стр. 240

     Н. Мещеряков.

     НОВОЕ СТУДЕНЧЕСТВО.

     Было время - шестидесятые и семидесятые годы, - когда учащаяся молодежь составляла главный общественный слой, на который опиралось революционное движение. Тогда студенчество было авангардом и в революционной борьбе, и в развитии русской общественной мысли. Литература внимательно следила тогда за изменениями в настроении студенчества, за появлением и развитием в нем новых типов. Студент был тогда излюбленным героем романов.
     Но это было очень давно, тогда, когда революционное движение было еще очень слабо. А по мере того, как в России развивалась классовая борьба, по мере того, как в эту борьбу втягивались могучие силы широких общественных классов, роль застрельщиков революции - учащейся молодежи - все более отступала назад. Борющиеся классы вырабатывали своих идеологов, своих вождей, которые мало-по-малу вытесняли из этих ролей студенчество. На долю последнего все более стала выпадать служебная, вспомогательная роль в движении. Решительным моментом была революция 1905-1906 годов, во время которой ярко выявилось стремление пролетариата и крестьянства в серьез, до конца вести революционную борьбу за свои классовые интересы, за захват всей помещичьей земли, за социализм. А эти требования совсем не отвечали интересам студенчества. И студенчество, на-ряду с другими слоями интеллигенции, уходит из лагеря революции. Но и в буржуазном лагере студенчеству, как политической силе, делать нечего. Буржуазные партии никогда не имеют массового характера. Это всегда только группы вожаков, политиканов плюс необходимый для работы партии аппарат. Этот аппарат состоит из квалифицированных интеллигентов, которых в рядах буржуазных партий не мало. Недоучившийся студент, как общее правило, здесь не нужен. Студенчество может играть здесь только подсобную роль статистов, "толпы". И студенчество уходит из области политики; оно замыкается в область "академизма". В литературе образ студента бледнеет. Революционные беллетристы рисуют этот тип в виде "белоподкладочника".
     И они оказались вполне правы. Когда вспыхнула революция 1917 года, когда студенчеству нельзя было оставаться в роли бесстрастного к политике академизма, когда оно должно было проявить свое политическое лицо, оно в подавляющей массе стало в лагерь буржуазных партий. А когда ударил гром октябрьской революции, то в лагерь противников ее ушло почти все студенчество до меньшевиков и эс-эров включительно. Но и в этом лагере студенчество не образовало особой характерной группы: оно смешалось здесь с прочими

