с.226:

038-045

(№ 38)

СОЙТА И БАЙ

Г. Е. Горлашкин, 11.Х 1948 г.

Раньше предки родов Сойта и Бай воевали. Вот Сойта теперь ушел, в лес аргишил. С Сойта вместе один тунгус жил. Сойта старик говорит:

- Ну, тунгус! Если хочешь, иди. Мои лыжи надень и лук возьми. И туда к баям иди, воюй.

Тунгус оделся, чаю напился, на улицу пошел, лыжи, лук, стрелы взял. Ну, ушел он. В полночь в лес ушел.

Тунгус идет, никого не видит. Потом целый табун нашел баев оленей. Чуть ли не двести оленей, баев оленей. Думает тунгус:

- Ну, где чумы баев? Надо искать.

Большую лайду нашел. Большое озеро здесь. На озере чумы сделаны. Пришел к чумам на озере. Люди-то спят. Тунгус лыжи снял, лук взял. Средний чум нашел. В нем биомо (хозяин) спит. Раньше баи назывались бай тыарэгго [богатыми баями]. Теперь он, тунгус, говорит:

- Ну, богатый бай! Что спишь? Иди на улицу, я тебя убью.

Бай испугался и бакари свои разбросал: один назад, другой к двери. Ну, сердце его испугалось. В трубу выскочил, выше морока ушел. Ну, упал затем на землю богатый бай.

- Ну, куда я упал? Надо домой идти.

Смотрит - бабья лапоть на нем одета, лука нет. Ну, бай пришел к своему чуму:

- Ну, тунгус, зачем меня убиваешь? Мне души своей жалко. Сколько оленей надо тебе, столько оленей дам.

Тунгус говорит:

- Зачем мне олени? Оленей не надо.

Тунгус теперь начал воевать.

- Ну, богатый бай, иди сюда воевать, лук свой восьми.

Ну, бай к своей санке пошел. Оделся, лук взял, стрелу взял.

- Ну, давай воевать. Ну, как меня убить хочешь? Давай упрем себе стрелы друг другу под шею и так будем стрелять?

- Ну, бай, давай сразу убей меня, если хочешь.

Тунгус пустил стрелу. Бай исчез. Посмотрел тунгус вверх в облака. Бай там сидит на облаке и говорит:

- Ну, совсем ты плохой человек. Как ты меня убьешь? Как меня упустил?

Бай, оказываются, тунгуса кончил. Прямо ему в сердце попал. Но тунгус все стоит, как живой. Бай на землю спрыгнул. Тунгус, как дерево стоит. Бай старик нож взял, у тунгуса нос, уши отрезал и задавил его.

- Больше не приходите ко мне в чумы.

Тунгус как стоял, так и стоит. Ну, бай ушел домой и говорит:

- Ну, ребята! На этой земле если будем сидеть, тунгусы придут. Надо аргишить.

Оленей собрали, аргишили. С одного места семь дней аргишили. Все идут; ночью, днем все аргишат. Потом говорит старый бай товарищам:

- Ну, здесь надо чумы делать.

Оленей пустили, котел сварили, ели. Ночью спали. Ночью теперь одна женщина, жена старика, на улицу вышла. Видит - по следу их аргиша огонь идет. Ну, бай-старуха говорит:

- Ну, одевайся. Начинают уж тунгусы.

с. 227:

Но это были не тунгусы. Это другой, Сойта-старик идет. Сойта одного беловатого быка запряг. С ним тунгус с длинными волосами, брат убитого.

Оба на одном быке едут. Приехали они к баям. Сойта-старик говорит:

- Пойдем в чум гостевать.

У Сойты-старика одежда военная была из красной меди. Этот свет и видела старуха.

В чуме когда сели, они с баем-стариком не сели, а сели напротив, на другой стороне. Сели и кушают. Бай-старик говорит:

- Ну, как будем жить? Или воевать будем, или нет?

Сойта-старик говорит:

- По моему уму воевать не надо. Я пришел к вам сватать. У меня сын есть, у тебя младшая дочь есть. Лучше породнимся, чем воевать.

