<< На главную страницу сайта

Летняя школа по типологии фольклора

Ю. Березкин

Программа

Лекция 1. Мотив в контексте ареального исследования фольклора

Лекция 2. Ареальные закономерности в распространении фольклорных мотивов: сто лет после Джезупа

Лекция 3. Трикстер как серия эпизодов

Хотя я предпочитаю лекционную форму, при наличии активной и заинтересованной аудитории каждая может заканчиваться в виде семинара

ЛЕКЦИЯ 1. МОТИВ В КОНТЕКСТЕ АРЕАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ФОЛЬКЛОРА

По поводу возможности использования фольклорных текстов для изучения прошлого существуют разные мнения, что вызвано наличием разных определений самой культуры. Культура есть знаковая система, требующая понимания, но в то же время она есть способ сохранения и передачи информации. В последнем случае интерес представляет не столько содержание сообщений, сколько способы их передачи, границы общностей, в которых информация циркулирует, а также причины ее искажения или сохранения.

Представление о том, что элементы культуры, с одной стороны, устойчивы, способны к самокопированию (репликации) и навязаны нам извне в готовом виде, а с другой, являются символами, чье значение определяется нашим сознанием, было разработано сто лет назад Эмилем Дюркгеймом. В дальнейшем об этом писали многие, прежде всего Клиффорд Гирц. Фольклорные (они же фольклорно-мифологические) мотивы относятся к числу репликаторов, т.е. могут изучаться не на предмет их значения в конкретном культурном контексте, а как транскультурно распространенные самокопирующиеся единицы.

Споры о том, что именно считать мотивами, как их следует выделять (Веселовский, Дандес, Томпсон), обусловлены целями исследования. Все имеющиеся указатели создавались для описания и классификации элементов фольклора, т.е. были рассчитаны на изучение типологии. Ареальные исследования, ориентированные на выявление исторических связей между традициями или же на взаимосвязь фольклора с другими элементами культуры и с природным окружением, требуют других указателей. В них главное значение имеют систематичность сбора данных по всем привлекаемым к исследованию ареалам и безусловное следование принятому определению каждого из мотивов. Необходим также доступ к достаточно развернутым резюме текстов. Одно лишь указание на источники сопряжено с высокой вероятностью ошибок (их немало у Томпсона). Мотивы не обязательно должны быть элементарны. Напротив, тождественность сложных фабульных цепочек весомее для прослеживания исторических связей, чем сходство элементарных образов. В отличие от мотива, сюжет представляет собой достаточно аморфную совокупность текстов и в ареальных исследованиях с применением статистики не имеет статуса термина.

Корреляяция между языком, генами и различными аспектами культуры может быть как тесной, так и чрезвычайно слабой. Выявление распределения фольклорных мотивов по ареалам и реконструкция истории формирования такого распределения представляют собой лишь одно из направлений в изучении прошлого. История есть не столько взаимодействие дискретных "этносов", сколько совокупность тенденций и процессов, в том числе и миграционных.

Далее я предполагаю подробно остановиться на ареальном распределении некоторых мотивов волшебной сказки и их соответствиях в "сказкоподобных образованиях" североамериканских индейцев.

ЛЕКЦИЯ 2. АРЕАЛЬНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ В РАСПРОСТРАНЕНИИ ФОЛЬКЛОРНЫХ МОТИВОВ: СТО ЛЕТ ПОСЛЕ ДЖЕЗУПА

На рубеже XIX и XX веков Франц Боас предпринял попытку комплексного этнографического обследования северо-запада Северной Америки и северо-востока Азии с целью выявления древних миграций и контактов. Этот уникальный по масштабам проект вошел в историю антропологии как Джезуповская экспедиция. С азиатской стороны Берингова пролива работы осуществляли Богораз и Иохельсон. Некоторые исходные установки и выводы участников Джесуповского проекта были ошибочны, а иногда и наивны. Никто из них даже примерно не представлял себе пространственные и особенно временные рамки процессов, которые они пытались реконструировать. Без использования компьютера статистическая обработка огромного массива данных была практически неосуществима. Однако сам ареальный подход к изучению фольклорных мотивов оказался перспективным. Богораз и Иохельсон сделали, как теперь ясно, верный вывод относительно особой близости корякского (вместе с плохо известным ительменским) фольклора к америндейскому. Что означает это сходство, о каких древних связях оно свидетельствует, какие другие фольклорные традиции должны быть привлечены к сравнению - об этом пойдет речь. Основной вывод заключается в том, что параллели между коряками и индейцами северо-западного побережья Северной Америки - лишь одно из звеньев цепочки связей. Она начинается в Японии и Приморье (а отчасти и еще дальше, в Меланезии) и тянется в Амазонию и Гвиану. Эти связи, по-видимому, отражают ранний (синхронный кловису?) этап заселения Америки, обусловленный проникновением групп людей вдоль тихоокеанского побережья. Ареальное распространение соответствующих мотивов как в Старом, так и в Новом Свете - совершенно иное, чем у (хронологически более позднего?) комплекса мотивов, связывающего Южную Сибирь - Центральную Азию с областями к востоку от Скалистых Гор.

