Божественный закон
Для поэзии шестидесятых — семидесятых годов единственным признаваемым законом был высший, божественный закон поэтического слова. В этом отношении андеграунд и отчасти даже литературный официоз наследовали напрямую лермонтовским обличительным строкам из стихотворения «На смерть Поэта», вошедшим в общий культурный багаж эпохи из школьных учебников по литературе. Закон, кодекс, нормы и установления, последовательно зафиксированные на бумаге, были символом государства и внешнего давления, мешающего свободному воле- и мыслеизъявлению. У Анатолия Жигулина, например, прямо цитируется этот текст, у других авторов он присутствует более завуалировано, будучи слишком пафосным по меркам шестидесятнической иронической поэзии.
Ленинградская неофициальная поэзия шестидесятых годов — до начала серьезной разработки религиозной тематики — не приемлет официальных правил и пытается втихаря хихикать над ними: параграфы и законы у Глеба Горбовского выступают эквивалентом лжи, у Владимира Уфлянда законы нарушают марсиане — «веселые и неопасные ребята», у Виктора Сосноры появляются «законы злобы». Закон, кодекс здесь еще не соотносится с божественным судом: эта эквивалентность актуальнее станет позже.
Для технократических шестидесятых закон присутствует в контексте еще одного смыслового поля: физический закон, закон вселенной (у Владимира Британишского, Андрея Вознесенского, Юнны Мориц, Семена Липкина — словом, опять же, у официальных шестидесятников).
Довольно случайным выглядит появление библейского закона в контексте советской обыденности у Генриха Сапгира: в его цикле-палимпсесте «Псалмы», соединяющем дискурсивность советской эпохи со словом Священного Писания. И только в начале семидесятых отчетливо проступает в ленинградской неканонически тенденциозной поэзии (как окрестил ее Михаил Берг) божественный закон и божественный глагол — почти с той же степенью пафоса и патетики, как в прецедентном лермонтовском стихотворении. Но это уже тот самый высший закон, которым только и может быть измерена ценность поэтического слова.