стр. 292

     В. Милютин.

     П. П. Маслов "Мировая социальная проблема". Харбин 1921 г.

     В своей книге "Мировая социальная проблема" П. П. Маслов ставит вопрос о влиянии процесса потребления на развитие производительных сил, а следовательно, и всего народного хозяйства. По его мнению, не только капиталистический мир, но и советский строй в России не пошел дальше вопросов распределения, и коммунистов он упрекает в том, что они не выдвинули на первое место вопросов производства продукции, а занялись вопросами распределения. Петр Маслов ждет дальше и уверяет, что не только на практике, но и в теории эти вопросы никем абсолютно не ставились, и он смело берет в этом деле пальму первенства.
     "Ни Маркс, ни другие социалисты, - говорит он, - даже не поставили вопроса о том, какие же изменения должны произойти, по их мнению, в народном хозяйстве, чтобы положение народных масс действительно улучшилось, чтобы производительные силы страны не падали, а развивались" (91 стр.).
     По мнению П. Маслова, никто не учитывал, не знал и не понимал всей важности проблемы потребления и соответствующего развития производства.
     "Социалисты до сих пор обращали внимание на проблему распределения потому, что при развитии капитализма ярче всего бросалось в глаза коренное противоречие между ростом производительных сил, ростом роскоши имущих классов и нищетой населения" (стр. 113).
     Свою книгу П. Маслов начинает главой до известной степени религиозного свойства: "элементы веры в социализме" и в дальнейшем претендует на откровения, в которых он выступает первым пророком. Однако грешная действительность говорит иное, чем то, что утверждает П. Маслов. Вопросы производства, вопросы распределения рабочих сил, вопросы потребления в связи с повышением производительности - выдвигались нами задолго до откровений П. Маслова не только в теории, но ставились на практике в течение всех этих лет. Это, конечно, отнюдь не означает, что мы нашли на это ответы и законы на все времена. Практика дала почувствовать всю тяжесть и трудность их решения.
     Наша программа вполне определенно и ясно говорит, что именно производство и повышение производительности являются основным вопросом во время диктатуры пролетариата, а не распределение. Да и сам П. Маслов указывает в конце книги на "...стремление коммунистов под влиянием опыта подчинить проблему распределения проблеме продукции" (стр. 198). А это в его устах - большой комплимент. Но этот комплимент запоздалый и никчемный: нашим добром нам же челом. В смысле общей постановки - вопрос о производстве, о его превалирующей роли - мы знали раньше П. П. Маслова.
     Но дело заключалось в практике, каковую приходилось делать в атмосфере гражданской войны, в условиях "осажденного лагеря". Тут общими постановками вопроса не отделаешься. На них далеко не уйдешь.
     И вот эту сторону вопроса П. П. Маслов не понимал и не понимает.
     Ошибочность подхода П. П. Маслова к поставленным вопросам заключается прежде всего в той "надклассовой", а по существу буржуазно-реформистской позиции, с которой он рассматривает и анализирует эти вопросы. В этом отношении Петр Маслов в своем роде так же типичен, как Петр Струве. Последний - откровенный сторонник и защитник капитализма. Во время империалистской войны Петр Маслов, как известно, был одним из самых ярых оборонцев. Он оправдывал "военные цели" своей буржуазии и добросовестно и "научно" ругал "чужую". Он был противником октябрьского переворота, т.к. уже давно отошел от понимания революционной классовой борьбы пролетариата и захвата власти. И теперь в области чисто экономических вопросов он становится по существу на сторону класса капиталистов, опирается на силу капиталистического строя, чтобы критиковать попытки его изменения. Но эту свою позицию он старается прикрывать и затушевывать видимым "об'ективизмом" и личиной "внеклассового беспристрастия".

