<< На главную страницу

М. Летарова-Гистер

Санта Клаус и святой Егорий

Книга Джеймса Бейли - самое подробное из имеющихся на сегодняшний день исследований в области русского народного стиха. Статьи в сборнике подобраны в идеальной логической последовательности, так что читается он как единое, целостное, почти монографическое исследование.

В книге собраны статьи, написанные автором с 1973 по 1999г. по двум разделам: русский лирический стих и русский нарративный стих.

Хотя работа Дж. Бейли преимущественно стиховедческая, автор с большим вниманием и корректностью подходит к музыковедческой стороне такого синкретического явления, как народный стих, предпочитает запись фольклорного текста с пения записи с диктовки, при возможности обращается к публикациям текста с напевом и неоднократно отмечает взаимодействие между музыкальным и словесным ритмом фольклорного произведения.

Хочется отметить, что корректность составления сборника исследований синкретических текстов бросается в глаза уже на первых страницах, где тексту Дж. Бейли предпосланы два предисловия - стиховедческое (М. Л. Гаспарова) и музыковедческое (М. А. Енговатовой).

Самостоятельную ценность представляет собой исключительно подробный аппарат книги, где, помимо обычных библиографических сводок, каждой статье, в зависимости от материала, сопутствует словарик акцентуации, библиография записей данной лирической песни, или же перечень принятых исправлений и пропущенных строк, метрическая таблица былин или роспись исследованных песен согласно их стиховедческим характеристикам в разделе о нарративном стихе.

Книга Бейли продолжает ряд исследований русского народного стиха, начатый автором "стопной" теории В. К. Тредиаковским. В своих статьях Дж. Бейли опирается прежде всего на труды Н. С. Трубецкого, Р. О. Якобсона, К. Ф. Тарановского (учеником двоих последних он и является), а также М. Л. Гаспарова (прежде всего - на статю "Русский народный стих и его литературные иммитации" в книге "Современный русский стих", М. 1974), по новому расставляя многие акценты и высказывая новые положения.

В своих статьях Дж. Бейли вычленяет и подробно описывает основные размеры русского народного песенного творчества, говорит о генетическом родстве нарративных и лирических жанров и доказывает наличие в русском народном нарративном (равно как и лирическом) стихе силлаботоники не как частного случая акцентного стиха или тактовика, а как объективной системы, сложившейся на ранних этапах фромирования стиха и последовательно проявляющейся в рассмотренных автором текстах. При этом Дж. Бейли не возвращается в своем исследовании к концепции Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона, а предлагает собственную концепцию, основанную на тщательнейшем статистическом анализе текстов.

В первой части книги автор указывает в качестве метрического инварианта русских народных лирических текстов четырехстопный хорей с дактилическим окончанием, при этом в качестве хореических он рассматривает тексты, где размер соблюдается по крайней мере на 70% ¹. Обоснование целесообразности именования метрической формы народного стиха "хореической" в статьях Бейли звучит исчерпывающе убедительно.

В качестве трех основных русских народных лирических размеров Дж. Бейли называет равносложные размеры (прежде всего - тот же четырехстопный хорей, силлаботонизировавшийся из общеславянского силлабического восьмисложника, и русский вариант общеславянского размера 5+5 (по количеству слогов в полустишиях, разделенных серединной цезурой), двухударный акцентный стих, в который может преобразовываться размер 5+5 и неметрический стих без определенного числа главных ударений и слогов. При этом Дж. Бейли вслед за К. Ф. Тарановским (Тарановский К. Ф. 1955-1956. [Рец.]: М. П. Штокмар. Исследования в области русского народного стихосложения// ?ужнославянский филолог. К?ига 21, № 1-4. С. 335-363) указывает на необходимость учитывать при анализе ритмической модели стиха словесное ударение наряду с фразовым. В качестве обоснования своего тезиса об изначальной "хореичности" русского народного лирического стиха Бейли указывает не только последовательное попадание ударений на нечетные слоги, но и соблюдение закона акцентной диссимиляции - важную черту русской литературной силлаботонической поэзии ².

Рассматривая словесный ритм песенных текстов в соотношении с музыкальным, Дж. Бейли делает вывод о существенно большем разнообразии второго относительно первого и, следовательно, о возможности сосуществования одного и того же языкового размера с множеством музыкальных ритмов. Этот, хоть и предварительный, вывод весьма ценен для изучения синкретических текстов народных песен: без него трудно избежать расплывчивости в исследовании слогонотного ритма.