стр. 241

родственными элементами в группе белогвардейских добровольцев. А та часть студенчества, которая, хотя и сочувствовала белогвардейцам, но все-таки по тем или иным причинам осталась в России, не играла никакой самостоятельной роли. Вместе с прочей обывательской интеллигенцией это студенчество ворчало, шипело на Советскую власть, по мере возможности саботировало работу, а больше всего думало о пайках, о том, как бы сохранить свое существование. Эта пассивная роль, это тесное общение с обывательской интеллигенцией не прошло даром для студенчества. Оно превратилось в нудную обывательщину, в которой нет ни каких-нибудь порывов, ни глубокого интереса к науке, ни увлечения этой наукой. Это - серые обыватели, которые уныло тянут лямку, чтобы стать потом интеллигентами-ремесленниками. Этот тип студенчества господствует на двух последних курсах наших учебных заведений.
     Но революция не только больно, на-смерть ушибла старое студенчество. На-ряду с ним она создала и новое. Это молодежь, которая выросла в огне, в муках и в работе революции, которая до студенческой скамьи сплошь и рядом работала - и подчас самостоятельно работала - в армии. Она рисковала там жизнью во имя революции; это привязало ее к революции, крепко спаяло с последней. Эта молодежь привыкла своими силами выходить из очень затруднительных положений, привыкла смолоду добывать хлеб не только для себя, но и для семьи. Это развило в ней энергию, которая прежде убивалась жизнью на всем готовом. Эта молодежь - дитя революции со всеми темными и светлыми сторонами, которые должна выработать в молодежи трудная, мучительная, сплошь и рядом уродливая, но в то же время и геройская эпоха революционной борьбы.
     А на-ряду с ней появились совсем новые никогда не бывалые категории студенчества - рабфаки - молодежь, из рабочей или крестьянской среды, еще недавно работавшая на заводе у станка или в деревне за плугом.
     Перевернувшая все вверх дном революция перевернула также и студенчество. Она создала среди него новую формацию, новый тип студента.
     Этот новый студент еще только вступает в жизнь. Он завоевал или почти завоевал еще только два первых курса. Его тип еще только складывается. Он еще не привлек к себе внимания литературы. Да и не до него пока ей, ибо перед ней стоят пока более важные, насущные задачи, настоятельно выдвигаемые жизнью. Эти последние вопросы пока привлекают все внимание литературы.
     А все-таки к этому новому студенчеству нужно приглядеться. С ним надо познакомиться, ибо близко время, когда это новое студенчество вступит в ряды строителей новой жизни.
     Поэтому нужно приветствовать появление в Москве нового небольшого журнала "Пролетарское Студенчество", являющегося "органом Московского Бюро студенческой фракции Р. К. П. и революционного студенчества".
     К сожалению, нужно сознаться, что первые номера этого журнала страдают серьезными недостатками.
     Редакция журнала не хочет отстать от других журналов: она подражает им. Она гонится за литературными именами, желая щеголять ими. В результате мы находим в журнале ряд статей, иногда интересных, но не имеющих никакого отношения к студенчеству. А между тем задачей журнала должно было помочь новому революционному

стр. 242

студенчеству осознать себя, выявить свою физиономию, познакомить посторонних, интересующихся читателей с новым нарастающим типом. Поэтому - думается мне - главное место в журнале должны занимать статьи самих студентов или статьи о новом студенчестве. А такого материала первая книжка дает немного.
     Гораздо больше дает в этом отношении первая книжка нового петербургского журнала "Новая Россия", в которой помещены две статьи: "Молодежь" Ю. Фаусек и "Рабфаки и студенчество", подписанная "Профессор".
     Недостатком статьи Ю. Фаусек является то, что автор говорит о современных студентах (или вернее о студентках), как о едином целом, не различая два резко разграниченные типа - старых и новых студентов. А между ними есть глубокая разница, которая сразу чувствуется, как только приходишь в столкновение со студенчеством.
     Студенты старших двух курсов еще не примирились с революцией. Они настроены к ней более или менее враждебно. Коммунисты имеют среди них мало сторонников. С другой стороны большинство их относится апатично, без интереса ко всему, что выходит за границы той науки, которую они хотят изучить как ремесло. А если они и интересуются чем-нибудь, то или какой-нибудь идеалистической философией, или подходят к интересующей теме с какой-то академической точки зрения. На публичных лекциях, на посторонние специальности темы эта категория студенчества ходит сравнительно мало. Многие из этих студентов принимали прямое или косвенное участие в борьбе против революции, - некоторые из них были в рядах белогвардейских армий. Эта борьба, кончившаяся для них и их единомышленников поражением, придавила их и наложила на них печать уныния.

          Не расцвел и отцвел
          В утре пасмурных дней.
          Что любил, в том нашел
          Гибель жизни своей.
          Дух уныл, в сердце кровь,
          От тоски, замерла...

     Эти стихи Полежаева часто вспоминаются мне, когда я сталкиваюсь с этим типом современного студенчества или наблюдаю его.
     Молодежь первых двух курсов представляет совсем другую картину. Здесь гораздо более бодрое, живое настроение. Большинство этой молодежи сжилось с революцией. Многие из них боролись за революцию на фронте, рискуя жизнью, выстрадали ее. Революция воспитала их демократами. Они не боятся труда. Процент коммунистов среди этой части студенчества значительно выше. Многие до университета прошли через кадры коммунистического союза молодежи. Так, среди студентов, принятых в 1921 г. на медиц. факультет в Москве коммунистов оказалось 37%. Значительный процент среди них составляют рабфаки. Но даже и студенты не коммунисты из молодежи в большинстве сочувственно относятся к революции. На студенческих собраниях эта беспартийная молодежь часто выступает на защиту коммунистов, когда на них начинают нападать студенты старших курсов. Среди них более интереса к вопросам, выходящим за рамки узкой специальности. Коммунисты играют среди них руководящую, организующую роль. Процент коммунистов в выборных студенческих организациях выше - а иногда значительно выше - того, какой полагался бы им, судя по их

