А.С. Башарин (СПбГУ)

Диалогические включения и маргинальные реплики в текстах нового и новейшего песенного фольклора

Само по себе наличие в песне "партии солиста" и "партии хора", пусть даже и состоящей из одной-двух фраз, для традиционного песенного фольклора явление скорее характерное, нежели необычное. Иное дело - появление "партии хора" в произведениях нового и новейшего (XIX - XX в.) песенного фольклора, преимущественно базирующегося на литературной поэтической традиции и традициях сольного пения. Особенно интересны случаи, когда в процессе фольклоризации авторского произведения реплики хора не выделяются из текста оригинала (разыгрывание диалога "по ролям" - интересный, но чисто исполнительский прием), а добавляются к изначальному тексту.

На таких песнях, как "Коперник целый век трудился..." ¹, "В гареме нежился султан..." ² воспитано уже не одно поколение студентов. И если в первой из них вынесенный в качестве эпиграфа диалог входит в сам текст песни, то произносимые хором фрагменты второй представляют собой добавляемый к нему рефрен-эхо.

Но он несчастный человек - Человек!
Вина не знал он целый век - Целый век!
Так запретил ему Коран
Вот почему я не султан.

Но и этом пока нет ничего любопытного. Перед нами всего лишь одна из самых распространенных особенностей исполнения. С точки зрения текста, перед нами нелинейное, маргинальное включение, существование которого обусловлено наличием незаполненного текстом отрезка музыкальной фразы. Да и в конце концов, "какая ж песня без рефрена"! И это было бы, безусловно, так, если бы в одном из зафиксированных вариантов песни не встретился слегка видоизмененный повтор, представляющий собой исполнительское развитие текста:

Твой поцелуй, душа моя, - Душа моя!
Султаном делает меня, - И меня! (Вместо более распространенного "Да, меня!")
Когда же водки я напьюсь,
То Римским Папой становлюсь!

Причем замена пустого, необходимого лишь ритмически "да" на значимый союз "и" в данном исполнении подчеркивалась интонационно. По сути дела изменение одного небольшого слова свидетельствует о наличии в процессе исполнения песни определенной коммуникативной ситуации. Особенность этой ситуации состоит в установке на диалог, живое взаимодействие между участниками данной коммуникации, а также в наличии полуосознанной установки на отношение к тексту песни как к инструменту коммуникации. Такое отношение к тексту повышает уровень его прагматичности, и, как возможное следствие, делает его открытым для доработок и видоизменений в соответствии с конкретными коммуникативными задачами. Более того, отраженная в тексте посредством вторичного диалогического включения, подобная модель отношения к тексту может передаваться "по наследству" всем, кто знакомиться с песней по данному варианту исполнения. То есть, создается предпосылка для возникновения устойчивой традиции отношения к тексту, как к открытому для видоизменений. Наличие такой психологической установки является, по моему мнению, одним из наиболее важных условий существования фольклорного текста в современной культуре.

С подобных небольших замен, ориентированных на диалогичность исполнения (диктуемую особой, описанной выше, коммуникативной ситуацией), нередко начинается и освоение, фольклоризация авторских текстов. Так, например, в песне Ю.Аделунга "Мы с тобой давно уже не те" (1974) есть следующий диалогический фрагмент: " - Боцман! - Я! - Ты будешь капитан." ³. В народном варианте он расширен за счет паузы в музыкальной фразе до полного диалога: "- Боцман! // - Я! // - Ты будешь капитан! // - Есть сэр! (Yes, сэр!)". В дальнейшем авторский текст был дополнен еще одним куплетом, текст которого имеет к настоящему моменту, как минимум, два варианта. На основании этого факта считаю возможным предположить, что именно диалогическое переосмысление авторского текста, дополненное диалогическим включением, отсутствовавшим в первоначальном тексте "раскрепостило" текст, создало установку на его открытость для доработок.

Нередко происходит и так, что, появляясь в одной позиции, маргинальные добавления "расползаются" и захватывают весь текст.

Оранжевый кот А у окна стою я, как у холста, Ах, какая за окном красота, Словно кто-то перепутал цвета: И Дзержинку, и Манеж. ( 2р.) А над Москвой стоит зеленый восход, - Заход! По мосту идет оранжевый кот, - Кошка! И лоточник у метро продает - Спекулянт! Апельсины цвета беж. А в троллейбусе большое окно, Пассажиры, как цветное кино. А мне, товарищи, ужасно смешно Наблюдать в окошко мир. А этот негр из далекой страны, - А это ты! Он так стесняется своей белизны, - Ну и зря! И рубают рядом с ним пацаны - А это мы! Фиолетовый пломбир. И качает головой постовой. Он сегодня ошарашен Москвой, Ничего он не поймет, сам не свой, Словно рыба на мели. А я по улице иду, как хочу, - С кем хочу! Мне любые чудеса по плечу, - По колено! Фонари свисают, ешь - не хочу, - А я хочу! Как бананы в Сомали.