ЛЕКЦИЯ 3. ТРИКСТЕР КАК СЕРИЯ ЭПИЗОДОВ

Мифологический персонаж может быть охарактеризован перечислением ситуаций, в которых он действует. Речь пойдет об эпизодах, в которых действуют трикстеры. Хотелось бы определить, является ли сходство между трикстерами в мифологиях Нового Света и Сибири только типологическим или оно обусловлено древними связями.

Тип персонажа не есть архетип, порождающий конкретные образы, а абстракция, используемая для систематизации материала. Возможность подобной систематизации мифологических персонажей связана с простотой их психологической характеристики. Последняя создается на основе двух главных оппозиций: свой - чужой и обладающий - не обладающий способностью одерживать верх. Простейшая система персонажей представляет собой треугольник, в углах которого находятся герой (свой, сильный), противник (чужой, сильный) и неудачник (свой, слабый). Четвертое сочетание (чужой, слабый) не имеет для развития действия большого значения. Конкретные персонажи в разной степени наделены полярными свойствами и располагаются не столько в вершинах треугольника, сколько по периметру круга (от героя возможен постепенный переход как к противнику, так и к неудачнику).

Обычно трикстером именуется любой персонаж, для которого характерно создание абсурдных и комических ситуаций. Естественно, что без трюков трикстера нет (это предполагает этимология термина), но я хотел бы называть трикстером не любого плута-озорника, а такого, в чьем образе противоречив набор основных свойств - сильный и слабый, свой и чужой. В отличие от героев, противников и неудачников, трикстеры располагаются не по периметру упомянутого выше круга, а внутри него.

Создание характерного для трикстера противоречивого образа невозможно без циклизации эпизодов вокруг определенного имени. В Америке и у палеоазиатов преобладают зооморфные персонажи, у большинства народов Сибири - антропоморфные. Животные как персонажи фольклора, ассоциируемые не с особью, а с видом и поэтому неуничтожимые, легко оказываются центрами циклизации. Некоторые антропоморфные персонажи, чьи имена хорошо известны носителям традиции, в данном отношении аналогичны животным. Моей задачей было определить, существует ли корреляция между определенными эпизодами и персонажами, а также концентрируются ли соответствующие мотивы в пределах отдельных территорий или встречаются бессистемно.

Основные выводы следующие. Североамериканский трикстер есть продукт конкретных исторических обстоятельств. Набор связанных с ним эпизодов и их ареальное распространение уникальны. Этот образ имеет параллели на юге Южной Америки, на северо-востоке Азии и в Западной Сибири, но не имеет таковых на востоке Южной Америки, в Австралии и Меланезии. В североамериканском трикстерском комплексе, видимо, прослеживаются две составляющих - основная, связанная с континентальной Сибирью, и дополнительная, тихоокеанская, в основном повлиявшая на циркумберингийский "вороний цикл".

Литература к курсу

1. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995. [разделы о социальных фактах и ценностных суждениях]

2. Adams, Richard Newballd. 1981. Natural selection, energetics, and "Cultural materialism" with CA comment // Current Anthropology 22(6): 603-624

3. Boas, Franz. 1940. Race, Language and Culture. The Midway Reprint. Chicago, London: The University of Chicago Press. 647 p. В частности:

"The limitations of the comparative method…", p.270-280

"History and science in anthropology", p.305-311.

"Ethnological significance of esoteric doctrines", p.312-315.

"The development of folk-tales and myths", p.397-406.

"Review of 'The serpent in Kwakiutl religion'", p.446-456.

4. Geertz, Clifford. 1973. The Interpretation of Cultures. Selected Essays by Clifford Geertz. New York: Basic Books. 470 p. [ch. 4, Religion as a Cultural System; culture as a system of "models", p. 89-94]

5. Lewis, Herbert S. 2001. Boas, Darwin, Science, and Anthropology // Current Anthropology 42(3): 381-406.

6. Malinowski, Bronislaw. 1926. Myth in Primitive Psychology. London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co. 128 p.

7. Moore, John H. 1994. Putting anthropology back together again: the ethnocentric critique of cladistic theory // American Anthropologist 96(4):925-948.

8. Thompson, Stith. 2000 [1929]. Tales of the North American Indians. Mineola, New York: Dover Publications. Originally published in 1929 by Harvard University Press, Cambridge, Mass. 387 p.