<< На главную страницу

Представления о "человеке вообще" люди, как правило, формируют на основе наблюдений над собственным этносом, отличительные особенности которого, таким образом, принимаются за норму. Соответственно, черты, свойственные иным этносам, воспринимаются как отклонение от стандарта. Это касается как характерных черт поведения, так и речевых особенностей.

В докладе рассматриваются бытующие в русской языковой среде представления о национальном характере и речевых особенностях народов-соседей, т.н. этностереотипы [2: 13]. Эти представления отражены в художественной литературе, в которой при передаче русской речи нерусских, как правило, изображаются какие-то специфические "неправильности", а также в так называемых "анекдотах об инородцах" (жанре чрезвычайно распространенном в современном городском фольклоре), причем существует целая традиция вторичного отражения особенностей русской речи нерусских. Особый интерес представляют случаи, когда использование той или иной единицы определенным образом коррелирует с какими-то чертами характера, приписываемыми соответствующему этническому и языковому меньшинству.

Следует подчеркнуть, что русская речь грузин или чукчей из анекдотов не идентична реальной русской речи носителей этих языков. Имитация русской речи нерусских в анекдотах отражает стереотипы восприятия особенностей речевого поведения "инородцев", сложившиеся у носителей русского языка. Представляется, однако, что эти стереотипы заслуживают внимания исследователей как сами по себе, так и в качестве отражения реально существующих особенностей имитируемого речевого поведения.

Жанр рассказов о народах-соседях существует в фольклоре самых разных народов. Так, французы рассказывают анекдоты о бельгийцах, испанцы о португальцах, а финны о шведах. Поскольку стереотипы поведения разных народов обычно не совпадают, специфические черты поведения соседей (как правило, представленные в преувеличенном виде) часто воспринимаются как смешные, глупые, не соответствующие собственной, "правильной" норме поведения. Тем более смешными кажутся нарушения носителями других языков речевых стереотипов родного языка рассказчика. В России с ее огромной территорией и многонациональным населением русские постоянно сталкиваются с различными типами "неправильного" с русской точки зрения поведения и "неправильной" русской речью.

Любопытен уже сам выбор "героев" анекдотов об инородцах. Если начале ХХ в. героями анекдотов часто были цыгане или армяне, то в современном фольклоре анекдотов про цыган почти нет, анекдоты про армян трансформировались в серию анекдотов об армянском радио, которые по жанру не принадлежат к разряду анекдотов об инородцах, а наиболее частые герои анекдотов об инородцах это грузины, чукчи, украинцы ("хохлы") и евреи (впрочем, анекдоты о малороссах и еврейские анекдоты имеют давнюю историю). Конечно, существуют отдельные анекдоты и о других народах, но в них, как правило, отражена какая-то одна выразительная черта характера народа: эстонская сдержанность или белорусская покорность.

Каждый из типичных персонажей "анекдотов про инородцев" характеризуется особыми характерными чертами. Например, как мы можем описать грузина героя русских анекдотов? Это человек заметный, шумный, пестро, часто безвкусно, но всегда "богато" одетый. Больше всего на свете грузин озабочен тем, чтобы другие не подумали, что у него чего-то нет, он очень любит прихвастнуть, показать свое реальное или мнимое богатство (ср., напр., анекдот о том, как грузин купил "Запорожец", наутро просыпается "Запорожца" нет. Он купил еще один "Запорожец" снова украли! Ну, он купил еще один "Запорожец" и прикрепил к ветровому стеклу записку: "Хочешь кататься катайся, но потом машину верни!" Лег спать, просыпается, видит "Запорожца" нет, на его месте стоит "Мерседес", на стекле записка "Хочешь кататься катайся, но нацию не позорь!"). Грузины в русских анекдотах люди гостеприимные, любящие компанию, застолье, тосты; щедрые, иногда даже слишком щедрые (как следует из анекдота, в котором грузины, хвастаясь друг перед другом, увеличивают чаевые гардеробщику и побеждает тот, который говорит: "Тысяча долларов и пальто [палта] не надо"). Грузины преувеличено мужественны, но при этом отношение к женщине у них "восточное", как к низшему существу (ср. известную фразу из анекдота о том, как грузин расточал многочисленные комплименты некоей даме, беседуя с ее спутником, однако, когда она попыталась принять участие в разговоре, ей было сказано: "Молчи, женщина, когда джигиты разговаривают"). Среди грузин много долгожителей, хотя они любят выпить, вкусно поесть и поухаживать за женщинами. Поскольку мы рассматриваем анекдоты, появившиеся в советское время, одной из обязательных тем анекдотов о любом народе является тема взаимоотношений героев анекдотов и советской власти. Конечно, представители всех народов в русских анекдотах советскую власть не любят, она мешает всем, но всем по-разному. Так, грузинам советская власть мешает наслаждаться жизнью (ср. анекдот про то, как грузина принимают в партию и говорят, что теперь он не должен пить вино, зарабатывать слишком много денег, ухаживать за женщинами. Он вынужден со всем согласиться, но затем на вопрос: "Готов ли он отдать жизнь за идеалы коммунизма?" отвечает: "Конечно, готов, зачем мне такая жизнь!").

