанна. Она ухаживает за деревом, намереваясь сделать из него священный трон (престол) и священное ложе. Но в дереве заводятся существа, враждебные ее намерениям: в корнях – «змея, не знающая заклятья», в середине – дева Лилит, в ветвях орлоподобная птица Анзуд выводит птенца. Инанна рыдает и обращается к брату, богу солнца Уту, с просьбой помочь. Тот не отзывается. Тогда она обращается к Гильгамешу, урукскому герою. Облачившись в дорожное одеяние и вооружившись, он убивает змею, а Лилит и Анзуд исчезают сами – Лилит бежит в пустыню, орел хватает птенца и улетает в горы. Гильгамеш с помощью сограждан срубает дерево, ствол отдает Инанне, а из корней делает пукку и микку (по мнению Афанасьевой, барабан и палочки). По проклятью жительниц Урука, они падают в подземный мир. Все попытки Гильгамеша до них добраться тщетны, и тогда его слуга Энкиду вызывается их достать. Гильгамеш учит Энкиду, как он должен вести себя в подземном мире, чтобы вернуться невредимым. Энкиду поступает как раз наоборот и остается в подземном мире. По мольбам и просьбам Гильгамеша, Энлиль приказывает богу Уту открыть дыру в подземном мире, чтобы дух Энкиду мог свидеться с другом. Гильгамеш задает ему вопросы об участи умерших под землею (эта часть рассказа наиболее фрагментарна)]: Афанасьева 2000, Дьяконов 1961: 112-113; Шумер [шумерская поэма, получившая в современной науке название «Гильгамеш, Энкиду и подземный мир» (одно из прежних названий – «Гильгамеш и ива»), известна сегодня по нескольким старовавилонским версиям; завершение поэмы (со слов «О если бы сегодня мой мяч оказался бы в доме плотника») было переведено на аккадский язык и вошло в состав канонической версии Эпоса о Гильгамеше в виде XII таблицы, служащей своего рода приложением к аккадскому Эпосу; шумерская поэма известна по табличкам, происходящим из Ниппура, Ура, Метурана, Сиппара, Исина, Урука, а также по табличкам неизвестного происхождения; таблички с текстом поэмы «Гильгамеш, Энкиду и подземный мир» хранятся в следующих музеях и коллекциях: Британский музей, Музей археологии и антропологии Пенсильванского университета, Собрание Хильпрехт (Университет Фридриха–Шиллера, Йена), Археологический музей Стамбула, Национальный музей Ирака (Багдад); приведенный ниже перевод основан на ниппурской версии поэмы: «В те дни, в те далекие дни, в те ночи, в те отдаленные ночи, в те годы, в те далекие годы, в древние дни, когда древний порядок появился, в древние дни, когда древний порядок тщательно соблюдался(?),когда в святилищах страны стали вкушать хлеб, когда в печах страны растопили(?) очаги(?), когда небо от земли отделилось, когда земля от неба удалилась, когда имя людей установилось, когда Ан забрал себе небо, когда Энлиль забрал себе землю, когда (богине) Эрешкигаль подземный мир был отдан в качестве подарка, когда он поплыл, когда он поплыл, когда отец в подземный мир поплыл, когда Энки в подземный мир поплыл, на царя (т.е. на Энки) обрушились(?) маленькие (градины?), на Энки обрушились(?) большие градины(?); эти маленькие (градины?) были каменными молотами(?), эти большие (градины?) были камнями, что тростник заставляют качаться; дно(?), маленькую лодку, (лодку) Энки, толкающиеся(?) черепахи покрыли; перед царем вóды у носа лодки, словно волки, друг друга кусали, перед Энки воды у кормы лодки, словно львы, бились; в тот день одно дерево, один дуб(?), одно дерево, один самшит, когда оно стояло(?) на берегу светлого Евфрата, когда оно пило воду из Евфрата, мощь бури с корнем его вырвала, выдернула его за ветви; Евфрат ударил по нему водой; женщина, которая по слову Ана ходит сама по себе(?), по слову Энлиля ходит сама по себе(?), взяла дерево своей рукой, принесла его в Урук; в пышный сад Инанны она его приносит(?); женщина не посадила(?) дерево своими руками, она посадила(?) его своими ногами, женщина не поливала дерево своими руками, она поливала его своими ногами; она сказала: “Когда же на (сделанный из) него роскошный трон я сяду?” Она сказала: “Когда же на (сделанную из) него роскошную постель я лягу?” Когда