стр. 289

     Б. Арватов.

     Ионас Кон. Общая эстетика. Гос. Изд. Москва 1921.

     Переведенная и выпущенная в свет Госиздатом книга И. Кона принадлежит к тому разряду буржуазной научно-художественной литературы, который можно назвать философско-эстетическим. Социальные корни этого направления глубоко уходят в почву капиталистического общества, обнаруживая при этом то любопытное обстоятельство, что и в области эстетической буржуазная наука не может никакими псевдопозитивными вуалями скрыть своего классового лица, что и здесь буржуазная наука является ничем иным, как теоретическим оправданием форм буржуазного бытия.
     Суть дела вкратце сводится к следующему:
     Основной и характернейшей чертой буржуазного искусства является его полный разрыв с реальной жизнью. Художественное творчество, не направленное на созидание форм живой действительности, замкнулось в рамки индивидуалистической, в себе и для себя существующей обособленности, выливаясь в законченные, искусственные образцы. Тем самым искусство было противопоставлено жизни и, разумеется, к невыгоде последней. Вместе с тем мышленье, неспособное найти жизненной первопричины такого положения, но в то же время ясно сознававшее какое-то огромное превосходство художественной гармонии, стало искать истоков этой гармонии не в реальных процессах человеческой деятельности, не в том, что можно назвать художественным

стр. 290

производством, а в каких-то особых, вне и над жизнью существующих нормах; таким образом к понятию искусства добавилось понятие так наз. "прекрасного" или "красоты". А поскольку вопрос о красоте неизбежно сводится к вопросу о вкусах и, следовательно, оценках, постольку наука о "прекрасном" превратилась в науку о ценностях (И. Кон пишет: "Эстетика имеет целью исследование особого рода ценностей, господствующих в прекрасном и в искусстве", стр. 14).
     Это был самый легкий способ отрезать себе всякий путь к опытному, естественно-научному анализу. Раз речь шла об "особого рода ценностях", то тут оставался один выход: опереться не на факты, итти не путем индукции, а взять отправным пунктом заранее принятые за истину положения. Такие положения каждый исследователь брал, согласуясь, конечно, лишь со своими вкусами, из неисчерпаемого склада метафизик и гносеологий (И. Кон пишет: "Предлагаемый опыт с самого начала становится на почву, подготовленную для эстетической науки Кантом", стр. 3). Став догматической, эстетика оказалась одновременно и недоказательной и неопровержимой. Иначе говоря: она потеряла всякое самостоятельное научное значение.
     Естественно поэтому, что такое положение долго продолжаться не могло. Успехи положительных наук, с одной стороны, запросы новейшей художественной практики, перед которой эстетика импотентно пасовала, с другой - вызвали к жизни ту дисциплину, которая известна под именем искусствоведения и которая, объединяя исследователей под знаменем борьбы с эстетикой, сразу же поставила вопрос об изучении художественных явлений на опытную и, в частности, экспериментальную почву. Первое время пока новое движение еще не встало на ноги, исход борьбы мог казаться сомнительным, но в настоящее время ясно даже слепому, что буржуазно-гносеологическая эстетика умерла. Но даже не вдаваясь в подробные доказательства по этому поводу, можно заранее утверждать, что для марксизма единственным научно-ценным материалом послужит лишь искусствоведение.
     И вот спрашивается теперь: зачем Госиздату, органу пролетарского государства, понадобилось издать глубоко устарелую, реакционно-метафизическую болтовню о "прекрасном", "красоте", "ценностях" и прочем? Специалисты по истории эстетических учений великолепно могут познакомиться, если у них хватит терпения и трудолюбия, с работой И. Кона в подлиннике, а всем остальным она совершенно не нужна. Мало этого. В наши дни, когда вопросы искусства поставлены так резко и волнующе остро, когда так необходим теоретический материал по всем этим вопросам, Госиздат вместо того, чтобы помогать жизни и прислушиваться к ней, как это следовало бы пролетарскому органу, занимается тем, что пробует затуманить головы читателей абстрактными и реакционными рассуждениями немецкого кабинетного фетишиста. Пора понять, что в науке тоже ведется своеобразная классовая борьба и что издать книгу вроде "Эстетики" Ионаса Кона это значит бить по самим себе.