Совсем другой характер у других постоянных героев анекдотов последнего двадцатитридцатилетия у чукчей. Чукча это природный, естественный человек Руссо, попавший в чужую для него городскую технократическую цивилизацию. Чукча кажется очень глупым лишь потому, что он в городе продолжает жить по законам тайги (охотится на старушку или на дельтаплан, не умеет пользоваться телефоном и т.п.), а по-своему чукча хитер и умен. Особенно ярко это проявляется в анекдотах о том, как чукча воспринимает действительно бредовые советские лозунги и реалии (ср., например, анекдот о том, что все у нас в стране делается во благо человека и чукча знает этого человека, или о том, как чукча отстоял очередь в магазин, а продавец умер [анекдот про мавзолей Ленина]).

Герои еврейских анекдотов мало изменились за более чем столетнюю историю существования этой серии. Евреи умные, хитрые, жадные. Часто богатые, но в отличие от грузин не демонстрируют свое богатство, а стараются скрыть его. Имеют большие способности к бизнесу (часто нечестному). Евреи физически слабые, но благодаря своей хитрости часто побеждают более сильного противника (интересно, что после израильской шестидневной войны в русском фольклоре появилось много анекдотов о победоносных израильских солдатах, но во всех этих анекдотах солдаты побеждают противника не силой и не храбростью, а хитростью). Еврей хороший семьянин, для него очень важна его жена, дети и вообще все многочисленные родственники. Евреи за свою долгую, полную гонений историю научились приспосабливаться ко всему, поэтому евреи могут приспособиться и к советской власти и даже обмануть ее представителей (милицию, таможенников и др.).

Как это ни парадоксально, наиболее злые русские анекдоты это анекдоты об украинцах, хотя украинцы наиболее близки русским по культуре, истории и языку. По-видимому, именно эта близость языков и является одним из причин этого: кажется, что украинцы издеваются, нарочно говорят на каком-то "испорченном" русском языке, вероятно, этим же испанцев раздражают португальцы, говорящие на близкородственном языке, а, скажем, французов "неправильно" выговаривающие французские слова бельгийцы. Украинцы и глупые, и жадные, и неопрятные, едят сплошь сало (ср. анекдот об украинце, который несколько дней едет в поезде, ни разу за это время не переодевшись, и на вопрос соседа по купе, не собирается ли он поменять носки, отвечает: "Ни, тильки [=‘только’] на сало" обыгрывается неоднозначность глагола поменять), причем любовь к салу может вытеснять все прочие привязанности. Характерен также анекдот, в котором описывается, как собравшимся в зале (вероятно, на научной конференции, посвященной этническим стереотипам) представителям разных народов задают вопросы: "Какой народ самый глупый?" Единодушный ответ: "Чукчи!" "А какой народ самый ленивый?" "Русские!" "А какой народ самый жадный?" "Евреи!" "А какой народ соединяет в себе все эти три качества?" Молчание, а затем голос из зала: "Затэ мы спиваемо гарно! [gбрнъ]" (т.е. ‘зато мы хорошо поем’). Украинцы прямо не называется, но имитация украинской речи не оставляет сомнений в том, кто имеется в виду. Это подводит нас к вопросу о том, как имитация речевых особенностей позволяет, не указывая эксплицитно на то или иное этническое и языковое меньшинство, обозначить его недвусмысленно и понятно для слушателей.

К наиболее часто имитируемым в анекдотах особенностям русской речи инородцев, конечно, относится акцент. Так, грузины в анекдотах опознаются по произношению [а] в безударных слогах на месте редуцированных, мягкому произношению шипящих, неразличению твердых и мягких согласных. Произношение чукчей имитируется посредством произнесения свистящих на месте соответствующих шипящих. Для речи украинцев характерна реализация фонемы <г> как [g], для речи евреев реализация <р> как заднеязычного [R]. Сюда же относятся типичные грамматические ошибки, допускаемые инородцами. Имитация такого рода представляет собою своего рода речевую маску и не является семантически и прагматически нагруженной. Она сама по себе может порождать комическую ситуацию и быть объектом насмешки, как в анекдоте про грузинскую школу, в котором учитель задает детям вопрос: "Как называется большой [балшой] полосатый мух [= муха]?" "Ос!" отвечают дети [имеется в виду оса]. "Неправильно [нэправилна], говорит учитель, большой полосатый мух это шмель [шмэл], а ос это палка, вокруг которой вертится земля" [имеется в виду ось].

