стр. 309

     Вл. Сарабьянов.

     ОТ ПРИМИТИВОВ К КРАЙНОСТЯМ.

          Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы. Кто Сей Царь славы? - Господь крепкий и сильный, Господь сильный в брани.
     Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы. Кто Сей Царь славы? - Господин Единственный, Он - Царь славы (Псалом 23, 7 - 10).

          Маркс и Энгельс. Святой Макс.

     I.

     Сядем вновь на ослика и отправимся в экскурсию по скалистому лабиринту переходного времени: не пригоже на резвом коне гарцовать по узким, мало исследованным тропкам: еще д-р Целль написал: "Осел. Хорошо развито чувство местности".
     Т.т. Б. и П. пишут: "За немногими исключениями марксизм эпохи II Интернационала, и в том числе каутскианский марксизм, не был в действительности ортодоксальным. Все учение о государстве было, напр., сплошь опошлено и у Бебеля, и у Каутского, и даже у Плеханова, не говоря уже о других. Грехопадение Каутского и К° не есть результат их моментального безумия, а имеет свои глубокие исторические корни. Иначе может думать только поверхностный беллетрист, а не марксист". Это ли не примитивная позиция, которую у вас, т.т. Б. и П., можно и без коня, и без шашки отнять? Конечно, грех должен зародиться и развиться, прежде чем привести к падению. Но ведь не в этой упрощенности дело; нужно определить момент зарождения греха, а не отписываться: "глубокие (какая глубина? В. С.) исторические (какой исторической эпохи. В. С.) корни". Я ссылался на марксистскую теорию в эпоху расцвета II Ин-ла, указывая, что от этого наследства мы, революционные марксисты, не отказываемся, что мы считаем себя продолжателями теории II Ин-ла его расцвета, а вы огульно отрицаете марксизм во II Ин-ле.
     Вот не примитивная оценка II Ин-ла*1:
     "Каутскианство - не случайность, а социальный продукт противоречий II Ин-ла, соединения верности марксизму на словах и подчинения оппортунизму на деле".
     Второй Ин-л и в эпоху расцвета был оппортунистичен на деле (перенос на ближайшее воскресенье праздника 1 мая, мягкотелость в
_______________
     *1 Ленин и Зиновьев, "Социализм и война", 1915 г.

стр. 310

отношении Вандервельде, Бернштейна, с.-р...), но теория его (слова) была ортодоксально марксистской.
     Не зря т. Ленин бьет Каутского Каутским. Даже в вопросе о государстве II И-л не с самого начала стоял на почве оппортунизма. Вот, напр., слова В. Либкнехта из речи в рейхстаге в 1893 г.: "Если Маркс говорил о диктатуре пролетариата, то мысль его состояла в том, что пролетариат, победоносная социал-демократия, должен сделать безвредными противников, чтобы иметь возможность осуществить новое общество с его новыми учреждениями". Под этим целиком подпишетесь и вы, т.т. Б. и П., ибо здесь есть все: во главе государства - пролетариат со своей партией, новые (а не от буржуазного государства принятые) учреждения и насилие.
     Дальше он, обращаясь к рейхстагу, восклицает: "Разве вы не стараетесь сделать безвредными нас?.. Разве вы не давили нас 13 лет законом о социалистах? То, что было справедливо для нас, вы должны признать справедливым и по отношению к себе. Нечего лицемерить! Нечего так жеманиться! И у нас дело идет только о диктатуре против бунтовщиков. По правде говоря, я не особенно люблю диктатуру, но в гражданской войне ведь не до мирных условий... в гражданской войне правительство должно прибегать к диктатуре, оно вынуждено и обязано ввести диктатуру". Вот революционный марксизм II И-ла старого, хорошего времени.
     Мы - его преемники, продолжатели. Второй И-л эпохи расцвета даже в вопросе о государстве не так далек был от точки зрения Маркса-Энгельса, но уделял ему очень и очень мало внимания, так как "бытие" еще не указывало на близость нового государства - "государства будущего". Понадобились назойливые приставания депутатов правой и центра, чтобы Либкнехт высказался об этом будущем государстве диктатуры пролетариата. Лишь теперь, когда практика, бытие поставили нас непосредственно перед задачей строительства пролетарского государства, мы взялись за государственную теорию. Недаром именно Ленин, а не К. Либкнехт, не Лорио, является первым после Маркса-Энгельса (там "бытие" - Парижская Коммуна) теоретиком по "государству". Но и теперь даже мы не можем похвастаться совершенной теорией государства. У т. Ленина кое-чего не хватает, у т. Бухарина кое в чем ошибки. У него приведена фраза Оппенгеймера, что содержанием государства является "планомерная хозяйственная эксплоатация (Bewirtschaftung) подчиненной группы", и с таким определением т. Бухарин соглашается по существу. Так ли, т. Бухарин? А диктатуро-пролетарское государство тоже планомерно хозяйственно эксплоатирует подчиненную группу?
     Либо здесь lapsus, либо неудачный перевод слова Bewirtschaftung*1.
     Почему же II И-л стал оппортунистичным? Ведь только "поверхностный беллетрист" может счесть грехопадение Каутского и К& результатом их "моментального безумия". Ну, к чему же так примитивно ставить вопрос, т.т. Б. и П.?
     Что падение должно быть моментальным, это ясно для материалиста-диалектика, который хорошо знает о переходах количества в качество и обратно, о прыжках от одного состояния материи к другому. Таковым моментом стала война, когда нужно было от слова перейти к делу. Но до скачка, согласно диалектике, противоречие эволюционно развертывается. Этот процесс развертывания выражался в борьбе
_______________
     *1 Извиняюсь перед т. В. Вегером, что воспользовался его указанием на ошибку т. Бухарина, которая мною замечена не была.