В статьях 2-й части книги Бейли перечисляет 4 основных типа размеров, используемых в русских былинах. Это - хореический стих (зачастую с его ямбическими вариациями), трехударный акцентный стих, впервые отмеченный автором чисто-тонической теории русского народного стиха А. Х. Востоковым, краткий эпический стих (подробно разобранный в статье о песне "Кострюк") и двухударный акцентный стих. С большой убедительностью автор прослеживает в их хронологической последовательности 4 этапа развития русского народного стиха: силлабический стих (восьмисложник, исходный тип общеславянского стиха), равносложные размеры ( т.е силлаботонические размеры и размер 5+5; подробнее об этом термине речь пойдет ниже), акцентный стих и неметрический стих. Говоря о существовании в русском эпическом стихе двух параллельных размеров, (акцентного и хореического), Бейли показывает несостоятельность тезиса А. Х. Востокова о том, что акцентный стих является единственным подлинным размером русской народной поэзии, а хореические метры приходят из позднейших городских песен.

Очевидно, что восприятие исследователем стиха в отдельно взятом тексте как преимущественно хореического или же как акцентного в значительной степени определяется его подходом к наполнительным (в терминологии Бейли) или же восполнительным (в терминологии Гаспарова ³) словам (а также элизиям, стяжениям и морфологическим окончаниям). Подход этот в истории изучения народного стиха постоянно меняется. Первым на явление расширения строк народного стиха при помощи восполнительных слов указал А. Х. Востоков ⁴. Собиратели 19 в. позволяли себе опускать наполнительные слова в тексте песен. Исследователи не придавали им значения, считая, что они лишь "портят" песенный текст. Точно фиксировать их начали только после выхода в свет "Онежских былин" Гильфердинга.

Р. Якобсон пишет о важности наполнительнх частиц, элизий и вариативных морфологических окончаний слов при изучении ритма народного стиха. Н. С. Трубецкой на трех примерах показывает, как при помощи наполнительных слов пятистопный хорей (по Трубецкому и Якобсону - исходный русский былинный размер) видоизменяется в шестистопный хорей, с трехударным акцентным стихом в виде промежуточного варианта.

М. Л. Гаспаров дополняет три ритмические формы Трубецкого шестью своими вариантами, с иными сочетаниями межиктных интервалов и иной расстановкой восполнительных слов. Накладывая получившуюся схему из девяти ритмических вариаций на тексты трех былин Рябинина, ранее рассматривавшихся Трубецким, Гаспаров приходит к выводу, что подлинный размер русского эпического стиха - тактовик. В своей работе Гаспаров говорит об "упрощении" "нормального", исходного тактовика до правильного хорея при помощи восполнительных частиц и в качестве аргумента для своего тезиса приводит замечание о том, что сказитель, широко используя восполнительные слова при пении, обычно опускает большую часть их при диктовке, оставляя тактовиковую строчку (Гаспаров 1974, с.355, Гаспаров, 1997, с.82).

Дж. Бейли рассматривает наполнительные частицы более подробно, выделяет среди них частицу (или, по мнению некоторых исследователей, союз) "да", как самую гибкую и частую, иногда факультативную, и указывает, что она появляется в хореических строчках не спонтанно и не только для соблюдения размера, а попадает в большинстве случаев на шестой слог от конца (см. таблицу на стр. 250). На этом основаннии Бейли делает интересное предположение, что слово "да" указывает на поворотный пункт в строке, и что словораздел должен размещаться после этого слова (в принципе могущего быть как проклитикой, так и энклитикой).

