[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Поэт — Кушнер
Новая национальная литературная премия обрела первого лауреата
Придешь домой, шурша плащом, / Стирая дождь со щек / Таинственна ли жизнь еще? / Таинственна еще… Как мир качается — держись! / Уж не листву ль со щек / Смахнуть решили, сделав жизнь / Таинственней еще? Легко допускаю, что многие любители русской поэзии выбрали бы для зачина похвального слова Александру Кушнеру другие его строки. За сорок с лишком лет («Первые впечатления» — так называлась первая книга поэта — пришли к читателю в 1962 году) Кушнер написал столько стихов, сразу и навсегда ложащихся в душу и память, что один их перечень занял бы изрядную часть газетной страницы. Вместе с ним мы шли «Ночным дозором» (1966), наблюдали «Приметы» (1969), вникали в «Письмо» (1974), вслушивались в «Прямую речь» (1975), распознавали неповторимый «Голос» (1978), подчинялись ворожбе «Таврического сада» (1984), смотрели «Дневные сны» (1986), вглядывались в «Живую изгородь» (1988), внимали «Ночной музыке» (1991), гостили «На сумрачной звезде» (1994), постигали тайну «Кустарника» (2002)… Это чудо, что все расцвели, / Все воспрянули разом, воскресли, / Отогрелись и встали с земли, / Улыбнулись друг другу все вместе, / И в душе ни обиды, ни зла, / Ни отчаянья не затаили: / Смерть была, но, как видишь, прошла. / Видишь: Лазаря нету в могиле.
Стихи эти открывают первый номер «Звезды» за 2005 год. Сегодняшний Кушнер верит в чудо жизни не меньше, чем в пору «смущающего» и «томящего» «первого впечатления». Он сберег и преумножил то неповторимое сочетание нежности и стоицизма, душевной легкости и печальной недоверчивости к соблазнам, тяги к вещному миру и музыкального порыва вверх, скрытого трагизма и детской радости, вовлеченности в мировую культуру и глубокой верности отечеству, что строило его лучшие стихи несколько эпох назад и строит их сейчас. Он сберег и преумножил главное — верность любви, благодарности и поэзии. Он — Поэт.
И потому законно стал лауреатом национальной литературной премии «Поэт» (учреждена Обществом поощрения русской поэзии, спонсируется РАО «ЕЭС России»). Бессмысленно спорить о том, непременно ли именно Кушнер должен был первым удостоиться этой награды. Предложите, сняв хронологические ограничения, любой мало-мальски сведущей в стихотворстве компании назвать второго русского поэта (кто первый — все знают) — вы получите минимум около двух десятков кандидатур (от создателя «Слова о полку Игореве» до Бродского) и нескончаемый спор, всякое разрешение которого окажется условным компромиссом и удручит всех, кто всерьез поддастся на провокацию. Правда в том, что Державин и Жуковский, Баратынский и Тютчев, Лермонтов и Некрасов, Фет и Анненский, Блок и Ходасевич, Мандельштам и Пастернак, Цветаева и Ахматова, Маяковский и Есенин (простите, кого не назвал) могут страстно (до ненависти) оспаривать друг друга (у позднего Кушнера есть на сей счет чудесные стихи — «Что сказал Микеланджело о Рафаэле…»), могут вызывать у того или иного читателя личное отторжение, могут вдруг поражать нас своими «оплошностями» (об этом Кушнер сказал в «Наших поэтах», вершащихся светоносной освобождающей кодой: Какое счастье — даже панорама / Их недостатков, выстроенных в ряд!), но не могут друг друга заменить или отменить. Так и в нашем случае: важно не то, что Кушнер — первый лауреат, а то, что Кушнер — поэт. Без кавычек.
И блестяще этот факт подтверждает агрессивное неприятие поэзии Кушнера — конечно, наряду с преданной любовью многих и многих — грохот которого слышится от давнего кушнерова дебюта до сегодняшних торжеств (и вряд ли после них затихнет). Причем нападали на Кушнера не только те критики, которых он удачно нарек «шелковыми», и патентованные собакевичи, но и люди, чей вкус и разум в иных случаях сомнений не вызывали. «Литературная злость» (Мандельштам) — неотъемлемая часть живой словесности, а вызвать ее может только большой писатель. Посредственность никого всерьез никогда не волнует. Кто из литературных соседей Кушнера — мастеров, чьим тщанием составилась истинная поэзия второй половины ХХ века, избежал прижизненной (да и посмертной) хулы? Арсений Тарковский? Семен Липкин? Борис Слуцкий? Давид Самойлов? Александр Галич? Булат Окуджава? Владимир Высоцкий? Николай Рубцов? Владимир Корнилов? Иосиф Бродский? Генрих Сапгир? Юрий Кузнецов? Виктор Кривулин?.. (Отвлекаюсь от личных пристрастий, а называю лишь ушедших, дабы не бередить раны тех, кто сегодня, к счастью для нас, здравствует.) То-то же…
Споры — спорами, вкусы — вкусами, но надо же понимать, что мы в долгу перед нашими поэтами. И что естественно радоваться, когда поэт получает свой лавровый венец не в Элизии, а на родной земле. Тем более, если цена славы ему давным-давно ведома.
Танцует тот, кто не танцует, / Ножом по рюмочке стучит. / Гарцует тот, кто не гарцует, / С трибуны машет и кричит. // А кто танцует в самом деле / И кто гарцует на коне, / Тем эти пляски надоели, / А эти лошади — вдвойне.
Андрей Немзер
26.05.2005.
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]