прошло пять лет, (когда прошло) десять лет, дерево разрослось, его кора не растрескалась; в его корнях устроила себе логово змея, против которой нет заклинаний, в его ветвях птица Анзу поместила своего птенца, в его стволе девы ветров(?) (демоницы) устроили себе дом; девы хохочут и радуются, а светлая Инанна – она плачет; когда начался день, когда горизонт осветился, когда воробьи на заре стали чирикать, когда (бог солнца) Уту вышел из своих покоев, его сестра, светлая Инанна, юному воину Уту говорит: “Мой брат, в те дни, когда вершились судьбы, когда Ан забрал себе небо, когда Энлиль забрал себе землю, когда (богине) Эрешкигаль подземный мир был отдан в качестве подарка, когда он поплыл, когда он поплыл, когда отец в подземный мир поплыл, когда Энки в подземный мир поплыл, на царя обрушились(?) маленькие (градины?), на Энки обрушились(?) большие (градины?); эти маленькие (градины?) были каменными молотами(?), эти большие (градины?) были камнями, что тростник заставляют качаться; дно(?), маленькую лодку, (лодку) Энки, толкающиеся(?) черепахи покрыли; перед царем вóды у носа лодки, словно волки, друг друга кусали, перед Энки воды у кормы лодки, словно львы, бились; в тот день одно дерево, один дуб(?), одно дерево, один самшит, когда оно стояло(?) на берегу светлого Евфрата, когда оно пило воду из Евфрата, мощь бури с корнем его вырвала, выдернула его за ветви; Евфрат ударил по нему водой; (я), женщина, которая по слову Ана ходит сама по себе(?),по слову Энлиля ходит сама по себе(?), взяла дерево своей рукой, принесла его в Урук; в пышный сад светлой Инанны я его приношу(?); я, женщина, не посадила(?) дерево своими руками, я посадила(?) его своими ногами, я, Инанна, не поливала дерево своими руками, я поливала его своими ногами; я сказала: “Когда же на (сделанный из) него трон я сяду?” Я сказала: “Когда же на (сделанную из) него постель я лягу?” Когда прошло пять лет, (когда прошло) десять лет, дерево разрослось, его кора не растрескалась; в его корнях устроила себе гнездо змея, против которой нет заклинаний, в его ветвях птица Анзу поместила своего птенца, в его стволе девы ветров(?) устроили себе дом; девы хохочут и радуются, а я, светлая Инанна, – я(!) (в оригинале: она) плачу”. Когда его сестра слово ему сказала, ее брат, юный воин Уту не помог ей в этом деле; когда начался день, когда горизонт осветился, когда воробьи на заре стали чирикать, когда Уту вышел из своих покоев, его сестра, светлая Инанна воину Гильгамешу говорит: “Мой брат, в те дни, когда вершились судьбы, когда дни изобилия в стране наступили, когда Ан забрал себе небо, когда Энлиль забрал себе землю, когда (богине) Эрешкигаль подземный мир был отдан в качестве подарка, когда он поплыл, когда он поплыл, когда отец в подземный мир поплыл, когда Энки в подземный мир поплыл, на царя обрушились(?) маленькие (градины?), на Энки обрушились(?) большие градины(?); эти маленькие (градины?) были каменными молотами(?), эти большие (градины?) были камнями, что тростник заставляют качаться; дно(?), маленькую лодку, (лодку) Энки, толкающиеся(?) черепахи покрыли; перед царем вóды у носа лодки, словно волки, друг друга кусали, перед Энки воды у кормы лодки, словно львы, бились; в тот день одно дерево, один дуб(?), одно дерево, один самшит, когда оно стояло(?) на берегу светлого Евфрата, когда оно пило воду из Евфрата, мощь бури с корнем его вырвала, выдернула его за ветви; Евфрат ударил по нему водой; (я), женщина, которая по слову Ана ходит сама по себе(?), по слову Энлиля ходит сама по себе(?), взяла дерево своей рукой, принесла его в Урук; в пышный сад светлой Инанны я его приношу(?); (я), женщина, не посадила(?) дерево своими руками, посадила(?) его своими ногами, (я), Инанна, не поливала дерево своими руками, я поливала его своими ногами; я сказала: “Когда же на (сделанный из) него трон я сяду?” Я сказала: “Когда же на (сделанную из) него постель я лягу?” Когда прошло пять лет, (когда прошло) десять лет, дерево разрослось, его кора не растрескалась; в его корнях устроила себе гнездо