[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Умер Александр Межиров
Александр Петрович Межиров родился в московской интеллигентной семье, восемнадцатилетним ушел на войну, защищал Ленинград, в 1943-м был тяжело ранен и комиссован.
Первая его книга «Дорога далека» увидела свет в 1947 году, когда автор еще не закончил Литературный институт. Напечатанное там стихотворение «Коммунисты, вперед!» на долгие годы срослось с именем, оборачиваясь то «охранной грамотой» и «патентом на благородство», то «несмываемым клеймом». Споры о том, в какой пропорции соединились в этих стихах искренность и расчет, велись долгие годы и, вероятно, будут закипать и в будущем, но сами чеканные и энергичные строки помнятся и тем, кто не симпатизирует ни их автору, ни тем более партии, в которую тот вступил на фронте: Я давно понимаю / Военный устав / И под выкладкой полной / Не горблюсь давно. / Но, страницы устава до дыр залистав, / Этих слов / До сих пор / Не нашëл/ Всë равно. // Год двадцатый. / Коней одичавших галоп. / Перекоп. / Эшелоны. Тифозная мгла. / Интервентская пуля, летящая в лоб, — / И не встать под огнëм у шестого кола. // Полк / Шинели / На проволоку побросал, — / Но стучит над шинельным сукном пулемëт. / И тогда / еле слышно / сказал / комиссар: / — Коммунисты, вперëд! Коммунисты, вперëд!
Была у Межирова и другая визитная карточка — тоже военная, тоже врезающаяся в память. Мы под Колпиным скопом стоим, / Артиллерия бьëт по своим. / Это наша разведка, наверно, / Ориентир указала неверно. // Недолëт. Перелëт. Недолëт. / По своим артиллерия бьëт <…> Мы под Колпиным скопом лежим / И дрожим, прокопчëнные дымом. / Надо всë-таки бить по чужим, / А она — по своим, по родимым. // Нас комбаты утешить хотят, / Нас, десантников, армия любит… / По своим артиллерия лупит, — / Лес не рубят, а щепки летят. Эти стихи были написаны в «оттепельном» 1956 и мгновенно обрели славу. Перепечатывались они гораздо реже, чем баллада о коммунистах. Когда на еще очень неясной заре перестройки Межиров в прямом телеэфире прочел их вместо всеми ожидаемых «Коммунистов…», акция эта показалась знаковой.
Литературная карьера Межирова была редкостно удачной. Книги его выходили регулярно, настоящий ценитель и знаток истинной поэзии, он всегда держался в собственных стихах «на уровне», уверенно вел роль взыскательного мастера, имел немало преданных поклонников, был высоко ценим профессиональным сообществом… Он много, успешно и, кажется, увлеченно переводил — особенно с грузинского. Был артистичным рассказчиком, превосходно читал не только свои, но и чужие стихи, умел прельщать сердца (впрочем, и выводить из себя некогда близких людей — тоже), обрел (частью — собственными стараниями, частью — коллеги помогли) головокружительную репутацию победительного и двусмысленного героя легенды, скрещенной с анекдотом — одновременно мудреца и плута, мистификатора и страдальца, эстета и бильярдиста, покровителя молодых и холодного конформиста. Многоликость автора и какая-то взвинченная недоговоренность ощущались если не во всех, то в очень многих межировских стихах, часто подходящих к опасной черте отчаянной исповеди, но удерживающихся от срыва.
Две книги у меня. Одна / «Дорога далека». Война. // Другую «Ветровым стеклом» / Претенциозно озаглавил / И в ранг добра возвëл, прославил / То, что на фронте было злом. / А между ними пустота — / Тщета газетного листа… // «Дорога далека» была / Оплачена страданьем плоти, — / Она в дешëвом переплëте / По кругам пристальным пошла. // Другую выстрадал сполна / Духовно. В ней опять война. / Плюс полублоковская вьюга. / Подстрочники. Потеря друга. / Позор. Забвенье. Тишина. // Две книги выстраданы мной. / Одна — физически. Другая — / Тем, чем живу, изнемогая, / Не в силах разорвать с войной. В том, что боль и парадоксально сцепленная с ней «музыка» войны поэта не отпускали, сомнений нет, но задыхания, проговорки и темноты как этого стихотворения, так и всего межировского поэтического корпуса не одной войной обусловлены. Кажется, прикрытый незаурядным артистизмом страх прямого высказывания не отпускал его никогда.
В 1994 году Межиров эмигрировал в США, где и умер. Прах его будет захоронен на кладбище в Переделкине.
Андрей Немзер
25/05/09