Колдунья и церковь
Студенты, обнаружившие в программе курса «Серебряный век русской литературы» прозу Горького и Куприна, часто недоумевают. Блок, Ремизов, Белый, Кузмин, Гумилев — философы, маги и провидцы русской литературы, их странные тексты — это, конечно, серебряный век... А как в контекст метафизики и экспериментаторства вписывается реалистическая проза? Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что с реализмом в начале ХХ века дело обстояло вовсе не так просто. Символистское двоемирие, идея софийности или богоискательство присутствуют и у вполне традиционных авторов.
Сюжет трогательной повести Куприна «Олеся» с точки зрения традиционного советского литературоведения завязан на общественных условностях и предрассудках, не давших реализоваться счастью героев. Но в контексте серебряного века она приобретает несколько иные смысловые оттенки. Мир «Олеси» отчетливо распадается на два пространства: первое — деревенское, включающее в себя и дом героя, и его социальные связи, и местную церковь, и второе — природное, лесное, где живут Олеся с ее бабушкой — мир, где естественная магия природы переплетается с колдовством и ведовством. Герой, перемещающийся между этими двумя мирами (вполне в духе символистского представления о здешнем и нездешнем бытии), видит в Олесе воплощение этого чужого для него и прекрасного мира. Попытка снять границу между ними — привести Олесю в деревенский мир — приводит к краху, идеальное видение рассеивается и исчезает, оставив после себя на память герою красные бусы.
Куприн моделирует не просто руссоистского идеального естественного человека: Олеся далеко не лесная дикарка. Школа магии, которую она прошла у своей бабушки, открывает ей иной мир, недоступный обычному человеку: она может видеть прошлое и будущее, прозревать скрытые тайны существования. Языческое, лесное колдовство привораживает героя, но обыденный мир, деревенский и городской социум несовместим с этим тайным знанием, и, как в блоковской «Незнакомке», увидевший истину герой не может овладеть ею. Реалистическая повесть Куприна на деле оказывается вариантом воплощения символистской идеи о мире реальном и мире ирреальном, просвечивающим за привычными гранями существования.