змея, против которой нет заклинаний, в его ветвях птица Анзу поместила своего птенца, в его стволе девы ветров(?) устроили себе дом; девы хохочут и радуются, а светлая Инанна – она плачет”. Когда его сестра слово ему сказала, ее брат, воин Гильгамеш помог ей в этом деле; пояс(?) (весом) в пятьдесят мин (ок. 25 кг.) на свои бедра он намотал(?); пятьдесят (мин) были для него (столь же легкими, как) тридцать сиклей (ок. 250 гр.); свой топор, свое походное (оружие), свои семь талантов (ок. 210 кг.) и семь мин (ок. 3,5 кг.) он взял в свои руки; в его (дерева) корнях он сразил змею, против которой нет заклинания; в его ветвях птица Анзу взяла своего птенца и отправилась в горы; в его стволе девы ветра(?) покинули(?) свой дом, они бежали в пустошь; он вырвал дерево с корнем, выдернул его за ветви; жители его города, которые пришли вместе с ним, срезали его ветви, собирали их в вязанки; светлой Инанне для ее трона он их отдал, для ее постели он их отдал; сам же он сделал себе из его корня мяч, из его ветви сделал себе клюшку; он, который хотел себе мяч, играл (теперь) в мяч на широкой(?) улице, он, который хвалился, хвалился (теперь) на широкой(?) улице; юноши его города хотели (играть) в мяч; он стал разъезжать на спинах сыновей вдов; “О моя шея! О моя спина!” – они стонали; тот, у кого была мать, – она несла своему сыну хлеб; тот, у кого была сестра, – она наливала своему брату воду; когда небо стало вечереть, то, после того, как он отметил (на земле) место, где лежал мяч, он поднял мяч и унес его к себе домой; по прошествии ночи, при наступлении утра он стал (снова) разъезжать на спинах с того (самого) места, которое он отметил; из-за того, что вдовы простерли руки, из-за (крика) “О Уту!” молодых девушек его мяч и его клюшка провалились к основанию преисподней; он протянул свою руку, (но) не смог достать их, он протянул свою ногу, (но) не смог достать их; он сел у ворот подземного мира, перед (входом в) преисподнюю; Гильгамеш рыдал и плакал: “О мой мяч! О моя клюшка! Мой мяч, которым я не смог (сполна) насладиться, моя игра, которая еще не успела мне наскучить(?); о если бы сегодня мой мяч оказался бы в доме плотника, о если бы моя клюшка оказалась в доме плотника, жена плотника стала бы для меня как родная мать, дочь плотника стала бы для меня как младшая сестра; мой мяч провалился в преисподнюю; кто поднимет мне его? Моя клюшка провалилась в подземный мир; кто поднимет мне ее?” Его слуга Энкиду ему отвечает: “Мой господин, о как он плачет! Отчего у тебя скорбь на сердце? Сегодня я подниму твой мяч из преисподней, я подниму твою клюшку из подземного мира”. Гильгамеш говорит Энкиду: “Если сегодня ты намерен спуститься в преисподнюю, я дам тебе совет, пусть мой совет будет принят; я скажу тебе слово, пусть мое слово будет услышано: не надевай чистые одежды, чтобы (мертвые) не распознали в тебе чужака; благовонным маслом из кувшина не умащайся, чтобы (мертвые) не собрались вокруг тебя на его запах; не бросай в преисподней метательную палку, чтобы те, кто были убиты метательной палкой, не окружили тебя; не бери в руки (посох из) дерева ману, (иначе) духи разгневаются(?) на тебя; не надевай сандалии на свои ноги; не поднимай крик в преисподней; не целую свою любимую жену; не бей свою нелюбимую жену; не целуй своего любимого ребенка; не бей своего нелюбимого ребенка; (крик) “О Уту!” схватит тебя в преисподней; (ты попадешь) к той, что лежит, к той, что лежит, к матери (бога) Ниназу (т.