стр. 1

     Ив. Филиппченко.

     ОКТЯБРЬ.

     Пять лет Октября - наши пять лет.
     Наше знамя - Октябрь.
     И когда оно истекало кровью, смертельно бледнело, мы издавали крик боли, гнева, шли за него умирать сами и призывали других. Когда же оно красным полыханьем озаряло вершины окрестных государств, - мы издавали крик энтузиазма, расширяя песней горизонты завтрашнего дня.
     Наши настроения запечатлены в наших произведениях.
     Кроме пластов, вывернутых из глубоких недр рабочего класса величественным землетрясением Социальной Революции, - у нас нет творческого материала. И у каждого, чувствующего свой класс, на плечах - чаша, наполненная полынными слезами, взбунтованной радости <нрзб. 5-6 слов> мир. Иного материала мы не знаем. Да и обрабатывать его мы не смогли бы.
     Стиль - это класс.
     Человек - образ, вычеканенный классом. Его живое красочное говорящее произведение. И каким методом рабочий класс взгромоздил новые Гималаи творческого материала, организовал его, строил невиданный мир, каким психическим процессом образ созидаемого вошел в чувства художника, в его манеру формовку, - таким же методом, манерой, стилем вернется обратно - в художественном произведении - но уже окрашенный художнической "самостью", согретый плотью и кровью.
     Власть пролетариата бьется на фронтах за свое существование, ее поэты пишут "Бедноте бездомной бью в барабан я". Пролетариат создает фронт труда, поэты пишут поэмы "На фронт труда". Пролетарская власть победила, поэты выпускают книги "Эра славы". Начинается Нэп, они пишут "Черную пену".
     Многие поколения, умирая в тюрьмах, петлях, у позорных столбов и в огне гражданской войны, добились своего:
     Политическая власть пролетариатом завоевана, художественная завоевывается.
     Не имея образцов пролетарского творчества в русской литературе, молодым поэтам рабочего класса пришлось делать все заново, отчасти приспособлять с невероятными трудностями то немногое, что имелось на Западе. Трудности, из ряда выходящие. Многих из нас породил Октябрь без образования и знания и определенного художественного направления. Учились с винтовкой в руке, учителя - люди чуждой нам идеологии. Очутились в окружении.
     И вот тут то и заговорили на вавилонских наречиях:
     - Скажите, кто ваши знакомые, мы скажем, кто вы.
     Бесплодные умники и газетные писаря стали обвинять группу "Кузница" в декаденстве, буржуазности, отходе от масс.
     Мы не верим, что из осколков буржуазных писателей можно будет вытесать какие-либо клинья. Мы знаем, что это сделать можно, но не успеем сделать, опоздаем, они скорее "уйдут в гости к богу".
     Потеряв надежду вытесать красных профессоров из имеющегося материала, мы создаем соответствующие учреждения - рабфаки, унив. Свердлова, Соц. Академию, институт красных профессоров и т. д. Ясно, художников можно поставить на ноги только этим путем: учредить лит. рабфаки, худрабфаки, мурабфаки.
     Мы же, ассоциация пролетарских писателей, "мы растем из железа". Конечно, перерастем маленьких великанов, балующихся оглоблями:
     Мы стоим на верном пути и с соответствующими средствами.
     История мировых литератур сложила за тысячелетия Египетские пирамиды всевозможных ухищрений, тонкостей художественной техники. Многие изобразительные инструменты уже устарели, другие отмирают совсем, но много и свежих, крепких, работающих на наши дни. Некоторые из нас эти средства пересмотрели и перепробовали и пришли к выводу: хороши художественные средства те, которые подсказываются данным творческим материалом. Гранит, мрамор, глина скульптора в мгновенье ориентируют, какие ему нужны орудия труда.
     У нас пока нет Белинских от пролетарской литературы. Практические деятели партии литературы специально не изучали, воспитывались на других отраслях знания. Было не до литературы. А потому ни вкуса, ни направления. Пиши, как пишет Пушкин и Демьян Бедный, - вот и вся теория. В искусстве же важно не то, на кого походишь, а то, чем отличаешься от другого. Иначе не было бы и развития искусства.
     Писать мы будем так, как подсказывать будет сам материал, сама жизнь рабочего класса, которая запечатлевается на нас помимо нашей воли и при ее помощи. Мы не декаденты, а здоровые духом рабочие и крестьяне. Мы мало сделали. Да, но мы и работаем без году неделю, искусство искус длительный.
     Пролетариат нас понимает. Там раскрылась душа знанию и искусству. Нас понимает и Красная армия. (См. "Правду" от 1-го октября, приветствие "Кузнице").
     Сражавшиеся под красным знаменем, рабочие фабрик и заводов, свердловцы, рабфаковцы, комсомольцы, с одной стороны, и ассоциация пролетарских писателей, с другой, мы понимаем друг друга. Мы знаем их, они нас, и верим друг другу. Наше знамя общее - Октябрь.