стр. 243

количеству: беспартийная молодежь, часто голосует за коммунистов, как за более энергичные и передовые элементы.
     Таковы мои впечатления от современного студенчества, которые я вынес, поскольку мне приходилось сталкиваться с ним.
     Некоторые места статьи Ю. Фаусек заставляют думать, что, описывая современную молодежь, она имеет в виду вторую категорию студенчества...
     Революция длится уже более пяти лет. Уже с первого своего дня она расстроила работу в средней и высшей школе, а это тяжело отозвалось на уровне занятий учащихся. Суровая жизнь не позволяла студенту или ученику средней школы сосредоточиться на ученьи. Школа давала ему мало. Часто жизнь надолго отторгала учащегося от школы, при чем не только не усваивалось за это время ничего нового, но забывалось и старое. В силу всего этого уровень знаний большинства современных студентов чрезвычайно низок как в области общего развития, так и в области наук, ими изучаемых. В этом громадная разница между современным студенчеством и молодежью семидесятых, восьмидесятых и девяностых годов.
     В одной из статей журнала "Пролетарское Студенчество" мы находим, например, такие сведения, рисующие уровень знаний современной молодежи:
     "Был ряд случаев в практике испытательной комиссии, когда студенты не знали самых простых вопросов из курса элементарной математики. В отношении общего развития картина не менее печальная. Большинство оказалось совершенно не в курсе событий переживаемой нами эпохи и абсолютно чуждыми вопросов общественной жизни. Так, один из студентов не мог ответить, что такое Донецкий бассейн, и, когда ему стали задавать наводящие вопросы, он сказал, что слово "бассейн", очевидно, имеет отношение к внешней торговле. Резко пониженный уровень общего образования и общего развития - вот общее впечатление от испытаний".
     Но студенчество само чувствует и сознает недостаток своих знаний и всеми силами стремится восполнить его.
     "На разных курсах, недельных, месячных и годичных, сколько бы их ни открывалось, - пишет Ю. Фаусек, - всегда были и есть слушатели; и все народ занятой, все работники, служащие в разных учреждениях, большею частью педагогических. Многие из них после тяжелого дневного труда, особенно, если работа была с детьми, находят в себе силы приходить вечером на курсы, часто издалека, с окраины города, пешком; некоторые приезжали из окрестностей, оставались где-нибудь ночевать и рано утром на другой день отправлялись обратно".
     И г. Ю. Фаусек, "Профессор" и ряд заметок и статей в журнале "Пролетарское Студенчество" единогласно констатируют "страстную жажду знания" среди молодого студенчества и в особенности среди слушателей рабочего факультета. Эта молодежь идет на всякие лишения, лишь бы получить доступ к знанию. Г. Фаусек рассказывает про группу молодых студенток, которые, чтобы добраться до Петербурга, должны были 6 суток плыть в лодке, подвергаясь опасности нападения бандитов. Она рассказывает про других студенток с далекого севера из местностей за Архангельском, за Мурманом. Им, чтобы добраться до жел. дороги, приходилось часто издалека итти пешком. Одна девушка прошла так 200 верст. В Питере она живет впроголодь, не получает из дому ни денег, ни продуктов и учится изо всех сил.

