стр. 316

     Клара Цеткин.

     ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ ЗАБАСТОВКА.

     В последнее время в застоявшуюся атмосферу Германии проник свежий, сильный ветер. Вот уже неделя как в большей части государства как бы осуществляются слова, сказанные поэтом Гервегом пролетариату:

     Все колеса останавливаются,
     Когда твоя сильная рука того хочет.

     Главнейшие индустриальные центры немецкого хозяйства были как бы парализованы. В Берлине, Франкфурте, Гамбурге, Дрездене, Лейпциге, Эрфурте, Галле, Эссене, Дюссельдорфе и т. д. железнодорожное сообщение было прекращено не только на дальнее расстояние, но даже и местное. Железнодорожные станции опустели. Только пикеты полиции общественной безопасности, как и пикеты стачечников патрулировали в помещениях станций или вблизи их. Никакого прилива или отлива пассажиров. Сооружения напоминали своим видом умерших гигантских зверей. Приостановка железнодорожного сообщения вызвала недостаток угля. Различные отрасли промышленности вынуждены были прекратить свое производство. В больших городах начали опасаться недостатка предметов первой необходимости. Наружный вид городов совершенно изменился: повсюду на улицах многочисленные собрания рабочих и служащих, особенно в Берлине, где городское сообщение было тоже прекращено.
     Большая забастовка железнодорожников приостановила хозяйственную жизнь страны. Движение началось среди кочегаров, машинистов и других железнодорожных служащих, которые выступили с требованиями об урегулировании рабочего времени, об обеспечении 8-часового рабочего дня, об урегулировании и увеличении жалованья в соответствии с возросшей дороговизной. Оба эти требования диктовались неотложной необходимостью. Жалованье железнодорожных служащих в 17 т. марок на много отставало от прожиточного минимума, установленного буржуазными статистиками в 28 т. марок. Разница окладов низших, средних и высших служащих очень велика. Установленный законом 8-часовой рабочий день, согласно приказам министра Бринера нарушается и обходится самым позорным образом. Всякими окольными путями рабочий день железнодорожников удлиняется до 12 и даже до 15 часов.
     Забастовка железнодорожников была провозглашена профессиональной организацией буржуазного характера. Результатом этого было

стр. 317

то, что вожди забастовщиков объявили, что забастовка железнодорожников преследует чисто экономические цели, но отнюдь не политические. Но республика Эберта при помощи своих "демократических" прислужников скоро дала железнодорожникам понять всю иллюзорность их заявления о том, что целью забастовки являются исключительно экономические требования. То, что железнодорожники, как ограбленные капиталистическим государством не хотели признать, то последнее само им вколачивает в головы, а именно, что государственная власть защищает только интересы капиталистов, что она является только предпринимателем на-ряду с другими капиталистами.
     Социалистически и социал-демократически штемпелеванные министры, президент республики Эберт, который во время оно сам руководил забастовками, восприняли эту забастовку, как бунт против государства. Эберт высказался за исключительные законы против забастовщиков, лишавшие их права забастовки. Осуществляя приказы Эберта, президент берлинской полиции - тоже социалист большинства - подвергал тюремному заключению вождей забастовки и конфисковывал союзные суммы, которые были предназначены для поддержки стачечников.
     И "достойному" примеру высших служак Берлина неизменно следовали и сошки помельче вне Берлина.
     Таким образом, стачка превратилась в борьбу за право стачек служащих. Рабочие всей Германии скоро поняли, что дело железнодорожников является их собственным делом. То самое государство, которое лишило железнодорожников права забастовки, не остановится и перед тем, чтобы лишить этого права и других рабочих, когда они восстают против своих поработителей.
     Движение железнодорожников быстро разрасталось, охватывая все новые круги служащих. Вначале к движению примкнули местные организации рабочих железнодорожных мастерских. Они примкнули к движению, несмотря на крайне отрицательное отношение Центрального Бюро союза немецких железнодорожников к забастовке железнодорожных служащих, которое считало недопустимым даже участие из-за чувства солидарности, как это имело место в Берлине, Франкфурте и почти во всей Саксонии. Таким образом, забастовка железнодорожников ограничилась, главным образом, Северной Германией. Правда, в южной Германии, особенно в Бадене и Виттемберге были попытки примкнуть к борьбе, но дело там ограничилось только попытками. В ряде больших городов в борьбе приняли участие служащие телефона и телеграфа.
     Рамки движения расширились особенно в тот момент, когда к борьбе примкнули берлинские служащие газовых заводов, электрических станций и водопровода. Эти рабочие примкнули к движению не столько из чувства солидарности, сколько из-за стремления улучшить свое положение. Почтовые чиновники постановили примкнуть к движению в случае, если стачка продолжится.
     Брожение охватило широкие слои немецкого пролетариата. Всеобщая забастовка всегерманского союза служащих отнюдь уже не казалась невозможностью.
     Несмотря на все эти возможности, забастовка кончилась ошеломляюще быстро и почти полным поражением бастующих. Дело ограничилось переговорами, которые кроме ряда обещаний, никогда не осуществленных, ничего стачечникам не дали. Правительство отказалось вступить в непосредственные переговоры с стачечниками. Поэтому с