е. к царице подземного мира Эрешкигаль), к той, что лежит; ее чистое лоно не покрывает одежда, на ее чистой груди нет (одежды из) льна, ее ногти подобны мотыгам(?), свои волосы она вырывает, как лук”. Энкиду не внял слову своего господина; он надел чистые одежды, (и мертвые) распознали в нем чужака; он умастился благовонным маслом из сосуда, и они столпились вокруг него на запах; он бросил в преисподней метательную палку, и те, кто бы ли убиты метательной палкой, окружили его; он взял в руки (посох из) дерева ману, и духи разгневались(?) на него; он надел на свои ноги сандалии; он поднял крик в преисподней; он поцеловал свою любимую жену; он ударил свою нелюбимую жену; он поцеловал своего любимого ребенка; он ударил своего нелюбимого ребенка; (крик) “О Уту!” схватил его в преисподней; воин Гильгамеш, сын Нинсумуны, к Экуру, храму Энлиля в одиночестве направил свои стопы; перед Энлилем льются его слезы: “О отец Энлиль, мой мяч провалился в преисподнюю, моя клюшка провалилась в подземный мир; я отправил(?) Энкиду поднять (их), и преисподняя забрала его себе; (демон) Намтар не забрал его, (демон) Асаг не забрал его, преисподняя забрала его себе; он не пал в битве, как подобает мужчине, преисподняя забрала его себе; дух Нергала, который не щадит(?) никого(?), не забрал его, преисподняя забрала его себе”. Отец Энлиль не помог ему в этом деле; (тогда Гильгамеш) пошел в Эриду; к Эриду, к храму Энки он в одиночестве направил свои стопы; перед Энки лились его слезы: “О отец Энки, мой мяч провалился в преисподнюю, моя клюшка провалилась в подземный мир; я отправил(?) Энкиду поднять (их), и преисподняя забрала его себе; (демон) Намтар не забрал его, (демон) Асаг не забрал его, преисподняя забрала его себе; он не пал в битве, как подобает мужчине, преисподняя забрала его себе; дух Нергала, который не щадит(?) никого(?), не забрал его, преисподняя забрала его себе”. Отец Энки помог ему в этом деле; он позвал юного воина Уту, сына, рожденного (богиней) Нунгаль: “Сейчас, когда ты откроешь проем в преисподнюю, подними его слугу из преисподней!” (Уту) открыл проем в преисподнюю, своим дуновением(?) он сумел поднять его слугу из преисподней; (Гильгамеш) обнял его за шею и поцеловал; они стали расспрашивать друг друга: “Видел ли ты порядки, (царящие в) преисподней? О если бы ты мог рассказать мне о них! Мой друг, о если бы ты мог рассказать мне о них!” “Если я расскажу тебе о порядках преисподней, то садись (и сразу начинай) плакать, и я сяду и стану плакать; (в мире живых) оттого, что коснутся(?) твоего пениса, твое сердце радуется; (в преисподней) пенис, словно трухлявую балку, изъели термиты; скажет он: “Где вульва? Я пойду к ней!” Вульва, словно трещина (в земле), полна пыли”. Господин (Гильгамеш) воскликнул “О горе!” и сел на землю; “Видел ты человека, у которого один сын?” “Я видел”. “Что он делает?” “В стену его (дома) вбит колышек, он горько плачет”. “Видел ты человека, у которого два сына?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он сидит на двух кирпичах и ест хлеб”. “Видел ты человека, у которого три сына?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он пьет воду из бурдюка, (висящего на) подседельном крюке” “Видел ты человека, у которого четыре сына?” “Я видел”. “Что он делает?” “Его сердце радуется, как у человека, который запряг четырех ослов”. “Видел ты человека, у которого пять сыновей?” “Я видел”. “Что он делает?” “Словно хороший писец, он раскрыл свои руки и идет прямиком во дворец”. “Видел ты человека, у которого шесть сыновей?” “Я видел”. “Что он делает?” “Словно у человека, который запряг (быков) в плуг, его сердце радуется”. “Видел ты человека, у которого семь сыновей?” “Я видел”. “Что он делает?” “Вместе(?) с богами он сидит на троне и слушает судебные дела”. “Видел ты человека, у которого нет наследника?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он ест хлеб, подобный кирпичу и деревянной балке”. “Видел ты евнуха?” “Я видел”. “Что он делает?” “Словно палка алала, на которой выцарапаны (отметины), он стоит в углу(?), который ему указали(?)”. “Видел ты женщину, которая не рожала?” “Я видел”. “Что она делает?” “Словно сосуд залилда, она упала на бок(?), она не доставляет радости никому”. “Видел ты молодого юношу, который не снимал одежду с лона своей жены?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он изготовил циновку(?), над циновкой(?) он плачет”. “Видел ты молодую девушку, которая не снимала одежду с лона своего мужа?” “Я видел”. “Что она делает?” “Она изготовила циновку(?), над циновкой(?) она плачет”. “Видел ты человека, которого съел лев?” “Я видел”. “Что он делает?” ““О мои руки! О мои ноги!” он горестно восклицает”. “Видел ты человека, упавшего с крыши?” “Я видел”. “Что он делает?” “Его кости не смогли вправить(?)”