стр. 244

     Вообще условия жизни современного студенчества очень трудны. "Большинство живет маленькими коммунами: в комнате, где помещается 4-6 человек. Эти четверо-шестеро представляют коммуну, в которой все продукты соединяются вместе, и неимущий считается таким же полноправным членом, как и имущий".
     "Они учатся. С утра переходят они из одной холодной аудитории в другую, с одной лекции на другую... В кабинетах пальцы стынут от стужи, но они работают, сколько возможно. Нужно готовиться к лекциям, просматривать прочитанные, сдавать зачеты, писать рефераты. У себя в комнатах заниматься совершенно невозможно: опять-таки выбирают наиболее теплую комнату, топят там печку и собираются большой компанией, сидя вокруг "буржуйки" прямо на полу, и занимаются. Но чаще всего это происходит на кухне, у оттопившейся плиты. Тускло светит лампа, повешенная высоко под потолком большой высокой кухни. У плиты, тесно сбившись группами, сидят девушки. Головы их близко одна к другой склоняются над одной книгой... Книг нет; по одной книге приходится учиться нескольким сразу, и она переходит из рук в руки, от группы к группе. Устанавливают очереди зачетов; волей-неволей приходится затягивать их сдачу. Читать вообще для себя некогда, и книги доставать трудно, но их все же достают и все же читают; читают книги по педагогике, психологии, философии, литературе".
     Во времена царизма студенчество организовывало тайные, нелегальные кружки самообразования. Теперь такие кружки устраиваются, конечно, вполне открыто, при чем главными организаторами являются студенты-коммунисты, как наиболее энергичный элемент студенчества. Кружки эти изучают политическую экономию, историю революционного движения, историю русской литературы и т.п. Устраиваются студенческие клубы.
     "В прошлом году в институте, - рассказывает г. Фаусек, - функционировал районный клуб, где главное участие принимали курсистки. Клуб работал очень хорошо и много давал студенткам для души. Были разные кружки, в которых они принимали участие и помимо лекций приобретали и теоретические и практические знания: учились ремеслам, музыке, выразительному чтению. Особенно хорошо был поставлен курс музыки... Если вы пойдете на любую лекцию, доклад, дискуссию, где бы они ни читались, большинство слушателей - молодежь и преимущественно женская. С какой жадностью слушается все и с каким жаром обсуждаются вопросы выслушанного на той же кухне в институте. Мысль бьется, чистая мысль, чистое знание".
     Но этому стремлению к знанию мешает то, что многим студентам и студенткам приходится зарабатывать себе целиком или в значительной части средства к жизни. А коммунистам сверх того приходится еще вести работу в партии. Значительная часть членов коммунистической ячейки московских студентов-медиков, по словам т. Борисова в "Пролетарском Студенчестве", - "обслуживает районы в качестве лекторов, агитаторов, по работе среди женщин, по ликвидации безграмотности и т. д. Работа в районном студенческом клубе имени Тимирязева тоже уже начинает налаживаться; уже организован целый ряд кружков. Очередная задача ячейки вовлечь всех членов в работу и упорядочить их обязанности, так как некоторые товарищи так перегружены партийной работой, что лишены возможности не отставать в своей академической работе".

стр. 245

     А вот как рисует жизнь коммунистической ячейки саратовского студенчества корреспонденция в N 2 "Пролетарского Студенчества":
     "Бюро объединяет 10 ячеек с общим количеством 250 членов. Регулярно созывают общие собрания фракции для обсуждения принципиальных вопросов, совещания секретарей ячеек, различные объединенные заседания... Почти во всех ячейках организованы марксистские кружки, где ведутся занятия по строго разработанной программе под руководством теоретически подготовленных товарищей. Ряд товарищей посещает партийные школы. Бюро издается научно-политический журнал - "Высшая Школа"... Сильно тормозит работу перегруженность многих членов фракции разными партийными обязанностями и поручениями партийных комитетов, принявшими хронический характер... Последняя мобилизация вырвала значительное количество студентов-коммунистов".
     Вот, наконец, несколько строк из корреспонденции из Томска, помещенной в том же журнале:
     "Коммунистическая ячейка ВУЗ'а Томска, кроме ответственной и трудной работы по ВУЗ'у, в рабочих и красноармейских ячейках, школах II ступени, сплошь и рядом ставится перед фактом изъятия из "высшей школы" товарищей для переброски в уезд, на копи, ссыпные пункты и т. п., что несомненно сильно отражается на академической работе коммунистов".