стр. 318

правительством вели переговоры представители социал-демократии, независимых социалистов, всегерманского союза немецких профсоюзов. В последнюю минуту к переговорам был привлечен и союз, провозгласивший забастовку.
     Правительство обещало урегулировать вопрос о заработной плате и о длительности рабочего дня. Вопрос о продолжительности рабочего дня правительство намеревалось урегулировать не посредством издания специального закона для железнодорожников, но путем издания закона, касающегося всех рабочих; у железнодорожников нет ни малейшей уверенности в том, что устанавливаемая скала заработной платы будет соответствовать прожиточному минимуму и что кричащее неравенство окладов высших и низших служащих будет выравнено.
     Также мало надежды у них на то, что им будет обеспечен 8-часовой рабочий день. Поражение рабочих особенно остро подчеркивается тем обстоятельством, что вожди забастовки отданы были на заклание. Правительство заявило, что к массовым преследованиям забастовщиков оно не будет прибегать, но дисциплинарные меры будут применены к некоторым участникам забастовки. И скоро тысячи служащих и рабочих были рассчитаны, правда не в порядке массового преследования, но в порядке дисциплинарном. И забастовка городских рабочих Берлина закончилась компромиссом и массовыми расчетами рабочих и служащих. У того, кто имел возможность наблюдать решимость, с которой железнодорожные служащие и рабочие приступили к борьбе, мужество и готовность к жертвам, выявленные ими во время забастовки, и, наконец, то чувство солидарности, которым были охвачены самые широкие слои пролетариата, - у того поневоле напрашивается вопрос: "Как возможен был такой исход борьбы? Как возможно было, чтобы правительство, которое называет себя демократическим, и в котором принимают участие социал-демократы и вожди профессионального движения, проявило столько жестокости, насилия и произвола, сколько проявляет любой алчный и не останавливающийся ни перед какими мерами капиталистический предприниматель"? Это объясняется позорным поведением вождей социалистов большинства и профессиональных организаций, которые находятся под их влиянием. Их поведение обусловлено двумя мотивами: их принадлежностью к государственному аппарату и еще крепко сохраняющимися в их среде иллюзиями относительно значения демократии и демократического государства.
     Республика, государство для эксплоатируемых должно быть чем-то святым, как будто республика Эберта не является воплощением вульгарной буржуазной республики и демократическо-немецкое государство не является вульгарным буржуазным классовым государством. Благодаря забастовке воочию выявился классовый характер демократического немецкого государства. Дальше обнаружилось, что вожди социалистов большинства и профсоюзного движения не являются господами положения, что они не являются руководителями демократического правительства, но его пленниками. Различные призывы Центрального Бюро всегерманского союза профсоюзов с очевидной ясностью подчеркивали предательство социалистов большинства, как вождей профдвижения по отношению к забастовщикам. Они не только не призывали к борьбе с провокаторским поведением правительства и к борьбе за право стачек железнодорожников, но, наоборот, призывали к прекращению движения. Под прикрытием социалистов большинства и вождей профессионального движения правительство осмелилось мобилизовать