Бай - старик говорит:

- Ну, если хочешь, то девку дам, оленей дам в приданое, сколько хочешь.

Бай-старик дочь отпустил, аргиш дал.

Сойта-старик вместе с тунгусом девку и аргиш увезли. Бай - старик теперь остался, сказав:

- Сколько-то оленей тебе дал я. Поэтому не будем воевать.

Сойта-старик ему лук оставил, говоря:

- Вот тебе от меня гостинец.

Это предание рассказано нам последним представителем [по мужской линии] рода Сойта [Горлашкиных]. Этот род лучше всех энецких родов племени сомату прослеживается вплоть до начала XVII в. Г. Е. Горлашкин - рассказчик неважный. Мы попросили его сообщить нам что-нибудь о прошлом его рода. Это все, что он мог рассказать. Несмотря на всю фрагментарность рассказа, в нем вое же отражается близость предков сойта к тунгусам и баям или, по крайней мере, соседство о ними. Может быть, в этом имеется какая-то доля истины. Рассказ отражает также некоторое влияние ненецкого фантастического эпоса.

(№ 38)

О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТУРУТИНЫХ В РОДЕ МУГГАДИ

Аяку Турутин,

10.Х 1948 г.

Был мужчина Нгэла Муггади. У него были груди, как у женщины. Медведя сызмала выкормил он своей грудью.

Когда медведь большой стал, Нгэла послал его в лес. В лесу люди этого медведя убили. А мужчина после этого женился на какой-то женщине.

Но, взяв жену, он ее скоро бросил, потому, что сам шил лучше, чем женщина. Так он и делал - жену возьмет и бросит. Вот от него и стали мы, Турутины.

c228:

Современное название рода Муггади значит "лесной". Есть основание предполагать, что его древнее название Чор (Тёр) или Шор (ср. "шорцы" на юге Сибири). Поэтому было интересно выяснить, что известно о происхождении самого рода или того подразделения рода, к которому принадлежит рассказчик. Это все, что он смог рассказать. Видимо, это отрывок какого-то старого мифа, восходящего к эпохе матриархата. Мужчина, вскормивший медведя, вероятно, заменил женщину-прародительницу, первоначально фигурировавшую в этом рассказе. Судя по родословной, Нгэла был прапрадедом рассказчика. То подразделение рода Муггади, к которому принадлежит рассказчик, так и называется Нгэла.

(№ 39)

О ПРОИСХОЖДЕНИИ РОДА ЮЧИ У ЭНЦЕВ

Р. А. Силкин,

20. ХI 1948 г.

Вот здесь на хребте Кодэла на своем место жил Каритуа (Каритуга) Муггади. Там были аседа, нгузундэи, сонуко; кроме того еще один-два человека сойта. Такие были местные люди.

Теперь весною Каритуга стал на своем хребте сушить санки [точнее зимние вещи на санках]. У Каритуги был парень один Чуолэ. Этот Чуолэ не смог всех оленей собрать, молодой был. Потом, перестали когда сушитъ санки, стали их поворать. Уже реки побежали. Свои зимние чумы все поворали и остались жить в летних нюках. Этот Каритуга сам ищет оленей. У него товарищ был только Нгузундэй. У него тоже сын был, молодой, как Чуолэ. Теперь Каритуга говорит:

- Вы, два парня, оба вместе идите соберите оленей.

Тоже много оленей не было. Вместе с Нгузундэем было двести оленей, в том числе у Каритуги немного больше.

Эти два парня идут, идут. Пока оленей не видят. Пошли дальше. Поднялись на большой хребет недалеко там. Оленей что-то не видать.

- Как у нас олени далеко ушли!

Пошли еще дальше, спускаются с этого хребта. Один из них, Нгузундэй, парень говорит:

- Видишь, кто-то мелькнул, в яму убежал?

- Нет, я ничего не видел. Человек?

- Да, человек будто.

- Ну, пойдем до его дороги, посмотрим, человечья ли это дорога.

Пришли туда, где мелькнул человек. Ходили, ходили - нашли дорогу.