     * * *

     Особенно интересную группу среди современного студенчества составляют студенты рабочего факультета - так называемые рабфаки.
     Если вообще громадна жажда знания среди современной молодежи, то среди пролетарской молодежи, для которой наука до сих пор была под семью замками и семью печатями, эта жажда еще громаднее. Вот, например, как рассказывает об этой жажде г. Ю. Фаусек:
     "Мне приходилось слышать от девушек, бывших прислуг, портних, слушающих лекции на рабочем факультете, что они хотят теперь непременно быть "образованными". Под этим словом еще недавно у таких же девушек, прислуг, отпускаемых иногда своими господами по воскресеньям в клубы для работницы, которых было, кажется, всего два в Петербурге и то под строгим контролем полиции, подразумевалось стать похожими на своих барынь, одеться по-модному и уметь писать письма; теперь же, когда я спросила, что это значит быть "образованными", одна из них сказала:
     - А вот географию надо знать, да еще алгебру.
     А другая ответила:
     - Да как же можно быть образованной без грамматики, я вот теперь синтаксис прохожу и совсем по-другому книжки понимаю, а когда пишешь, над каждым словом задумываешься, и так чудно кажется, что и слова друг другу, как люди, подчиняться должны.
     - Не хочется итти назад, в нашу темноту, - говорила мне третья, - пусть я буду работницей, как и прежде, только жить хочу с "образованными".
     А вот как характеризует рабфаков "Профессор" в N 1 журнала "Новая Россия":
     "Те образчики рядовых "рабфаков", что попадали в мое поле зрения, - это все народ скромный, духовно крепкий, работящий, искренно относящийся к свету. Тип, должен сказать, необычайно

стр. 246

привлекательный и многообещающий. Их основной интерес - в приобретении знаний, на которые они набрасываются прямо с жадностью, пламенея самой чистой, даже восторженной верой в спасительность и величие науки. Эта вера помогает им, людям уже взрослым и жизненно зрелым, упорно сидеть над заданиями, которые своей сухостью способны отпугнуть школьника-подростка и не всегда ставятся перед ними с достаточным педагогическим пониманием. Они выносят по восьми часов в день напряженнейшей школьной работы, несмотря на обстановку, далеко не беспечальную".
     "Материальное положение "рабфаков" вовсе не так блестяще. Вся система их занятий совершенно исключает возможность постороннего заработка, а казенное обеспечение - скудно, при том же и неверно. Вот вам "рабфак", который вынужден был последний свой летний отдых использовать на то, чтобы пробраться на юг и раздобыть там несколько пудов муки. Но ни одной горсти ее он не мог взять себе, потому что у него на руках семья, которая живет вне Петербурга и без его помощи не может существовать. Изнуренный продовольственной экспедицией в телячьих вагонах со всеми современными удобствами, он вернулся, чтобы продолжать занятия, буквально без куска хлеба и без гроша в кармане. А тут его встретила новость: он, как и его товарищи, оказались снятыми с государственного снабжения, на том основании, что завод, его командировавший, должен ему выплачивать средний заработок, пока он учится. Но пока завод раскачался выслать хоть что-нибудь, прошло несколько месяцев, "рабфак", как и его коллеги, сидели "буквально без ничего", и все-таки продолжали усердно учиться. Как они умудрились не умереть с голоду за эти долгие месяцы, - это их секрет".
     Рабочие факультеты - учреждения новые; они еще только организуются. Это еще более увеличивает тяжесть материальных лишений и неудобств, которые выпадают на долю студентов этих факультетов. Приезжая осенью на занятия в какой-нибудь вновь открытый рабочий факультет, его студенты часто решительно не знают, где найти приют. В корреспонденции из Орла, помещенной в журнале - "Вестник рабочих факультетов", сообщается, например, что "студенты в буквальном смысле слова живут на улице, совершенно не имея приюта, и таких, к сожалению, почти одна третья часть всего состава".
     Для устройства общежития вновь организуемым рабочим факультетам часто дают совершенно неприспособленные для жизни помещения, которые студентам приходится отделывать собственными силами. В Костроме, например, рабочему факультету было предоставлено для устройства общежития здание, в котором не было абсолютно никакой мебели, и часть приехавших студентов, "не имея ничего лучшего, поселилась в этом здании и живет без коек, без столов, без табуреток и т. п.". Плохо обстоит дело и с отоплением. Часто топливо студентам приходится заготовлять собственными силами. Об этой работе студентов рассказывает ряд корреспонденций в журнал "Вестник рабочих факультетов". В Иркутске, например, осенью занятия были прерваны на месяц и студенты были отправлены на заготовку дров и добычу угля. Они заготовили 200 сажен дров и 25.000 пудов угля. В средине лета они снова приступили к работе по заготовке топлива на зиму и на этот раз добыли уже 1.000 саж. дров и 60.000 пудов угля. В корреспонденции из Ельца сообщается, что "в течение весеннего триместра все мысли студентов были направлены на то, чтобы помочь президиуму оборудовать рабфак и заготовить на зимний период дрова". В Минске

