Леонид Губанов
ПЕРВАЯ КЛЯТВА
И буду я работать, пока горб
не наживу да и не почернею.
И буду я работать, пока горд,
что ничего на свете не имею.
Ни пухлой той подушки мерзкой лжи,
ни жадности плясать у вас на теле,
ни доброты похваливать режим,
где хорошо лишь одному злодею.
Ни подлости друзей оклеветать,
ни трусости лишь одному разбиться,
ни сладости по-бабьи лопотать,
когда приказ стреляться и молиться.
И буду я работать словно вол,
чтоб все сложить и сжечь, что не имею.
И, как сто тысяч всех Савонарол,
кричу: "Огня! огня! сюда, немедля!"
В плаще, подбитом пылью и золой,
пойду лохматый нищий неумытый
по пепелищам родины чужой,
как тот счастливый одинокий мытарь.
И буду я работать, пока гор
не сдвину этих трупов, что зловонят.
И буду я в заботах, как собор,
пока все человечество зло водит
за ручку, как ребенка, и шутя
знакомую дает ему конфету:
"Ах, Бога нет, прелестное дитя,
и Бога нам придумали поэты!"
Но есть, есть Страшный Суд и он не ждет,
не тот, который у Буонарроти,
а тот, что и при жизни кровь с вас пьет,
по щечкам узнает вас при народе.
Ах, что вам стыд! Немного покраснел...
Но кровоизлияние не праздник.
Да, на врачей вам хватит при казне,
как вам хватило дров при нашей казни!
Но буду я работать, пока гол,
чтоб с царского плеча сорвать мне шубу,
когда уже зачитан приговор,
и улыбается топор не в шутку.
Но буду я работать до тех пор,
пока с сердец не сброшу зло и плесень.
Ах, скоро, скоро вас разбудит горн
моих зловещих, беспощадных песен!
| Предыдущее стихотворение |
Следующее
стихотворение |