Нгузундэй говорит:

- Правда, это человечья дорога. Видишь, как он бежал. Почти в мах у него шаг. Это беда скоро он бежал. Какой это человек?

Там, где они увидели эту дорогу, тут же нашли свежие оленьи дороги. Только что ходили олени по талому снегу, где еще снежок сохранился. Вот они дальше идут. Оленьих дорог все больше.

- Вот где они у нас, где-то тут в яме.

Теперь идут, идут и вдруг увидели в яме [низине] у речки лайду. У речки олени видны, немного, с полсотни. Верно тут и другие олени находятся, только их не видать. Пришли туда, где видели оленей. Оленей

с.229:

тут что-то много. Собрали их в кучу. Стали кругом ходить, может быть еще есть, мы не знаем, сколько их у нас потерялось и какие именно. Вот теперь собрали оленей и погнали домой. Человек, верно, куда-то скрылся, так и не видали его.

Пошли и пригнали оленей. Нгузундэй и Каритуга старики стали оленей смотреть и считать, может быть какого-нибудь нет у них. Каритуга говорит:

- Ребята, у нас оленей нет, зверей десять или больше. Это мы только о приметных оленях говорим. Мелочи, может быть, много нет. Все-таки двести зверей у нас.

- Нет, отец, нигде не видали мы оленей. Далеко их нашли, собрали в кучу и опять ходили, и больше не нашли. Увидали их там за хребтом Деуриго в вершине Малой Хеты. А там под Дяурегго правда яма [низина]. Если туда зашли наши олени, то далеко. Олени, верно, остались там, потому что там лес есть местами, и, верно, за лесом они там и остались.

Теперь Нгузундэй говорит:

- Теперь ночь стала. Завтра ты сам иди на оленях искать.

Назавтра Каритуга запряг оленей и сам поехал. Поднялся на хребет, на который вчера ребята поднялись. Каритуга глядит во все стороны, курит, сидя на санке. Нет, нигде не видать. Пошел еще дальше. Едет, едет и прошел вершину Малой Хеты, почти пришел к Большой Хете, стал виден лес по ней. Там на краю леса видно что-то белое. Но почему оно на одном месте стоит? Если бы это был олень, он ходил бы. Пошел к нему посмотреть поближе. Пришел к этому месту. Какой-то чум. Но белый и покрыт зимними нюками. Теперь подошел ближе. Тут олени ходят, но немного.

Пришел, остановился. Видит: три санки мужских, два аргиша и две женские санки. Аргиши небольшие, по две-три кигобэ [грузовые санки] в каждом, кроме санок для чумовых шестов. Оленей своих привязал. Народ, кажется, дома, из трубы дым идет. Уже весна, реки побежали. Подошел, дверь отворил и в чум зашел. Взял палку и выколачивает свои бакари и искоса глядит.

Тут три человека; два на одной стороне, один с женщиной - на другой. Вижу, что один человек стал около себя место делать, чтобы мне там сесть. Теперь я сел. Что это, какие незнакомые люди, сроду их не видал. Глядим друг на друга и молчим. Теперь голову поднял один из них, который около меня сидит, повернул голову и говорит:

- Так, - говорит, - откуда пришел ты?

- Я откуда приду? Я ищу оленей своих. Потерялись олени у меня, больше десяти зверей.

- Олени, которых ты ищешь, олени эти у нас. Но здесь они к нашим оленям парились, а на том чумище. Мы сюда недавно пришли. Какие люди вы?

- Мы какие люди? Я муггади, пэ-бай. А вы какие?

- Мы юраки Вэнга, - говорят они по-юрацки. - Но Вэнга-то Вэнга мы, но мы закружали, потеряли свой путь. Идем туда, куда санки глядят. Уже года три, как заблудились мы просто. Теперь ваша земля, откуда вы пришли, далеко?

- Нет, недалеко. Один аргиш проедете и как раз будет моя куча [стойбище].

- Тоже надо нам завтра аргишить к вам.

Теперь покушали, оленей собрали.

- Правда, мои олени здесь. Оленей, кроме моих, зверей сто, не так много.