стр. 293

С такой методологией далеко не уйдешь и не нащупаешь верной дороги. Даже те полезные и верные указания, какие имеются в книге и на которых мы дальше остановимся, в значительной степени обесцениваются этой водой.
     "На-ряду с классовыми противоположными интересами, - говорит он, - можно иметь в виду интересы хозяйственного развития, которые один класс не всегда может противопоставлять интересам другого класса. При капиталистическом строе класс капиталистов также может быть заинтересован в развитии народного хозяйства, как и класса рабочих. Классовые интересы рабочих, т.-е. интересы распределения в их пользу, больше связаны с интересами развития хозяйства только потому, что рабочие заинтересованы в сокращении и уничтожении непроизводительного потребления, ради которого в конечном счете ведется капиталистическое хозяйство. Поскольку рабочий класс подчиняет интересы распределения интересам продукции, т.-е. свои классовые интересы настоящего интересам хозяйственного развития, интересам будущего, постольку он может стать носителем экономического прогресса и нового социального строя.
     Таким образом крайне ошибочно отожествлять классовые интересы (интересы распределения) настоящего с интересами хозяйственного развития (будущего), потому что при распределении национального дохода интересы различных классов (напр., рабочих и предпринимателей) противоположны, а в хозяйственном развитии могут быть заинтересованы классы с противоположными классовыми интересами. Если это так, то и классовые интересы настоящего рабочих и классовые интересы буржуазии и других классов должны быть подчинены интересам развития народного хозяйства и не может быть допущено, например, также распределение национального дохода, чтобы какой-нибудь класс потреблял больше, чем производится, так как от этого пострадают интересы развития хозяйства, т.-е. будущего всего общества" (стр. 208) (курс. первых строк - автора, последних - мой. В.М.).
     Такова основа, на которой возводит П. Маслов свою теорию. Нетрудно видеть, что здесь устраняется совершенно анализ об'ективного законосообразного развития общества и революционной борьбы классов и подменяется отвлеченной по существу теорией экономической целесообразности. Об'яснение классовых интересов и классовой борьбы только вопросами распределения - совершенно неверно. П. Маслов воображает, что он в этом отношении делает шаг вперед по сравнению с Марксом, на самом деле, он тянет назад. Производственные отношения, которые "составляют экономическую структуру общества" и определяют классовую борьбу, и самые классовые интересы, как совокупность экономических и политических требований в понятии Маслова низводятся и "упрощаются" до борьбы только в области "распределения". Еще хуже обстоит дело с той частью, где Петр Маслов находит примирение классов, "общность их интересов", общность интересов капиталиста и рабочего, воодушевленных интересами развития народного хозяйства. Это - все та же несчастная теория "оборонцев" всех стран, которая заставляла их об'единяться во имя интересов защиты родины в "священный союз" с своей буржуазией. Тут, в области экономической та же проповедь "священного союза" - только во имя интересов развития "народного хозяйства" в рамках капитализма. Нужно ли говорить, что здесь та же сдача позиций капитализму, то же соглашательство с ним, какое позорной тенью легло на рабочее движение в эпоху империалистской войны, благодаря вождям II-го Интернационала. П. Маслов не понимает простой вещи: политика рабочего класса одна, когда он подчинен, а господствует класс капиталистов, и другая, когда он берет власть в свои руки и об'являет диктатуру пролетариата, а оставшиеся в известной части капиталисты - ему подчинены. Раз произошло изменение соотношения сил, создались иные об'ективные условия, нужна иная линия политики. Когда пролетариат у власти, когда в его руках средства производства, когда он руководит всей общественной жизнью, - тогда он может и должен использовать и капиталистов в

