[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Не в именах суть
Суть, действительно, совсем не в именах. А также адресах, явках и паролях. В том-то и дело, что фигуранты нашего сюжета (как лица, так и издания) вполне могли бы быть заменены иными. Не привнеся каких бы то ни было нюансов в излагаемые ниже истории.
Открываю газету, которую привык считать вменяемой и даже симпатичной. Читаю отклик довольно известного литератора-универсала-интеллектуала (лет пять-шесть назад его называли «молодым» — не знаю, как теперь) об издании книги Мережковского «Тайна трех. Египет — Вавилон». Заметка — как в лучших домах Филадельфии: цитата из Святополка-Мирского в зачине; «платоническая диалектика числа в интерпретации А. Ф. Лосева» помянута; про стиль автора доложено, что лишен, дескать, «художественного мяса». Но зато означена симпатия к позднему Мережковскому. И все бы ничего, кабы не сообщал рецензент, что «Тайна трех» «впервые переиздается в России». Нет, я не про сомнительный глагол (автор явно хотел сказать «впервые издается») — я про то, что книга, выпущенная «Эксмо», в 1999 году была опубликована в составе собрания сочинений Мережковского («Республика») тиражом 5000 экземпляров (что несколько больше, чем 3100 издания нового). Были ли российские тиснения «Тайны трех» прежде — не помню. А вот что входившая в тот же «республиканский» том работа «Тайна Запада. Атлантида — Европа» еще в начале 90-х публиковалась — помню отчетливо. Меж тем бодрый обозреватель именует ее и «Иисуса Неизвестного» (им собрание «Республики» открылось в 1996 году, тираж — 10000; не говорю уж о том, что где-то на рубеже 80-90-х журнал «Октябрь», тогда весьма тиражный, печатал этот труд чуть ли не больше года) — «доселе не переизданными». И сопровождает эту чушь восклицательным знаком. Стыд тому, кто заподозрит здесь пиаровскую (на благо «Эксмо») акцию — просто автору охота выкрикнуть: вы по сей день в невежестве коснеете, а я, крутой, закордонные книги читал! На всякий случай оповещаю всех заинтересованных лиц: «Республика» уже выпустила и другие поздние сочинения Мережковского (об апостоле Павле и бл. Августине, о Жанне д’Арк, о реформаторах — Лютере, Кальвине, Паскале, о Данте, о Наполеоне, об испанских мистиках).
Открываю литературный журнал. На мой взгляд, лучший в России. Читаю статью прежде неведомого мне автора, о коем сообщается, что он «активный участник избирательных компаний, в 1991 и 1996 годах работал в предвыборном штабе Б. Н. Ельцина, помощником Г. В. Старовойтовой в Конституционном совещании». Вспоминаю незабвенное: Взгляните, колхозник, рабочий и частник! / Я войн всех последних активный участник! Оно и славно, я бы не без интереса почитал, как «член независимой ассоциации политтехнологов» бился с врагами за правое дело, только вот пишет он вовсе не про то, как на мелкие части порубано тело, а про то, как затуманена мифами и штампами отечественная история. Вся. С IX века (а то и с IX до нашей эры) до недавних дней. Я в отличие от г. сочинителя не всезнающий политтехнолог и даже не историк, а литературовед. Но моих скромных познаний достаточно для того, что безоговорочно назвать «разоблачительный» опус дикой мешаниной из трюизмов, сомнительных гипотез и чистой ахинеи. Обращусь лишь к одному эпизоду — декабристскому. «Почему “главными” считаются пять повешенных?» — патетически вопрошает автор, свято веря, что иначе никто думать не может, хотя в любой (даже официозно советской!) работе такого тезиса найти нельзя. «Заурядный поэт К. Рылеев на Сенатской не был, да и на роль вдохновителя явно не подходит, к тому же с самого начала следствия начал активнейшее выдавать соратников». Можно спорить о силе поэтического дара Рылеева, но совершенно бесспорно, что его экзальтированно гражданские стихи были весьма популярны, что личностью он был «харизматической», что в организации восстания (в частности, по этим причинам) сыграл ключевую роль (квартира Рылеева была штабом заговорщиков) и