с.230:

- Ты ночуй. Завтра пойдешь передом, мы эту землю не знаем. Оленей твоих погоним в табуне. Летовать будем здесь, куда дойдем? А дальше видно будет, вы пoкaжетe, где наша земля.

Но народ крупный. Я сяду и из-за меня оба бока видно, такие широкие люди. Я согласился, хотя и боюсь. Но согласился ночевать. Как поймаю, как поведу оленей? С чумом они пойдут - мне хорошо будет.

Спать легли. Утром встают. Сразу ломают чум. Так теперь аргишили.

- Ты иди передом. Оленей своих не запрягай. Мы тебе дадим оленей.

Оленей поймали. Дали ему трех быков. Теперь аргишили и пошли. Один хороший аргиш дали и стала видна куча Каритуги, олени стали видны. Реки до того побежали, что насилу режут их. Пришли. Юраки говорят:

- Ну, как, с вами будем париться?

Нгузундэй говорит:

- Паритесь к нам. Будем стоять одной кучей.

Вот теперь они остановились. Который сидел с Каритугой на одной половине, у него четверо ребятишек. Все одинаковые, старший только маленько сильнее ходит, а другие плохо ходят. Но все мальчики, ни одной девочки нет. А другие - один женатый с женой и дочерью и один холостой.

Живем целое лето. Тот, кто с четырьмя ребятами, у них средний брат. Они все три брата. Вот Муггади-старик (Каритуга) все разговаривает с ними. Порой очередь этим юракам оленей собирать, он спрашивает:

- У вас оленей много?

- У нас сто тридцать зверей всего.

- Ну, сколько у тебя собственных? Вы разделены или вместе оленей держите?

- Я давно разделился, как женился, а братья старший и младший живут вместе. Но все-таки оленей у меня немного, у меня всего зверей пятьдесят, остальные братьев.

- Охо! Пятьдесят зверей - это олени. Будешь на них ребят таскать, кормить.

Так юрак все лето говорит, все время говорит, что со мной братья грубо поступают, хоть сейчас, хоть и раньше. Если бы я на своей земле был, я бы давно от них отделился. Так я все время на них сердит. Вот они говорят, что когда зима будет, они пойдут отсюда на свою землю, так они хотят.

- Это как вы попали сюда, как закружали? Не может этого быть. Как вы ходите?

Это все муггади Каритуга говорит. Теперь время к осени подходит. Первый снег стал падать. Из двух братьев Вэнга старший вроде руководителя. Он говорит:

- Ну, будем налаживаться. Пойдем на свою землю. Теперь я узнал, мы живем на восток от своей земли, от обдорских остяков. Теперь озера стали, можно идти.

Нгузундэй говорит Каритуге:

- Двое собираются идти. Хотят послезавтра разделиться. Почему один Вэнга, их средний брат, не налаживается? Санки у него все изломаны, поводки оборваны. Он как пойдет?

- Ну, как пойдет? Ты не слышишь разве, он все лето, по разговору, хочет оставаться у нас здесь. Он говорит: "Там хорошо не жил, все равно мне нет там никакой выгоды. Лучше мне остаться, разве вы меня не примете?" Вот поэтому он не налаживается.

- Ну, пусть, как хочет, сами знают.

Послезавтра стали оленей имать. Каритуга говорит:

с. 231:

- Мы тоже будем аргишить на новое место. Как мы на чумище останемся, раз товарищи наши уходят?

Теперь, пока чумы ломают, средний Вэнга тоже стал санки свои связывать веревочками. Половину своего чума положил на санку. Теперь оленей стали имать. Что-то они меж собой ругаются. Как те - старший и младший Вэнга - какого оленя поймают, средний брат его отпускает, говоря: "Почему моего оленя запрягаете?" Он этих двух, видно, сильнее, не боится их. Видом-то видно, что высокий и здоровый. Теперь всех оленей запрягли. Этот Вэнга из своих пятидесяти зверей поймал, сколько надо под санки, а остальных своих оленей стал отделять к Каритугиным оленям. Каритуга говорит:

- Видишь, он остается. Отделяет своих оленей к нашим оленям.

