[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Было невозможно сделать иначе
Премия Аполлона Григорьева отозвалась "Совершеннолетием" Веры Павловой
Вера Павлова стала значимой фигуранткой литературного процесса в середине 90-х. Точнее - в феврале 1994 года, когда после публикации ее стихов на развороте газеты "Сегодня" только ленивый не высказался о скандальном нарушении приличий или явлении большого поэта. Вера Павлова стала поэтом гораздо раньше - в 1983 году. Чему ныне дано "материальное подтверждение".
Стал каждый миг густым, как мед,/ Лучистым, как янтарь./ Часам давно потерян счет./ И изгнан календарь. // Как ненавистен мне расчет/ И чувства про запас!/ Свой годовой любви доход/ Я прокучу за час. Этим стихотворением открывается новоизданное "Совершеннолетие" - собрание стихов, выстроивших восемнадцать лет жизни поэта. Стихотворение называется "Счастье", и это важнее, чем наивное (чуть кокетливое) изящество дебютантки, ее зависимость от "норм" женской поэзии и даже та полускрытая сила голоса, что сполна выявится позднее. Голос может и сломаться - даже наверняка сломается, если поэт не обретет свою мелодию. Потом мелодия эта будет как угодно варьироваться, сцепляться с другими, уходить в тень, до поры забываться и вновь вспыхивать с царственной силой, дабы править поэтическим миром. Но все это станет возможным при одном - простом и невероятном - условии: мелодия должна найтись.
Вера Павлова свою мелодию нашла - восемнадцать лет она пишет о счастье. О счастье, а не о детстве, музыке, соитиях, изменах, ревности, беременности, родах, сотворении мира, России, Моцарте, синяках, коньках, джинсах, лифчиках, слезах, одиночестве. Все это (и много иного-прочего) в стихах Павловой, конечно, есть. Но зима и лето, гаммы и прописи, отрочество и юность, губы и ладони, грех и похоть, страх и трепет, тяжесть и нежность, кровь и любовь, жизнь и смерть в ее стихах существуют, обретают смысл, перестают быть "просто словами" только при свете счастья. Ускользающего, дразнящего, грозного, ненужного, мучительного, вожделенного, предреченного, проклятого, но остающегося счастьем. Что бы ни случилось, нежней не бывает - / а он все нежнее/ сильней не бывает - / а он все сильнее/ грустней не бывает - / а он все грустнее/ нужней не бывает - / а он все не с нею. Так разрешаются "Попутные песни (двенадцать вокализов)", цикл, венчающий стихи 2000 года - последнего из тех восемнадцати, что составили "Совершеннолетие".
Все прежние сборники Павловой "выстроены". "Небесное животное" (М., 1997) призвано было явить цельный мир, словно бы всегда сущий и потому не имеющий истории. "Второй язык" (СПб., "Пушкинский фонд", 1998), "Линия отрыва" (там же, 2000), "Четвертый сон" (М., "Захаров", 2000) и тем более "выкроенный" из него тем же издателем "Интимный дневник отличницы" (2001) - по сути, "поэмы", сложно организованные композиции, характеризуя которые хочется употреблять архитектурные либо музыковедческие термины. У "Совершеннолетия" иной лад, иная цель, иное дыхание. Здесь впервые у Павловой динамика важнее статики. Идеальный читатель уже знает, что такое поэзия Павловой - теперь ему дано увидеть, как она вырастала из восьмистрочного зернышка первого "Счастья". И с изумлением узнаешь, что кроме "историй", которые припоминала-изобретала Вера Павлова, была и История Веры Павловой. Оказывается, например, что стихи о десятом классе из "Интимного дневника отличницы" (Я уже совсем большая/ мне уже совсем все можно... Пожалейте меня, люди,/ Запретите что-нибудь) написаны давным-давно. Но и не десятиклассницей - просто вспоминать Павлова начала рано. Ощущать изменчивость и хрупкость бытия - тоже. Во мне погибла балерина,/ во мне погибла героиня,/ во мне погибла лесбиянка,/ во мне погибла негритянка,/ как много их во мне погибло!/ И только Пригов жив-здоров. Потому, что лишь поэзия (та самая, что "настоящим Приговым" поставлена на конвейер) умеет находить управу на безжалостное время. И остается одно: аки Дмитрий Александрович, писать и писать, выдыхать строку за строкой, опус за опусом, книгу за книгой. Ибо поэзия (не "результаты", а сам перебор звуков и смыслов) - ближайший аналог счастья.
Дареным стихам в зубы не смотрят./ Бездарным стихам в зубы не смотрят./ Никаким стихам в зубы не смотрят. Они просто есть. Иногда (часто) от этого страшно. Зачем писателю нужен читатель?/ Читатель нужен, чтобы писатель/ ужаснулся сделанному. Ужаснулся тем паче,/ что было невозможно сделать иначе. Восемнадцать лет Вера Павлова прожила именно так. Делая, ужасаясь и снова делая. Это счастье. Не только поэта, но и для читателей. Тех, что слышат, как неповторимый голос ведет чистую мелодию. Не равную себе и узнаваемую с первых тактов. Единственную. Они слышат, ибо слушают. А не смотрят стихам в зубы.
Остается добавить, что книга (около девятисот стихотворений, почти треть печатается впервые) издана "О. Г. И." при содействии РОСБАНКа и Академии русской современной словесности (АРС'С). По традиции, заложенной пять лет назад, основатели и спонсоры премии Аполлона Григорьева обеспечивают публикации книг ее лауреатов. Большой "аполлонгригорьевской" премией по итогам 2000 года был отмечен "Четвертый сон" Веры Павловой. Отсюда - "Совершеннолетие". Завтра жюри АРС'С в пятый раз назовет тройку лауреатов. Имя главного победителя мы узнаем на масленице. Но прежде (в середине февраля) пройдет презентация "Совершеннолетия" и книга двинется к читателю.
24/01/02
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]