стр. 319

против стачечников все орудия насилия классового государства.
     Они осмелились прибегнуть и к другим средствам. Они пытались ослабить движение путем разрушения единства пролетарского движения. Бастующие железнодорожники заявили о своем согласии подвозить регулярно к городам продовольствие и молоко. Это было им запрещено. Но при этом была сделана попытка такой подвоз осуществить при помощи технической штрейкбрехерской организации. Эти попытки приводили к ежедневным столкновениям, результатом которых был не только материальный ущерб, но и человеческие жертвы.
     Буржуазные части города были обеспечены газом, водой и электричеством при помощи вышеупомянутой штрейкбрехерской организации. Это делалось не столько в целях ограждения буржуазии от лишений, сколько в целях восстановления широких рабочих слоев, особенно женщин, против забастовщиков. Спекулировали и тем обстоятельством, что затянувшаяся забастовка потребует от рабочих больших жертв, чем от буржуазии, которая имеет дома большие запасы и обеспечила себя всеми услугами. "Форвертс" и подобные ему газеты в унисон с буржуазными газетами использовывали положение в том смысле, что натравливали рабочих против рабочих, служащих против служащих.
     Поведение независимых социалистов во время забастовки было полно противоречий. Вначале их отношение к постановлению о забастовке и к вождям забастовки из формально профессиональных обоснований было отрицательным. Но по мере того, как движение ширилось и захватывало все более широкие пролетарские слои, по мере того, как цель движения все более оформлялась, независимые социалисты примыкали к бастующим. При этом трещина в партии Криспина и Дитмана выявилась с большой выпуклостью. Часть вождей тянулась к социалистам большинства, пролетарские же массы тянулись влево. Одна только коммунистическая партия с первого момента борьбы и до последнего решительно и последовательно стала на сторону бастующих. Она использовала все имевшиеся в ее распоряжении пути и средства, чтобы довести до сознания железнодорожников, что движение в своем развитии неизбежно должно выйти из первоначально поставленных ему границ и что оно должно будет подняться до обостренной классовой борьбы против капитализма.
     Несмотря на поражение, эта забастовка обозначает шаг вперед. Она показала, что широкие слои пролетариата под гнетом условий своей жизни пробудились для пролетарской классовой борьбы.
     Пробуждение замечается не только среди железнодорожных служащих, но и среди других служащих. Борьба железнодорожников вызвала повсеместно в среде служащих сочувствие. Показательным является то обстоятельство, что члены полиции общественной безопасности, которые стояли на страже перед помещениями собраний, заявили стачечникам: "Вы можете быть вполне спокойны, мы вам сами ничего не сделаем, и не допустим, чтобы что-нибудь худое с вами произошло. В продолжение первых трех дней забастовки среди этих вооруженных полицейских было собрано для забастовщиков 121 тысяча марок. Председатель одной из организаций полицейских требовал, в одном из своих циркуляров, чтобы полицейские отчислили 20 марок в пользу бастующих. Это брожение среди служащих показывает, насколько глубоко расшатано капиталистическое классовое государство

стр. 320

Германии. Главную его причину надо искать в хозяйственных условиях страны.
     При современных условиях капиталистическое хозяйство Германии не может приносить доходов, которых хватало бы на содержание буржуазного государства при нормальных условиях. Поэтому оно не в состоянии обеспечить своим служащим необходимый прожиточный минимум. Все более увеличивается число тех, которые из рядов средней и мелкой буржуазии переходят в ряды пролетариата. Забастовка молниеносно осветила положение и выявила классовый характер эбертовской республики. Она подтвердила, что правительство Вирта является правительством демократических фраз и капиталистических деяний. К тому же она внедрила в сознание широких слоев необходимость обостреннейшей классовой борьбы.
     У побежденных на-ряду с гордым сознанием, что они боролись за свои права, осталось чувство глубокой горечи. В этой борьбе самосознание рабочих Германии значительно возросло, результатом его явилась большая способность и готовность к дальнейшей борьбе, которая вне сомнения выявится в предстоящих немецкому пролетариату боях как против грабительской налоговой системы, так и на едином пролетарском фронте, созданием которого пролетариат ответит на стремление всемирной буржуазии восстановить капитализм в Европе за счет рабочих всех стран и за счет единственной страны, в которой трудящийся народ взял власть в свои руки.
     Современное положение благоприятно коммунистической борьбе. Во время забастовки партия выявила свое единство и решительность. Она их выявит и в предстоящих боях, и под руководством коммунистической партии рабочее движение Германии должно быстро двигаться вперед.