Теперь два брата Вэнга пошли на свою сторону, мы в свою. Идем пешком. На две части разделились. Теперь среднего Вэнга аргиш к нам пришел с его женой. Но он упустил одного оленя к своим братьям. Он ремень схватил и побежал за ним. Там поймал этого оленя. Те на него наскочили:

-На что имаешь? Это наш олень. Поэтому к нам и пришел. Неужели ты его хочешь отнять?

Стала драка. Одного двое схватили. Стали биться кулаками, и средний Вэнга их сильнее оказался. Все-таки не отпускает оленя, а другой рукой ударяет, так что те падают. Теперь стал кричать:

- Нгузундэй! Возьми оленя, он мне мешает, я их хорошенько доконаю.

Вот Нгузундэй подошел взять эту важенку. Он обоих тогда положил, стал пинать ногой одного другого. Те стали выть:

- Больно, перестань! Делай как хочешь. Мы звали тебя к себе, а теперь ты останешся здесь, как кусочек (ючер - по-юрацки).

Теперь отлупил их и те насилу до санок своих добрались и кричат брату:

- Оставайся здесь. Нам тебя не надо. Отдельным куском оставайся (ючернгай хаю - по-юрацки).

Теперь они ушли, а он пришел к своему аргишу. Стали на новое место. На новом месте, пока чумы делают, сели все вместе: Нгузундэй, Каритуга и Вэнга, трое сидят. Женщины делают один чум: Нгузундэй с Вэнга - на одной стороне, Каритуга с семьей - на другой стороне. Теперь они говорят, пока чум делают. Каритуга старик говорит:

- Ты как остался? С какой целью? Или навсегда остался у нас? Здесь ясак платят люди. Если ты остался, то будешь в один стол платить ясак с нами. Я тебе говорю так, если ты остался ючернгай (кусочек). Я тебя хочу назвать Ючи. На это ты согласен?

- Это можно, - говорит Вэнга. - Это, может быть, придет мой князь на другой год искать меня, а я ему скажу: я тебя не знаю, я Ючи.

- Вот, ребята, слушайте все, - Каритуга говорит, - и женщины, все слушайте. Никогда не говорите, что пришел Вэнга. Это слово бросьте. Говорите, что пришел Ючи. Так будем его звать. Эти четыре ребенка у него тоже будут ючи. Вот его жена какой орды, такой и будет. Эта женщина не при чем. Вот моя жена Нгузундэй, она ни при чем, и также его жена. Пусть будет Тэсяда, Яр, но только мужа никогда но зовите Вэнга.

Вот он живет лето, два лета, три зимы и все вместе в одном чуме и все называют его Ючи, и стал Ючи этот плодиться. У нас не было такого рода; были Муггади, Аседа, Нгузундэй. Теперь стал Ючи. А до этого не было слышно здесь ючи, ни ребенка, ни старухи. Из этого Вэнга вышли ючи и так получились наши ючи. Он, их предок был Вэнга юрак. Все.

Отец нашего здешнего ючи Алексея Семеновича Ошляпкина был

с.232:

Карэо Саруди. Он очень грубо поступал со своими ребятами. Даже сидеть им не давал при себе.

В этом рассказе, в котором много ценных бытовых подробностей, проводится идея, что род Ючи у энцев происходит от юрака Вэнга, а само это название происходит от юрацкого [ненецкого] слова ючер. Все это очень сомнительно. Самоеды Ючейского рода в начале XVII в. уже известны по соседству с муггади. Скорее Ючи можно связывать с юраками [ненцами] фратрии Харючи. Но Харючи и Вэнга принадлежали к разным фратриям, так что согласовать эти две генеалогии вряд ли можно.

В этом рассказе фигурирует князь Каритуга, популярный персонаж исторических преданий энцев, с которым они связывают главные события своей истории за последнее столетие. Вероятно, Харасидин род в документах XVII в. и название станка Карасино на Енисее, от которого произошло название Карасинской волости энцев, связаны с этой исторической личностью. Вообще это хороший, так называемый бытовой рассказ, но с неудачной тенденцией путем наивной народной этимологии объяснить происхождение одного из родов лесных энцев.

