стр. 74
НИК. ЗАРУДИН
В ЖАРУ...
- Ничего и нам не надо! -
Спят забвенные слова.
На кладбище - сон, ограда,
Та же скука и трава.
Поздно, поздно... Там, снаружи
Лес, как печь, гудит золой.
Хорошо б в такую стужу
Выпить пунша под землей!
Выпить, крикнуть: - Я был молод,
К чорту песни мертвеца!
Пусть зияет вечный холод
Желтой полночью с лица.
В гробовой моей постели
Пусть пригрезится в жару:
Кто-то юный, в легком теле
Бродит с тростью по двору.
И беспечной жизнью тонет
След его в снегу забыт.
За окошком в поздней дреме
Жаркий домик весь раскрыт...
Дышит Таня. Смутно веет
Печка душно-горяча.
Так старинно голубеет
Тень покатого плеча.
стр. 75
Разметался он нетленно
Мир любимый с давних пор -
Грешной, детски-незабвенной
Грустной женщины пробор.
- Что ж пунцовая жар-птичка,
Не хлопочешь у ворот?
Что святая синь-ресничка,
Не темнеет от забот?
Иль, дозор свой коротая,
Красный сон у щек сама
Там, свернувшись горностаем,
Надышала ей зима?
Поздно. Ноги онемели
В буйном холоде давно.
Нет и сердца... Еле-еле,
Свет в окошке... Никого!
Никого. Лишь желтоватей
Свет, да тень, да стук: - Вернись.
Зябко брезжит на Арбате,
Только галки кроют высь.
...С милым вздохом, в пышной муке,
Через бездну долгих лет
Ты протягиваешь руки...
И - хватает их поэт.
(Перевал: Литературно-художественный альманах. Сборник. М.; Л. Гиз. 1928. Сб. 6)