стр. 311

слова (теории) и дела, Каутского и Бернштейна, партии и профсоюзов. Скачок к делу и сделал Каутского и К° в целом, а не в исключениях бернштейнианцами. Излавливая меня в логическом противоречии, т.т. Б. и П. не заметили в себе противоречия: если между Марксом и современными революционными марксистами лежала во времени пропасть, то не есть ли наша теперешняя программа и тактика результат нашего "моментального безумия" на изнанку?
     Для меня лично ясно одно: т. Бухарин очень ревнив и ревнует он марксизм ко II И-лу. А помните, что сказал Сервантес: "Ревность всегда смотрит в подзорную трубу, делающую маленькие предметы большими, карликов - гигантами, подозрения - истинами".
     В результате же - утверждения категорически-императивные, в которых как бы не остаться т. Бухарину в качестве Единственного.

     II.

          Раз санкт-Макс не обращает внимания на физическую и социальную "жизнь" индивида, вообще не говорит о жизни, то он вполне последовательно абстрагируется от исторических эпох, национальностей классов и т. д., или, что то же самое, принимает господствующее сознание наиболее близкого ему класса в окружающей его среде за нормальное сознание "человеческой жизни".

          Маркс и Энгельс, Святой Макс.

     Теперь - о "производственных отношениях". Мы, мол, говорим о необходимости разрушения буржуазной государственной власти и создания новой, пролетарской, а Гильфердинг рассуждает о том, "что захват шести банков ("головки") пролетариатом передаст в распоряжение последнего всю промышленность", ибо банки суть узловые станции "всего аппарата". Во-1-х, т.т. Б. и П., Гильфердинг говорит об условиях, облегчающих захват власти и удержание его, и не пишет трактата на тему "Экономика переходного времени", а во-2-х, вы подозрение превратили в "истину", исковеркав Гильфердинга. Вот его ("из первых рук") слова в последней главе "Финансового капитала": "Овладение шестью крупными берлинскими банками уже в настоящее время было бы равносильно овладению важнейшими (а не всеми В. С.) сферами крупной (а не всей В. С.) промышленности и до чрезвычайности облегчило бы первые шаги политики социализма в тот переходный период, когда капиталистический метод счетоводства представляется еще целесообразным". Ревность заставляет т. Бухарина плохо читать. Но где же анализ производственных отношений переходного времени, спросите вы? Отвечу по-бухарински (Чаянову): "А какое право вы имеете требовать от Гильфердинга анализа отношений этой эпохи, когда он говорит совсем о другом". Однако и в "Фин. капитале" есть страницы, посвященные "людскому аппарату"*1, и здесь Гильфердинг далеко не так примитивен, как т. Бухарин. Чтоб убедиться в этом, достаточно прочесть главы 23 и 25 "Фин. к-ла". Место не позволяет мне приводить цитаты (пусть читатель не поленится прочесть последние 5 стр.
_______________
     *1 Кстати об "аппарате". Напрасно меня т.т. Б. и П. упрекают в произвольном употреблении слова "аппарат". Мне, как экономисту, дающему отзыв на книгу экономиста же, и в голову не приходило, что мой "аппарат" будет истолкован порою, как вещественный. Ведь, у нас марксистов-экономистов идет разговор всегда о людских отношениях среди вещей: цифры нам помогают (порою саботируя) расшифровать статистика и бухгалтера, разбираться в архиве - служащие при нем и т. д.