В то же время как средство имитация русской речи инородцев в анекдотах используются также особые прагматические маркеры. Независимо от того, в какой степени они характерны для реальной русской речи представителей соответствующих языковых меньшинств, их рассмотрение позволяет добавить некоторые штрихи к нарисованной выше картине.

Так, речевая характеристика инородцев в анекдотах часто включает в себя склонность к использованию определенных прагматически насыщенных частиц. Для грузин это произносимое с особою интонацией вопросительное Да?, для чукчей слово однако, для евреев частица таки. Склонность к чрезмерному (с точки зрения русских речевых стереотипов) использованию соответствующих языковых средств также может играть решающую роль в создании комической ситуации, как в анекдоте о грузинской и еврейской кошке. "Мяу, да?" говорит грузинская кошка, и еврейская отвечает: "Таки мяу!" Однако больший интерес, как кажется, представляют случаи, когда использование той или иной единицы определенным образом коррелирует с какими-то чертами характера, приписываемыми в анекдотах соответствующему этническому и языковому меньшинству.

Так, русское да? может иметь различные прагматические функции, в зависимости от интонации и типа дискурса. В составе рассуждения да? может указывать на стремление говорящего проверить, понимают ли его слушающие (ср. "преподавательское" да?) или согласны ли они с проводимым рассуждением. Если же обсуждаются планы на будущее, да? выражает неуверенную надежду на то, что собеседник согласится со сделанным предложением. Именно этому последнему типу да? близко использование да? в качестве речевой характеристики грузина в анекдотах, когда оно может сопровождать императив (употребление, противоречащее русской литературной норме): Позвони, да?; Выпей, да? Несколько иную функцию несет да? в таких конструкциях, как Обидно, да?, когда оно выражает сочувствие или, наоборот, просьбу о сочувствии. Можно заметить, что во всех случаях использование да? в анекдоте выражает установку грузина на контакт и взаимопонимание с собеседником. Эта же установка подчеркивается и тем, что грузины в анекдотах всегда используют обращение на ты даже в разговоре с незнакомым человеком¹ . Обращение на вы является слишком формальным и разрушало бы стереотипный образ грузина. Грузинам в анекдотах свойственно употребление побудительных предложений и риторических вопросов; обычные сообщения в форме повествовательных предложений встречаются относительно редко. Просто сухая передача информации не столь существенна для грузина, как установление и поддержание контакта с собеседником. Обратиться с просьбой, дать совет, пригласить вместе подумать над каким-либо вопросом для грузина в анекдотах значительно важнее, нежели просто сообщить что-то. Не случайно и широкое использование обращений в речи грузина героя анекдотов (в частности, "национально окрашенного" обращения кацо).

Стандартной речевой характеристикой чукчи в анекдотах является, как уже говорилось, слово однако. Его функции в языке состоят в том, чтобы указывать на несоответствие тому, что можно было бы ожидать. В значении союза однако семантически близко союзу но; наряду с этим однако "употребляется для выражения удивления, недоумения, возмущения и т.п." [3], т.е. также служит реакцией на несоответствие ожидаемому. Такое употребление однако соответствует общему внутреннему состоянию чукчи в анекдотах пассивному изумлению перед окружающим миром и недоумению человека, столкнувшегося с непривычной для него цивилизацией. Этой же цели служит и свойственное чукче в анекдотах обозначение себя в третьем лице: он как бы глядит на себя со стороны, удивляясь своему месту в приоткрывающемся ему мире. Словарный запас чукчи в анекдотах беден, он ограничивается словарем-минимумом, состоящим из самых простых и употребительных слов; при этом он чаще всего употребляет слова и формы, уместные в разговорах с детьми (Телефона, телефона, чукча [ц’укц’а] кушать хочет). Выход за пределы такого словарного запаса воспринимается как маркированный и создает добавочный комический эффект, как в высказывании Тенденция, однако. Чукчи в анекдотах, как и грузины, чаще всего обращаются к собеседнику на ты, однако для них функция такого способа обращения несколько иная: это как бы речь ребенка или человека, почти не затронутого цивилизацией и условностями этикета.