В статье "Былинные размеры Т. Г. Рябинина в записи А. Ф. Гильфердинга" (вариант, опубликованный в книге, существенно переработан относительно первой публикации статьи в 1973 г.) Бейли рассматривает приводившееся также в книге Гаспарова (Гаспаров, 1974, Гаспаров, 1997) свидетельство Гильфердинга о том, что сказитель Т. Рябинин, спев хореями былину "Дунай", которую раньше исполнял тактовиком, признался, что не смог попасть в настоящий "голос" песни (Гаспаров 1997, с.80; в настоящем сборнике Бейли с. 262). Для Гаспарова этот пример служит доводом в пользу концепции о том, что хорей в былинах - это упрощенный посредством наполнительных слов, морфологических окончаний и т. п. тактовик. Иначе звучит объяснение Бейли. Он выделяет в былинах Рябинина 2 равноправных поэтических размера (акцентный стих ⁵ и хорей) и выдвигает гипотезу о том, что этим размерам соответствуют 2 разных напева ("голоса"). Акцентные былины Рябинина по своим ритмическим характеристикам сходны между собой и сильно отличаются от хореических былин. Таким образом, "упрощение" Рябининым акцентного стиха былины "Дунай" в хорей может объясняться не общей тенденцией к подстановке в акцентный стих наполнительных частиц для преобразования его в хорей, а тем, что сказитель былину одного типа приспособил к напеву другого типа, тем самым упростив ее (Гаспаров же в соответствующем месте своего исследования рассматривает именно акцентные былины Рябинина). Это - важный момент в исследовании Бейли. Без этого непонятно, почему текст, изобилующий наполнительными частицами, предлагается считать изначально хорическим. Бейли указывает, что посредством наполнительных слов сказитель не превращает любой акцентный стих в более удобный для исполнения хорей, а достраивает строку до основного для данной песни размера, соответствующего традиционному для нее напеву. В то же время, концепция относительно наполнительных слов, по всей видимости, еще нуждается в дальнейшем уточнении. Что же касается хронологической картины развития русских народных песенных размеров, то она весьма подробно обрисована в книге Бейли.

Как мы видим, Дж. Бейли уделяет напеву былины очень важное место. Былины, записанные с диктовки, он не считает достоверным источником. Действительно, вывод, сделанный М. Л. Гаспаровым при сопоставлении текстов напетой и надиктованной былины - не единственно возможный в подобной ситуации. Вполне естественно, что при диктовке сказитель стремится передать не столько генетически исходный вариант ритмической модели текста, сколько его событийную сторону, которую он считает наиболее важной в повествовании. При этом ритм для него, скорее всего, неотделим от напева и, рассказывыая, а не напевая текст, он вообще не заботится о его передаче. Традиции произнесения, а не напева текста в народном стихе вовсе не существует, и ситуация диктовки для сказителя нестандартна. Тот факт, что сказитель, надиктовывая былину, произносит все же не прозаический текст, а тактовик, можно объяснить двумя взаимоисключающими соображениями. Вероятно, что получившийся текст - и есть исходный вариант, ритмическое ядро стиха, на которое при исполнении накладываются восполнительные частицы, морфологические окончания и прочие наслоения (тогда можно предположить, что, надиктовывая одну былину несколько раз, сказитель будет повторять примерно один и тот же текст, а напевать всякий раз разный). Но возможно и другое объяснение: стремясь передать событийную сторону былины, исполнитель все же не может окончательно отстраниться от исходного - напеваемого (поэтического) текста, и в итоге, на стыке прозаического повествования и напева, получается тактовик.

В обзорной статье об исследованиях Н. С. Трубецкого, Р.О. Якобсона и К. Ф. Тарановского о русском былинном стихе Бейли обращается к проблеме пятистопного хорея как исконного, по Якобсону, размера русских былин. Он ставит вопрос о том, почему в таком случае пятистопный хорей сравнительно редок в дошедших до нас записях русских былин (к этому же вопросу обращался ранее Гаспаров/ Гаспаров 1997). В качестве возможного ответа на вопрос Бели обращается к замечанию Якобсона же о неустойчивом ритме пятистопного хорея и его тенденции к расширению.

В заклчительной статье сборника ("Да, Вирджиния, хореи есть в былинах") Дж. Бейли перечисляет параметры, по которым стих большинства былин Рябинина соответствует определению хорея (нечетное число слогов в строке с дактилическим окончанием, попадание большинства ударений на нечетные слоги, малое колличество сверхсхемных ударений на четных слогах и соблюдение закона акцентной диссимиляции). Указывая на наличие хорея в разных фольклорных жанрах (былины, свадебные и лирические песни, похоронные причитания, исторические песни и т. п.), Бейли делает вывод о широкой распространенности и древности хорея в русской народной поэзии.

Хочется еще раз отметить, что Дж. Бейли дает каждому из рассматриваемых им народных размеров весьма подробное описание, приводя в своих статьях исключительно ценные статистические таблицы распределения ударений или словоразделов, интервалов между иктами и т.д.