. “Видел ты прокаженного?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он дергается(?), словно бык, (когда) того кусают паразиты”. “Видел ты человека, павшего в битве?” “Я видел”. “Что он делает?” “В том месте(?), где его мать не поддержит(?) его голову, его жена плачет”. “Видел ты духа, которому никто не приносит хлебные жертвы?” “Я видел”. “Что он делает?” “Соскребая рукой(?), он ест раскрошенный хлеб, выметенный метлой(?) на улицу”. “Видел ты человека, вбившего(?) швартовый шест(?)?” “Я видел”. “Что он делает?” “(Вот его слова:) “О если бы только(?) кто-нибудь сказал об этом моей матери!” Когда он вырвет швартовый шест, пусть он говорит “О горе!”(?) Он складывает в кучу(?) деревянные набалдашники(?), его хлебные крохи”. “Видел ты человека, который умер смертью (от) своего бога (т.е. естественной смертью)?” “Я видел”. “Что он делает?” “Он лежит в том месте, где почивают боги”. “Видел ты моих крошечных недоношенных детей, которые (не успели) себя осознать(?)?” “Я видел”. “Что они делают?” “За золотыми и серебряными столами они наслаждаются финиковым сиропом и сливками”. “Видел ты человека, сгоревшего в огне?” “Я не видел его. Его духа нет (в преисподней), дым от него поднялся на небо”» (пер. Р.М. Нуруллина)]: Black et al. 1998-2006, № 1.8.1.4.; Gadotti 2014.
Балканы. Румыны [причитание: ель просят нагнуться через море, чтобы умерший смог по ней пройти; ель не хочет, говорит, что в ее вершине живая щука, в стволе выдра, в корнях змея; тогда грозят позвать пасущего овец брата, который срубит ель и сделает мост; ель сгибается, душа умершего проходит в рай]: Toivonen 1947 в Sarv, Sarv 1979a: 32.
Балтоскандия. Сету [в эстонских и карельских песнях Большой Дуб часто валит брат девушки; в песне сету в стволе сидит девушка; из ствола делают для нее стул, из корней – скамью для бога, из ветвей – детские колыбели]: Sarv, Sarv 1979a: 32; финны : Abercromby 1892, № 35a [вырос дуб, стал задерживать облака, заслонил солнце и луну; никто не мог его срубить; из моря вышел человек ростом с большой палец руки в каменных шапке и обуви, трижды ударил по дубу своим топором, покрытым орнаментом, дуб упал, комель остался на востоке, вершиной ствол упал на запад за реку Похьелы, образовав вечный мост, по нему идут в мрачную Похьелу; одна из щепок упала в море, дочь Хийси дала ее кузнецу, тот сделал из нее тупые стрелы, которые приносят плеврит и колотье в боку, а также болезнь лошадей; нити сделать стрелы – волосы дочери Хийси, оперение – из хвоста ласточки, змеиным ядом смазаны наконечники, тетива из конского волоса; он (сын Aijo) пустил первую стрелу в небо, оно задрожало, вторую в землю, она чуть не ушла в Mana, треснула, третья попала в человека (вызывая болезни), ее можно извлечь словом божьим], 35b [вырос дуб, заслонил солнце и луну, стал мешать звездам двигать, Большой Медведице развернуться; никто не мог его срубить; из моря вышел человек ростом в четверть эля (112 см), с бородой до колен, волосами до пят, в железной одежде, обуви, с железной шапкой; ночами точил топор, днем мастерил топорище, сам он вырос до облаков; повалил дерево комлем на СВ, вершиной на юг; кто взял ветки, щепки, обрел колдовскую силу; некоторые щепки приплыли к дочери Hiisi, она их расщепила; Х. послал сына к кузнецу сделать стрелы; Х. посылает эти стрелы в людей и животных, вызывая болезни], 35c [дуб вырос, заслонив солнце, луну, Большую Медведицу; никто не мог его срубить; с неба спустился старик с золотым топором, повалил дуб комлем на СЗ, вершиной на восток; щепки превратились в водяные лилии; ветку на берегу подобрала собака, принесла ужасному кузнецу-карлику Keito, тот сделал из нее стрелы; у Злого три сына, два хромых (cripple, lame) и слепой, они вместе натягивают лук и стреляют], 35d [вырос дуб; из Похелы пришел парень, расщепил дуб, щепки приплыли в Маналу, из них там колдун сделал стрелы]: 50-53, 53-56, 56-58, 58.