что 14 декабря на Сенатской площади Рылеев был, хотя и покинул ее до пушечной стрельбы. Что же до дачи показаний, то ровно то же можно сказать о подавляющем большинстве подследственных «декабристов» (исключения редки). «Убийца заслуженного генерала М. Милорадовича П. Каховский — вообще человек практически случайный». Каховский и впрямь был облечен на роль цареубийцы (Рылеевым, который «на роль вдохновителя не подходит») поздно, но «случайным» участником событий он не был. И выстрел его в Милорадовича был одним из ключевых событий того дня — мудрено было бы Каховского не казнить (как ни относись мы к смертной казни вообще), мудрено было бы его и забыть (как мы ни относись к военным переворотам). «П. Пестель не принимал участия в восстании и был арестован задолго до мятежа…». Ага, 13 декабря. И арестовали его, надо полагать, за красивые глаза, а не за «Русскую правду» и энергичную работу на предполагаемую революцию. «…а поручика М. Бестужева-Рюмина наказали практически за “сопротивление властям”» — выразившееся (от себя добавлю) в подъеме Черниговского полка на бунт. То самое «настоящее» восстание, которое г. сочинитель противополагает стоянию на Сенатской и числит исключительно делом С. Муравьева-Апостола. Интересно, что бы у этого уже арестованного подполковника — а отнюдь не полковника, как именует его «демистификатор» — получилось, не будь рядом младшего товарища? Не менее интересно, почему пяти повешенным противопоставлены «действительно заслуженные люди» — С. Волконский (полностью «человек Пестеля»), И. Сухинов (вовлеченный в заговор Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым), братья Бестужевы (и Александр, и Николай, и Михаил не мыслили себя отдельно от Рылеева)? Поверьте, я и этот эпизод не исчерпал, а их у политтехнолога еще чертова туча. И все на том же уровне исполнены.
Невежество огорчительно, но, признаюсь, амбициозность удручает еще больше. Если убрать из злосчастной статьи все ошибки, но оставить в неприкосновенности ее трюизмы и менторский тон, в сущности ничего не изменится. Автор уверен, что он окружен невеждами, коим надо открыть глаза. Изрекши в начале опуса «Среднестатистический россиянин плохо знает историю своей страны», сочинитель повторяет этот тезис по каждому поводу, лепя из «среднестатистическому россиянина» полного идиота. Но, во-первых, о взглядах «среднестатистического россиянина» можно узнать не из воздуха, а только из социологических исследований, ссылок на которые у автора нет (думаю, нет и данных). Во-вторых, даже если результат этих исследований окажется печальным (допустим), далеко не факт, что представления «среднестатистического россиянина» о истории окажутся хуже, чем представления «среднестатистического немца» (француза, новозеландца) об истории соответствующих стран. А коли так, то все рассуждансы о нашем «непредсказуемом прошлом» ломаного гроша не стоят. В-третьих же и в главных: какое отношение имеет «среднестатистический россиянин» к журналу, выходящему пятитысячным тиражом, то есть обращенному отнюдь не к массам, отобравшему свою аудиторию? Это меня — и других постоянных и преданных читателей означенного журнала — собрались уму-разуму учить? Я полагал, что редакция лучшего о нас мнения. Или нас приглашают погыгыкать над «среднестатистическими» невеждами?
Спасибо, не хочется. Автор короткой заметки о «Тайне трех», автор длинной статьи о «мифах и штампах» и многие похожие на них персонажи, конечно, вольны бахвалиться дутой «образованностью», бухать в колокол, не поглядев в святцы, держать потенциальных читателей за дурачков. Мне (нам) с ними детей не крестить. Но от изданий, которые привык уважать и считать своими, я (и не только я) вправе требовать элементарного уважения. Которого не заменишь разговорами о «праве на эксперимент», «эффекте провокации» и «дискуссионности». О вкусах спорят, о таблице умножения — нет.
Андрей Немзер
31.03.2006.
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]