СТИХИ БЕЗ НАЗВАНИЯ

                                                     Оле

        1

Вся земля, вся планета - сплошное "туда".
Как струна,
           дорога звонка и туга.
Все, куда бы ни ехали, только - туда,
и никто не сюда. Все - туда и туда.
Остаюсь я один. Вот так. Остаюсь.
Но смеюсь (я признаться боюсь, что боюсь).
Сам себя осуждаю, корю.
                       И курю.
Вдруг какая-то женщина (сердце горит)...
- Вы куда?! - удивленно я ей говорю.
- Я сюда... - так влюбленно она говорит.
"Сумасшедшая! - думаю. - Вот ерунда...
Как же можно "сюда", когда нужно - "туда"?!"

        2

    Строгая женщина в строгих очках
    мне рассказывает о сверчках,
    о том, как они свои скрипки
    на протянутых носят руках,
    о том, как они понемногу,
    едва за лесами забрезжит зима,
    берут свои скрипки с собою в дорогу
    и являются в наши дома.

    Мы берем их пальто, приглашаем к столу
    и признательные расточаем улыбки,
    но они очень скромно садятся в углу,
    извлекают
    свои допотопные скрипки,
    расправляют
    помятые сюртучки,
    поднимают
    над головами смычки,
    распрямляют
    свои вдохновенные усики...
    что за дом,
    если в нем
    не пригреты сверчки
    и не слышно их музыки!..

    Строгая женщина щурится из-под очков,
    по столу громоздит угощенье...
    Вот и я приглашаю заезжих сверчков
    за приличное вознагражденье.
    Я помятые им вручаю рубли,
    их рассаживаю
    по чину и званию,
    и играют они вечный вальс
    по названию:
    "Может быть, наконец,
    повезет мне в любви..."


        3

Я люблю эту женщину.
Очень люблю.
Керамический конь увезет нас постранствовать,
будет нас на ухабах трясти и подбрасывать...
Я в Тарусе ей кружев старинных куплю.

Между прочим,
Таруса стоит над Окой.
Там торгуют в базарные дни земляникою,
не клубникою,
а земляникою,
дикою...
Вы, конечно, еще не встречали такой.

Эту женщину я от тревог излечу
и себя отучу от сомнений и слабости,
и совсем не за радости и не за сладости
я награду потом от нее получу.

Между прочим, земля околдует меня
и ее
и окружит людьми и деревьями,
и, наверно, уже за десятой деревнею
с этой женщиной мы потеряем коня.

Ах, как гладок и холоден был этот конь!
Позабудь про него.
И, как зернышко - в борозду,
ты подкинь-ка, смеясь, августовского хворосту
своей белой пригоршней в красный огонь.

Что ж касается славы, любви и наград...
Где-то ходит, наверное, конь керамический
со своею улыбочкой иронической...
А в костре настоящие сосны горят!

        4

Вокзал прощанье нам прокличет,
и свет зеленый расцветет,
и так легко до неприличья
шлагбаум руки разведет.

Не буду я кричать и клясться,
в лицо заглядывать судьбе...
Но дни и версты будут красться
вдоль окон поезда,
                  к тебе.
И лес, и горизонт далекий,
и жизнь, как паровозный дым,
все - лишь к тебе, как те дороги,
которые
       когда-то
               в Рим.

                      1962