(№ 40)

ПОЧЕМУ СОЛДА. И САДО НЕ ВСТУПАЮТ В БРАК

Холю Каплин,

С. Дудинка,

 3.I 1949 г.

Солда - это раньше были юраки. Раньше были юраки; потом был такой старик, один богатый старик. Имя его было Няндуй. Этот Няндуй-старик парня купил. Тогда еще русских не знали, не было их.

Няндуй-старик был богатый. Другой старик, отец парня был безоленный, ничего у него не было. Потом ему дали оленей, лисиц. Совсем он продал сына Няндую-старику.

Няндуй-старик на другую территорию пошел. Потом сюда пришел. Няндуй-старик сказал:

- Как я тебе название дам? Я тебя не родил. Пусть твое название будет Солда.

Няндуй был здешний, сомату. Теперь Няндуй сказал:

- Ну, где я возьму моему сыну жену? Какую родню я возьму?

Он надумал:

- Есть Саду. Я возьму от них жену для моего ребенка.

Саду-женщину он взял для своего сына. От Саду взял он жену Солде.

Оттого теперь не дают друг другу женщин Саду и Солда.

Род Солда у тундровых энцев является ответвлением рода Салярта, ныне ненецкого, но в XVII в. входившего в состав лесных энцев, живших по р. Таз. Под названием рода Кислой шапки род Солда упоминается уже в начале XVII в. Имя Няндуй последнее время имели члены рода Бай, а не сомату. Предание о том, что когда-то в древности между данными родами был заключен брак, часто приводится для объяснения запрета браков между энецкими родами. Но, с другой стороны, у энцев есть представление о том, что брак с девушкой из рода матери жениха даже предпочтителен.

с.233:

(№ 41)

ОБЪЕДИНЕНИЕ РОДОВ БАЙ И МУГГАДИ

И. И. Силкин,

4.IХ 1948 г.

Раньше три орды были. Потом две: Бай и Муггади в одну соединились. Баев князь, говорят, пьяный напился да квитанцию, валяясь пьяным, потерял. Пошел к русскому начальнику и говорит:

- Как быть? Квитанцию потерял. Теперь орда-то как станет жить?

Русский начальник их к муггади карасинским парил. Теперь-то князь Силкин был, старшина-то муггади. Муггади-то век хотят князем быть, да напрасно, не пустили их. Так и жили одной ордой.

(№ 42)

ОБ ОБЪЕДИНЕНИИ МУГГАДИ С БАЯМИ В ОДНОЙ УПРАВЕ

Монтуку Горнок,

8.IХ 1948 г.

Карасинский (муггади) князь ушел в Дудинку платить налог. Рано встал, большую бумагу потерял. Потом дальше в Дудинку ушел; в большое дело попал за утерянную бумагу.

- Будем тебя судить за это дело, - русский начальник говорит, - это ты один, видно, жить не можешь. Присоединяйся к Силкиным (баям). Одну орду из вас будем делать.

Так одну орду сделали. Поэтому Силкины и карасинские Турутины одной ордой стали, как будто они были родней.

Подобное предание о потере грамоты в пьяном виде есть и у бурят. По преданию, предок бурят, отделяясь от монгол, в пьяном виде потерял свою грамоту, с тех пор буряты неграмотные. У якутов Омогой-бай также теряет свои письмена, спускаясь по Лене.

Эти два предания интересны тем, что показывают, как в народном сознании преломляются некоторые события истории. Вообще же дело обстояло так. В XVII в. род Бай жил в бассейне Турухана, род Муггади на р. Таз. В XVIII в. муггади и с ними часть рода Ючи ушли на Север и стали платить ясак в Карасине на Енисее. Тогда их стали звать карасинскими самоедами. Род Бай называли подгородными самоедами, так как он платил ясак непосредственно в г. Туруханск. Затем в том же XVIII в. род Бай тоже стал жить севернее и платить ясак в том же Карасине. Тогда и произошло объединение баев и муггади (а также ючи) в одной Карасинской волости, в которой действительно существовала традиция выбирать князя всегда из рода Бай. Об этом писал, в частности, П. Е. Островских ("Северная Азия", 1929, № 2, стр. 78).