Частица таки имеет в каком-то смысле противоположные функции: оно указывает на соответствие ожидаемому, на то, что сомнения были напрасны (‘при всем при том, несмотря на это’, поясняет значение данной частицы В. И. Даль [1]). Использование таки хорошо отвечает установке человека, все знающего наперед и любящего (иногда с некоторым занудством) подчеркнуть, что его предвидения оправдались, несмотря на возможные сомнения. Именно такая установка характерна для еврея как героя анекдота, и не случайно именно таки (особенно в сочетании таки да) служит одним их самых характерных признаков еврея в анекдотах. Приверженность семейным связям подчеркивается средствами, при помощи которых еврей осуществляет референцию к своим родственникам, в частности к жене: моя Сарочка вместо моя жена или Сара. Если выбор обозначения моя жена или использования имени существенным образом зависел бы от степени знания адресата о семейной жизни говорящего (напр., использование имени нежелательно, в случае когда адресат речи не знаком с референтом имени), то обозначение типа моя Сарочка оказывается универсальным, будучи одновременно достаточно информативным (подобно выражению моя жена) и достаточно интимным, чтобы выразить теплые чувства говорящего по отношению к жене. Евреи в анекдотах во многом следуют особому "речевому этикету", придающему их речи специфический "национальный колорит": отвечают вопросом на вопрос (ср. анекдот: "Почему вы все время отвечаете вопросом на вопрос?" "А как надо?"), ценят выражение сочувствия выше, чем комплименты собеседнику ("еврейский комплимент": "Как вы сегодня плохо выглядите"), сами, отвечая на комплимент, начинают возражать собеседнику, при упоминании любого лица считают необходимым дать ему оценку, обычно в форме пожелания ("Пусть она будет счастлива", "Чтоб у него было столько болячек, сколько у меня долгов", "Чтоб он так жил...") и т.д.

Если грузины, чукчи и евреи в анекдотах говорят по-русски, а этноязыковая принадлежность персонажа подчеркивается при помощи специальных вкраплений, то украинцы в анекдотах говорят по-украински в той мере, в какой рассказчик в состоянии имитировать украинскую речь. Иными словами, речь грузина, чукчи или еврея в анекдоте это русская речь с теми или иными отклонениями от нормы, причем наличие отклонений обусловлено установкой рассказчика на имитацию русской речи с отклонениями; а речь украинца это украинская речь с отклонениями, причем отклонения обусловлены тем, что рассказчик, как правило, не владеет украинским языком в достаточной мере. Украинский язык в анекдотах воспринимается как нарочитое искажение русского языка, и желание пользоваться им вызывается в первую очередь злонамеренностью украинцев (как в анекдоте: Москали е? Немае [‘Русские есть? Нет’]. Тогда будем говорить по-русски). Таким образом, сам факт использования украинского языка добавляет дополнительный элемент в набор отрицательных характеристик украинца.

Иначе говоря, будучи лишь косвенным свидетельством относительно особенностей русской речи представителей различных этнических меньшинств, "анекдоты об инородцах" служат прямым свидетельством относительно бытующих в русской среде стереотипных представлений об этих меньшинствах. При этом можно высказать предположение, что указанные стереотипы имеют, по крайней мере отчасти, "лингвистическое" происхождение. Дело в том, что речевая характеристика "инородца" как героя анекдота определенным образом коррелирует с реальными особенностями русской речи представителей соответствующих народов. Обращая внимание на эти особенности, их подсознательно связывают с чертами характера, о которых использование таких средств свидетельствовало бы в речи носителя русского языка как родного. Таким образом делается вывод об особенностях национального характера.

В то же время необходимо подчеркнуть, что образ представителя того или иного этнического меньшинства как героя анекдота может не полностью совпадать с соответствующим этностереотипом. В некоторых случаях подлинный этностереотип вообще отсутствует (едва ли у русских есть какое бы то ни было устойчивое представление о чукчах, сформированное помимо анекдотов), в других он не сводится к схематичному анекдотическому образу. Однако определенная соотнесенность все же имеется; и в любом случае изучение "образов инородцев в анекдотах" представляет самостоятельный интерес.

1. Обращение на ты вообще свойственно персонажам анекдотов; но именно в применении к грузинам оно практически не знает исключений.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1 4. М.: Русский язык. Т. 4. Р V. 1980.

Крысин Л.П. Параметрическое описание языковых состояний // Русский язык в СССР, 1991, №5.

Словарь русского языка: В 4х т. / АН СССР, Институт русского языка; под ред. А. П. Евгеньевой. 2е издание. М.: Русский язык. Т. 2. К О. 1982.
Материал размещен на сайте при поддержке гранта СARN99-WEB-II-27 Американского Совета по Международным Исследованиям и Обменам (АЙРЕКС) из средств, предоставленных Корпорацией Карнеги - Нью-Йорк.