стр. 294

интересах всего народного хозяйства, уметь заключить с ними договор, а если нужно, то и союз, даже прилежно "учиться" у них по совету т. Ленина.
     Для П. Маслова - это неважно, у него "общность интересов" при всех и всяческих условиях.
     Тейлор, который сделал крайне ценные открытия в области трудовых процессов, в своих произведениях также недоумевает, как это могут быть противоположны интересы предпринимателя-капиталиста и рабочего, и склонен об'яснить это печальным недоразумением. Поэтому П. Маслов приходит и к отрицательным выводам относительно классовой борьбы, беря за одни скобки и рабочих и капиталистов и стараясь доказать, что они неправы, борясь между собой. Это у него звучит иногда весьма трогательно и до крайности наивно.
     "Каждый общественный класс, - по заявлению П. Маслова, - предполагает, что увеличение его дохода зависит от уменьшения доли другого класса, которая получается из национального дохода. Поэтому рабочий класс полагает, что его заработная плата уменьшилась во время войны, благодаря высоким прибылям предпринимателей, между тем, как последние, в свою очередь, об'ясняют уменьшение национального капитала, который находится в их руках, излишним потреблением рабочих и их высокой заработной платой. Заблуждение и тех и других происходит благодаря тому, что общественные классы, занятые борьбой из-за величины своей доли в национальном доходе за счет доли другого класса, так же, как и экономисты, не обращают внимания на то, как потребляется национальный доход" (стр. 83).
     То ли дело, если бы они помирились, согласились и договорились, тогда бы они смогли по всем правилам масловского искусства поделить между собой национальный доход и очевидно общими соединенными усилиями развить производительные силы народного хозяйства дальше. П. Маслов эту реакционную, ненаучную, утопическую точку зрения преподносит с безмятежностью человека не от мира сего: правда, всего лишь через одну страницу он пишет:
     "Каждая из трех частей, на которые распадается национальный доход: (a) потребление рабочих и крестьян; b) затрата на средства производства; c) потребление капиталистов. В. М.) может быть увеличена или на счет остальных двух частей, или на счет общего увеличения ее производительных сил" (85 стр.).
     Последнее было бы верно только в том случае, если бы класс капиталистов представлял из себя тех скромных, добродетельных, альтруистических ягнят, как это воображает Петр Маслов.
     Упрекая рабочих в их стремлении путем классовой борьбы, стачек, революций увеличить свою долю в национальном доходе, П. Маслов естественно должен был похвалить капиталистическую систему за ее стремление обуздать эти аппетиты рабочих в интересах "общего" развития народного хозяйства.
     "... из существовавших до сих пор систем организации хозяйства, хотя бы с идеальным распределением дохода, капиталистическая система наиболее интенсивно исполняла основное условие, необходимое для развития хозяйства - накопление орудий и средств производства для расширенного воспроизводства за счет личного потребления. Эту задачу не может осуществить мелкое хозяйство при самом идеальном демократическом строе, эта задача не может осуществиться и после социальной революции (99 стр.).
     П. Маслов извращает смысл классовой борьбы рабочих и социальной революции, давая ей вульгарный лозунг - "бери все для своих личных потребностей". Для чего это ему потребовалось? Единственно для того, чтобы оправдать свою позицию отрыва от интересов, целей и задач этой борьбы и выставить свой "научный об'ективизм".
     Нужно ли теперь доказывать значение классовой борьбы, ее цели, задачи после целого ряда десятилетий развития и углубления ее, в момент, когда она на наших глазах превратилась в социальную революцию, когда диктатура пролетариата в Советской России есть факт, от которого не уйдешь и никуда не спрячешься.

стр. 295

     Поэтому странен поучающий тон П. Маслова, говорящего, что:
     "Коммунизм как раз начал в 1917 году с такого решения социальной проблемы, которое предлагают с.-ры и социал-демократы через 2-3 года опыта - с увеличения личного потребления, но коммунизм опытом управления пришел к признанию необходимости увеличения продукции, хотя бы путем интенсификации труда" (121 стр.).
     Отрешиться от классовой борьбы и решать вопросы повышения продукции, не учитывая классовых отношений, это означает вдаться в чистейшую отвлеченность.
     Даже в условиях диктатуры пролетариата, когда последний является господином положения, при управлении - пролетарская власть должна свою экономическую политику строить, учитывая экономические требования других классов.
     Развитие, например, крестьянского хозяйства требует существенных отступлений от общих экономических принципов, проводимых пролетарской властью. По окончании гражданской войны нам пришлось считаться с этим и перейти к продналогу, свободному рынку и т. п.
     Основное теоретическое положение, устанавливаемое П. П. Масловым, заключается в том, что "распределение производительных сил страны находится исключительно в зависимости от характера потребления национального дохода, хотя нельзя отвергать и обратную зависимость характера потребления и организации производства" (41 стр.).
     Как видим, эта формулировка не отличается большой ясностью и определенностью. Будучи в своей первой части вполне категорична, она во второй имеет такую оговорку, что подрывается в основе ее положительное утверждение.
     Но все же вся постановка вопроса во всей работе зиждется на первом положении:
     "Во всяком случае, - говорит дальше Маслов, - законами потребления определяется характер распределения производительных сил, и поэтому изучение хозяйства приходится начинать с изучения законов потребления, как общих законов во все периоды развития хозяйства" (стр. 42).
     Подобная постановка вопроса несомненно приводит П. П. Маслова полностью в об'ятия австрийской школы. В этом положении заключается главное "открытие" П. П. Маслова, увлекающее его на путь идеалистической методологии, при рассмотрении экономического развития.
     Именно австрийская школа поставила основой экономической жизни законы потребления. П. Маслов лишь лицемерно отмалчивается по этому поводу. Т. Бухарин, давший превосходный разбор австрийской школы в своей книге "Политическая экономия рантье", вполне правильно указывает, что:
     "В то время, как Маркс рассматривает общество, прежде всего, как "производственный организм", хозяйство, как "производственный процесс", у Бем-Баверка (и у всей австрийской школы. В.М.) - производство отступает на задний план и на первое место выдвигается анализ потребления, потребностей и желаний хозяйствующего суб'екта".
     На этой позиции стоит П. П. Маслов. К чему приводит подобная точка зрения? Прежде всего к отрыву от анализа развития производительных сил, к отрыву от об'ективных условий развития организации труда и техники, к отказу от классовой точки зрения и к переходу в области "психо-физиологических переживаний", к переходу на суб'ективную точку зрения. П. Маслов ушел и от социализма и от марксизма и на практике и в теории.
     Однако в его книге есть что следует принять во внимание. Его указания на то, что в нашем советском хозяйстве был уклон в сторону "непроизводительного потребления", - несомненно правильны. Исторически и политически увеличение "непроизводительного потребления" в первые годы диктатуры пролетариата в Советской России было неизбежно.
     Это - "издержки революции", на которых