с.234:

(№ 43)

О НАЗВАНИИ РОДА БАЙ

Р. А. Силкин,

30.Х 1948 г.

Вот я бы пришел, заругался, потам пошел бы куда-нибудь и опять чего-нибудь наделал. Потом пришел бы сюда. Люди станут говорить:

- На всех людей натыкается [нападаешь], на тебе всякая вина, бай. Видим, что на тебе вся вина.

Отсюда и название Бай. Виноватый - это бай по-нашему.

Баи по-нашему вот что: отец умер, остался сын, мать говорит:

- Ну, отец умер, за него остался взамен (ба'и) парень.

Ба'и - это сменивший, это тот, кто вместо отца остался, смена, например, смена оленей на станке.

Здесь опять-таки путем наивного этимологизирования делается попытка объяснить происхождение названия рода Бай. В действительности слово бай в данном случае, вероятно, восходит к эвенкийским названиям родов типа баяки, баягир (см. выше).

(№ 44)

НЕНЕЦКОЕ ПРЕДАНИЕ

К. Н. Силкин,

стойбище на р. Халенгоби (бассейн Агапы),

10. XII 1948 г.

Говорят, что раньше правобережье устьев Енисея было занято юраками, а самоди были в то время на левом берегу. Но потом здесь на правом берегу Енисея исчез дикий олень и юраки двинулись на левый берег. В районе мыса Лескина произошел бой между самодями и юраками, и юраки истребили здесь более 40 самоедских чумов. Там, у мыса Лескина сейчас еще находят ломаные стрелы и самоедские санки. Эта земля и cейчac называется Манто надо [Самоедский яр].

После этого самоди ушли на правый берег Енисея.

Затем была вторая война с юраками, уже не так давно, всего три человеческих поколения тому назад. Это произошло тогда, когда в результате увеличения численности юраков и их стад дикий олень исчез на левом берегу Енисея и остался на правом. Но эта война уже окончилась неудачно для юраков. Они хотели перейти Енисей на устье р. Сухой Дудинки, но самоди их прогнали.

Поэтому на правом берегу Енисея есть юрацкие названия, например: озеро Дёнкас по имени человека Дёнкас (это юрацкое имя); у озера Нэосэдото на Моховой лайде тоже юрацкое имя, старое. Сопка Нямду-мора тоже по имени человека (она в районе р. Сарихи). Сопка Морта (по имени юрака) имеется в районе Агапы, вниз отсюда [т. е. от р. Халенгоби]. Сопка Варючи имеется в районе Сарихи. По-юрацки это название очень высокой сопки. Сопка Маямальси есть в вершине р. Гольчихи, там умер юрак Мальси.

с.235:

Наоборот, на левом берегу Енисея есть Манту-яха (самоедская река) у Нарзоя. Против Лайды есть урочище, сопка Нгытурэ, где юраки повесили самодина.

Интересно, что на левобережном Енисее и на западном берегу Енисейского залива сохранилась топонимика, указывающая на пребывание там энцев, хотя сейчас в этих местах живут лишь ненцы. В XVII в. энцы действительно жили и кочевали по большей части на левобережье Енисея и лишь в XVIII в. были вытеснены оттуда ненцами. Что же касается прерывания ненцев в древности к востоку от Енисея, то это случалось лишь в результате походов. Постоянно там ненцы не жили. Вся ненецкая топонимика на правом берегу Енисея недавнего (XIX-XX вв.) происхождения.

(№ 45)

ПРОИСХОЖДЕНИЕ РАЗНЫХ НАРОДОВ

И. И. Силкин,

8.IХ 1948 г.

Все народы от одного отца произошли. Однажды люди встали и оказалось, что они говорят на разных языках. Даже палки не могут друг у друга попросить. Тогда отец им говорит:

- Вы, два, будьте русскими: вы, двое - самодями, вы, двое - долганами, вы, двое - юраками.

И вот так стали разные народы.

Это энецкий вариант широко распространенного в мировом фольклоре предания. Любопытно, конечно, выяснить путь, по которому он попал к энцам.