Много внимаия Дж. Бейли уделяет методологии изучения русского народного песенного стиха. В основе его метода лежат микроанализ (анализ метрики отдельных песен) и макроанализ (т.е. статистическое изучение обширного материала для подтверждения распространенного употребления выделенных при микроанализе ритмических моделей). Последователь "русского метода" изучения славянской метрики, он вслед за Трубецким, Якобсоном и Тарановским говорит о необходимости включения исследования русского народного стихосложения в область сравнительной славянской метрики.

Бейли убедительно указывает на целесообразность междисциплинарного подхода к народной поэзии, исследования на стыке музыковедения и стиховедения. Он настаивает на текстологической точности при исследовании народных текстов и призывает рассматривать и использовать для статистики прежде всего тексты лучших сказителей в надежных записях (т. е. записях, сделанных преимущественно с напева, с проставленными ударениями и, при возможности, опубликованных вместе с напевом).

Обрисовывая основные принципы изучения народного стиха, Дж. Бейли тем самым и указывает пути дальнейших исследований.

Материалом работы Дж. Бейли стали лирические (прежде всего свадебные) песни, былины и одно причитание. Такие жанры, как историческая песня и духовный стих в его исследовании почти вовсе не затронуты. Это говорится не в упрек. От сборника статей нельзя ждать исчерпывающей монографической полноты. Очевидно, что стих этих жанров еще нуждается в подробном исследовании и последовательном сопоставлении с былинным стихом. Можно предположить, что в случае духовного стиха, жанра, сочетающего в себе былинные ритмы с молитвословным стихом, это сопоставление дало бы особенно интересные результаты. Вполне вероятно, что при исследовании, например, духовного стиха будущий исследователь столкнется с еще более серьезными текстологическими проблемами, чем исследователь былинного стиха.

Еще одна интересная и малоисследованная тема - влияние народного стиха на литературный. Исследованием этого влияния Бейли в данной работе не занимается, но косвенно касается его, указывая (в статье "Анализ словесного ритма") на "двустороннее движение" между литературным и фольклорным стихом (не только литературный стих "спускается" в народную поэзию, но и стих народных песен часто "поднимается" в литературную поэзию). Интересно и замечание (сделанное всклоьзь в статье "Былинные размеры Т. Г. Рябинина в записи А. Ф. Гильфердинга") о том, что В. Маяковский был первым литературным поэтом, писавшим вольными хореями, сопоставимыми по своей разностопности с размером былин Рябинина. Наиболее подробная на сегодняшний день работа по этой теме написаны М. Л. Гаспаровым (Гаспаров 1974, Гаспаров 1997), но в конце более полного варианта статьи сам автор сетует на отсутствие последующих исследований. При дальнейшем изучении влияния традиционной поэзии на литературную, вероятно, придется учитывать, что, оценивая стих народной песни или былины, поэт, как правило, ориентируется на свое субъективное (и в той или иной степени подготовленное силлаботонической традицией русской поэзии) восприятие этого стиха и не проверяет его статистикой. Интересным могло бы оказаться исследование стилизиаций под народный стих поэтов, обращавших пристальное внимание на традиции и структурные особенности народного стиха (очевидно, что подобное явление прежде всего характрерно для литературы 20 в.).

Примером подобной рефлексии над некоторыми жанрами народной поэзии могли бы послужить в частности некоторые отрывки из второй книги романа Пастернака "Доктор Живаго". Первые 2 отрывка - из 12-й главы ("Рябина в сахаре"). В первом из них солдатка Кубариха поет протяжную песню ("Что бежал заюшка по белу свету..."). Приведенный текст песни - очевидная стилизация Пастернака, причем стилизация безупречная. На уровне мотивов и образов в песне имеет место, например, такое в высшей степени характерное для народной поэзии явление, как психологический паралеллизм (заюшка - солдат-ратничек), что же касается ритмической структуры, весь текст состоит из переходов от хореического стиха к акцентному. В тексте песни 25 строк, из них хореических 15. Хореи встречаются четырех, пяти и шестистопные, причем преобладают среди них пятистопные хореи с дактилическим окончанием. В следующем отрывке главы "Рябина в сахаре" приведен также весьма тонко стилизованный заговор в исполнении той же Кубарихи.