стр. 312

этих глав), но укажу, что Гильфердинг там говорит об отношении к пролетариату, технической и служилой интеллигенции - 1) при крупном капитализме, 2) при развитии акционерных компаний и 3) при финансовом капитализме, а не "вообще".
     В "Экономике..." же т. Бухарин дает схему производственных отношений вне времени и пространства и создает метафизическую теорию "аппарата" и "временного падения производительных сил в переходный период". Вот уж действительно "санкт"-Макс на изнанку! По России скроен весь мир. А, ведь, Россия-то первая, в окружении, одна с 80% крестьян.
     А будет ли применима ваша "общая" теория ко второй советской стране хотя бы в теперешней (не говорю уж о 1922 или 1923 г.г.) мировой конъюнктуре, когда мировой пролетариат не позволяет правительствам вооруженной силой задавить революцию? В стране с многочисленным и высокой квалификации рабочим классом? Каков там будет распад "аппарата"? Действительно ли и там кривая производительности обязательно будет падать, хотя бы накануне революции буржуазия позакрыла 30, 40, 50% фабрик и заводов? Или т.т. Б. и П. имеют в виду тот "временный" период, когда пролетариат выбивает винтовкой Керенских из Зимних дворцов? Но ведь этот период - революция (захватывание власти), а не переходная эпоха (власть уже захвачена). Если говорить об этом периоде, то, право же, не стоило и огород городить.
     "Экономика..." - хорошая книга, и не критика т. Ольминского поколеблет ее значение, но ревнивый темперамент т. Бухарина вносит в нее много подозрений, превращенных автором в "истины", много в ней и от... Единственного.
     Вот "Америка": "Именно так смотрел на дело и Маркс, когда в рабочем классе, вышколенном, объединенном и организованном самим механизмом капиталистического производственного процесса, он видел остов (курсив т. Б-на) будущих отношений производства и одновременно силу, которая эти отношения реализует" (следует большущая сноска).
     "Он (пролетариат. В. С.) поставит свою лучшую часть во главе культуры и сделает ее способной руководить теми великими экономическими преобразованиями, которые..." и т. д. Это - слова не Единственного после Маркса, а Каутского ("Путь к власти"). Другая Америка: сообщая читателю, что процесс капиталистического воспроизводства "есть в то же время процесс расширенного воспроизводства капиталистических противоречий", т. Бухарин с видом Единственного присовокупляет: "Автор настоящей работы усиленно (стоило ли ломиться в открытую дверь? В. С.) выдвигал эту точку зрения в книжке "Мировое хоз. и империализм".
     Нужно ли прибавлять, что эту же точку зрения усиленно выдвигали Плеханов, Каутский, Поль Лафарг и другие теоретики II И-ла?
     Довольно. Мой ослик устал.
     А на счет стиля. Верно, не могу им похвалиться. Но в том месте, где вы, т.т. Б. и П., меня попытались изловить, корректор просмотрел выпад при наборе трех слов: переход "к (1) диктатуре (2) пролетариата (3)". Беспристрастный критик заметил бы здесь не мою ошибку.
     А потом! Стоит ли придираться к стилю теперь, когда, порою, и перечесть рукописи не удается? Этим я и объяснил ваши промахи стиля:
     1) т. Сарабьянов "махает (машет? В. С.) шашкой", 2) конь т. Сарабьянова оказывается то осликом (иная биологическая категория), то дохлой кобылой (та же категория).