стр. 247

студенты рабфака образовали хозяйственную комиссию, которая должна была заготовить топливо, оборудовать общежитие и заботиться о своевременном снабжении студентов продовольствием.
     В корреспонденции из Костромы рассказывается, что работы по заготовке топлива студенты рассматривают, как трудовую повинность. Эти работы студенты должны выполнять сами; нанимать на работу вместо себя другого нельзя: Это рассматривается, как нарушение трудовой этики. "За нарушение трудовой этики, выразившейся в найме вместо себя другого, было возбуждено соответствующее ходатайство перед президиумом рабфака об исключении его из числа студентов рабфака, что проведено в жизнь одобрением общего собрания студентов. Этот факт был некоторым моральным воздействием на малосознательных товарищей, после которого подобные случаи не повторялись".
     Кроме оборудования общежитий и заготовки топлива, студенты рабочих факультетов в некоторых городах устраивают огороды. При Иркутском рабфаке устроена сапожная мастерская, которая "обслуживает силами студентов нужды студентов и преподавателей, как рабфака, так и университета".
     Но хотя материальное положение студентов рабочих факультетов и тяжело, они охотно откликаются на нужды тех, кому живется еще тяжелее. Они охотно приняли участие в организации помощи голодающим. В Орше они устроили для этого специальный воскресник и "постановили производить ежемесячные отчисления от своего пайка в размере 5% до того момента, когда отпадет надобность в таком отчислении". Некоторые студенты сами, добровольно, совершенно отказывались от своего пайка в пользу голодающих. В Костроме студенты рабфака постановили отчислять в пользу голодающих 25% своего пайка.
     С каждым годом рабочие факультеты будут вливать в университеты все большее количество своих слушателей. По данным одной из статей журнала "Пролетарское Студенчество" в 1921 г. на медицинский факультет в Москве было зачислено 17% рабфаков. Из другой статьи того же журнала мы узнаем, что в Казани рабфак имеет 424 студента. В третьей статье того журнала же мы читаем:
     "Правда, пролетарские элементы среди медицинского студенчества пока еще в меньшинстве, но своей активностью и организованностью они уже завоевали себе определенное положение. В их лице Советская власть уже обрела надежную и серьезную опору в деле проведения своих начинаний в области строительства пролетарской высшей школы".
     Со времени октябрьской революции состав и физиономия русского студенчества резко меняются. Студенчество перестает быть тем оплотом буржуазного либерализма, каковым оно было перед революцией. "С притоком в высшую школу все большего количества пролетарских элементов за последние годы влияние коммунистического студенчества все растет и крепнет, и, если еще в прошлом году незначительная группа коммунистов буквально утопала в этом буржуазном море старого студенчества, то в настоящее время коммунисты на медицинском факультете представляют собой организованную и внушительную силу".