Интересно было бы рассмотреть в этом ключе и описанное в 14 главе романа ("Опять в Варыкине") обращение героя к сюжету легенды о святом Егории (одному из популярных сюжетов русского духовного стиха),и изображение процесса создания стихотворения на этот сюжет, и само стихотворение "Сказка", написанное трехстопным хореем. Но все это уже не имеет отношения к материалу исследования Дж. Бейли.

Теперь от описания основных положений работы Бейли и так или иначе намеченных в его книге путей дальнейшего исследования русского народного стиха обратимся к некоторым частностям. Так например, термин "равносложность", столь важный и часто употребляющийся в исследовании Бейли, нуждается в дополнительном уточнении. Под равносложными размерами Бейли понимает хорей, анапест и размер 5+5. При этом не до конца ясно, о равносложности чего именно, полустиший или интервалов между иктами, говорит автор. Метод, которым достигается равносложность, Бейли называет "силлабическим урегулированием". Этот термин, по всей видимости, тоже недостаточно точно выражает сущность описываемого явления, ведь очевидно, что урегулируется не только колличество слогов в строке, но и место ударений. Представляется, что путаницы в данной ситуации не возникает только благодаря четким и исчерпывающим пояснениям и многочисленным примерам, приводимым автором.

Название последней статьи сборника Бейли ("Да, Вирджиния, хореи есть в былинах!") смотрится не вполне гармонично в русскоязычной книге по русскому фольклору. Фраза "Да, Вирджиния, Санта Клаус есть!", произнесенная журналистом в ответ на вопрос девочки, существует ли Санта Клаус и обыгранная Дж. Бейли - тоже факт фольклора, пусть современного. Комический эффект, на который, очевидно, рассчитывал автор, достигается лишь при моментальном узнавании исходной фразы. Возможно, в русском издании было бы уместнее в качестве заглавия статьи дать парафразу какой-нибудь не менее известной русской сентенции (вроде "Так вот ты какой, былинный хорей!", или "Есть в русских былинах хореи! В каких же былинах их нет?"), а в сноске дать исходное название главы с необходимыми пояснениями. Впрочем, вероятно, переводчики и составители книги надеялись, что, прочтя название последней главы и сноску к нему при первом беглом прсмотре книги, русский читатель при повторном внимательном чтении будет уже воспринимать его так же, как и американский - как забавную шутку, оценивая к тому же трогательность соседства имени Вирджиния с русскими былинами, и нужно признать, что в случае автора этих строк подобный эффект действительно имел место.

Санта Клаус - всезнающий даритель идеальных подарков. Именно такой подарок в начале нового тысячелетия приподнесли читателям, интересующимся фольклористикой и теорией стиха автор и переводчики книги Дж. Бейли "Избранные статьи по русскому народному стиху": в книге суммированы и систематизированы результаты всех предшествующих исследований русского народного стиха, предложена новая, более четкая картина эволюции стиха некоторых лирических и нарративных фольклорных жанров, уточнены методологические принципы исследования и указаны пути дальнейшего изучения руской народной поэзии.

Примечания

1. При вычлениении ритмического инварианта Бейли ориентируется на музыковедческое исследование А. А. Банина (Банин А. А. Об одном аналитическом методе музыкальной фольклористики // Музыкальная фольклористика. Т.2. М. 1978, с. 117-157). Из вычлененных Баниным четырех уровней ритмической организации текста Бейли обращается, прежде всего, к двум последним и принимает четвертый (обобщенный слоговой ритм словесного текста без повторения строк, вызванного напевом) за ритмический инвариант.
2. Этот закон сформулирован К. Ф. Тарановским, см.: Тарановсий К. Ф.О ритмической структуре русских двусложных размеров// Поэтика и стилистика русской литературы. Л. 1971, с. 420-429, а также Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М.2000, с. 274- 282.
3. Гаспаров М. Л. Современный русский стих. М. 1974, с. 355 (далее - Гаспаров 1974), а также: Гаспаров М. Л. Избранные труды. М. 1997, т. 3, с. 92. (далее - Гаспаров 1997).
4. Востоков Александр. Опыт о русском стихосложении, Спб., 1817, с . 105-108, 139-141.
5. Тетмином "тактовик", который часто употребляет Гаспаров, Бейли в своих статьях не пользуется. В то же время рассмотренный им трехударный акцентный стих в большинстве случаев подпадает под определение тактовика (см. таблицу 6 стр. 283 и схему на стр.294 настоящего сборника).