стр. 124

     С. Обрадович.

     СТАРЫЙ ГОРОД.

     Всю ночь - экспресса шум, как шум шагов,
     В окне - заиндевелый бор да поле,
     К утру - вокзал лохматый, сеть проводов,
     В сетях - жар-птицы древних колоколен.

     Под топотом копыта пыль тоски
     Не вьюга ль снежным помелом смахнула?
     Не с нею ли с бубенчиком в три дуги
     Я мчусь широкоуличным разгулом?..

     Тупик... сугробы... кольями забор...
     С распятьем ржавым и с номером Домкома -
     Нахмурил терем над забором взор,
     Как витязь под завьюженным шеломом...

     Окошко, алконостом распустив
     Цветные, вырезные крылья-ставни,
     Грустит, под зингеровский звон грустит
     О слезах, пролитых на пяльцах давних.

     Тишь тупика и - рынка пестрый крик,
     И, жарко полыхая стягом алым,
     Екатерининский и полинялый
     С колоннами фронтон и вновь - тупик...

стр. 125

     За поворотом - глухомань, пустырь
     И монастырь седым сугробом. Мнится,
     Он колокольной зевотой застыл,
     На мир прищурив ветхие бойницы...

     Заросший город в тупиках-веках!..
     Но в говоре - слова иных значений:
     Стремительное, как полая река,
     "ВЦИК", весенне-грозовое "Ленин"...

     Тревожит крик московских площадей
     Твой бред березовый и сон сосновый.
     Над крепью дедовскою, юный День
     Векам кладет гранитные основы.

     Гнусливым псом уполз тоскливый страх;
     Там, где была твоей Голгофой площадь, -
     Встал властно на окровавленных камнях,
     Чугунным монументом встал Рабочий...

     Цари, дыбы и - Пугачевский бунт,
     Кнут - и в оковах ссыльный двух столетий,
     Так быстр до Революций и Трибун
     Твой путь от Сказки, Терема и Плети!..