стр. 296

подробно остановился т. Бухарин в своей книге.
     "Что переход к новой структуре, - говорит он, - которая является новой "формой развития" производительных сил, немыслим без временного понижения производительных сил, должно быть ясно само собою.
     И опыт всех революций, сыгравших колоссальную положительную роль именно с точки зрения развития производительных сил, показывает, что это развитие покупалось ценой иногда колоссального расхищения и разрушения их.
     Иначе и не может быть, поскольку речь идет о революции. Ибо в революции "взрывается" "оболочка" производственных отношений, т.-е. людского трудового аппарата, что означает и что не может не означать нарушения процесса воспроизводства и, следовательно, разрушения производительных сил".
     Для П. П. Маслова, стоящего по ту сторону добра и зла классовой борьбы и революции, - это непонятно. Но в констатации самого факта он прав, точно так же, как не приходится отрицать всех тяжелых последствий для народного хозяйства этих "издержек революции" и необходимости по возможности свести их к минимуму.
     По этому пути ведет, если можно так выразиться, сама жизнь и по этому пути идет наша экономическая политика. Как только представилась возможность, мы в несколько раз сократили численность нашей армии. Энергично сократили и продолжаем сокращать наш государственный аппарат, - сводя его к необходимому минимуму. Целые категории служащих сняты с государственного снабжения. Все наше законодательство в области хозяйственной направлено за последний год к тому, чтобы увеличить производительность, уменьшить непроизводительное потребление и непроизводительный труд.
     Конечно, многого еще не сделано в этой области. Но внимательно прочитывая книгу П. Маслова, мы не нашли в ней новых полезных указаний для нас.
     То, что он говорит о сокращении непроизводительного труда и непроизводительного потребления, это - полезно и верно. Но конкретные его выводы не дают новых решений в деле поднятия производства и благосостояния страны. Правда, П. Маслов в утешение себе мог бы сказать - "об этом я говорил еще в 1919 г., а вы только теперь делаете!" Но увы! - это было бы только самоутешение! Пусть вспомнит П. Маслов, чем были для Советской России 1919 и 1920 г.г., и пусть он знает, что факты - упрямая вещь, а об'ективная действительность определяет нашу политику, нашу тактику и нашу теорию. То, что верно теперь, было бы ошибкой тогда, и наоборот.
     Своей последней работой П. П. Маслов говорит, что он перестал быть не только социалистом, но и марксистом.
     Минорной лирикой кончает он свою книгу, являющуюся печальным звеном его эволюции по тому пути, по которому до него прошли Булгаков, Туган-Барановский, Петр Струве и другие...