В.Качан Ст. Л.Филатова Разноцветная Москва У окна стою я, как у холста. Ах, какая за окном красота, Словно кто-то перепутал цвета: И Дзержинку, и Манеж. А над Москвой встает зеленый восход, По мосту идет оранжевый кот, И лоточник у метро продает Апельсины цвета беж. А в троллейбусе мерцает окно. Пассажиры - как цветное кино. Мне, товарищи, ужасно смешно Наблюдать в окошко мир. Этот негр из далекой страны Так стесняется своей белизны, И рубают рядом с ним пацаны Фиолетовый пломбир. И качает головой постовой, Он сегодня огорошен Москвой, Ни черта он не поймет, сам не свой, Словно рыба на мели. А я по улицам бегу, хохочу, - Мне любые чудеса по плечу, Фонари свисают: ешь не хочу, Как бананы в Сомали.

Приведенный вариант - не последняя стадия экспансии маргинальных дополнений. В начале 90-х был зафиксирован вариант, в котором второй и третий куплеты имеют вид:

А в троллейбусе мелькает окно,
Пассажиры, как цветное кино.       - Телевизор!
А мне, товарищи, ужасно смешно - Ну и смейся!
Наблюдать в окошко мир.
     А этот негр из далекой страны,    - Сингапур!
     Он так стесняется своей белизны,   - Вот чудак!
     И рубают рядом с ним пацаны      - А это мы!
     Фиолетовый пломбир.

А на посту стоит, стоит постовой,
Он сегодня ошарашен Москвой,    - Ленинградом!
Ничего он не поймет, сам не свой, - И не надо! 
Словно рыба на мели.
   А я по улице иду, как хочу,       - С кем хочу!
   Мне любые чудеса по плечу,     - По колено!
   Фонари свисают, ешь - не хочу, - А я хочу!   
   Как бананы в Сомали.

Данная песня интересна еще и тем, что в ней существует такое большое количество вариантов маргинальных реплик, что это даже создает определенные неудобства при исполнении, если варианты "солиста" и одного или нескольких членов "хора" не совпадают. Выходом может стать только предварительная договоренность о том, как исполняется песня или перекрикивание друг друга, превращающееся в своего рода игру - каждый пытается прокричать свой вариант.

Вместе с тем, далеко не всегда маргинальные дополнения к тексту песни имеют характер диалога. Такая ситуация наблюдается, например, с песней "Новобранцы" ("Ексель-Моксель"), в которой, кстати, количество вариантов маргинальных реплик еще больше - пропорционально возрасту ⁵.

Ексель-Моксель 

С деревьев листья облетают    Ексель-моксель!
Пришла осенняя пора               Вот зараза! 
Ребят всех в армию забрали     Хулиганов
Настала очередь моя                 Ать-два.

Пришла повестка на бумаге,   туалетной
Явиться в райвоенкомат,          с мешком и кружкой.
Мамаша с печки навернулась,  прямо на пол,
Сестра сметану пролила -          дура Машка, руки крюки.

и т.д.

Вполне возможно, что какой-то небольшой набор маргинальных реплик присутствовал и в изначальном (или очень раннем) варианте этой песни ⁷, но это ни в коем разе не меняет их функции в реальном бытовании, а лишь служит дополнительным объяснением поистине рекордного количества вариантов маргинальных реплик в этой песне (модель задана!). Есть и еще одна причина их обилия и уникальной длины: в этой песне маргинальные реплики, в соответствии с их художественной функцией абсурдной вставки, не нуждаются в укладывании в рамки ритма. Это приводит к тому, что отдельные реплики могут линейно соединяться друг с другом, образовывая новый, еще более нескладный вариант текста. В этой нарочитой нескладности, "не-поэтичности" получаемого в результате текста особенно явственно видна та самая функция маргинальных вставок, о которой уже шла речь - "демократизировать", "разомкнуть" песенный текст, сделать его открытым для доработок, т.е. по сути дела превратить из стабильного литературного текста в инвариантный фольклорный.

Из особенностей функционирования следует отметить, что песни с маргинальными репликами чаще всего встречаются в репертуаре сложившихся, постоянных коллективов (необходимо, как минимум, чтобы "хор" знал свою "партию"). Их исполнения нередко приобретают характер ритуализованного действа - заранее известно, кто и как должен произносить (выкрикивать, пропевать, нашептывать) те или иные фразы. Такое "действо" может включать в себя обязательные элементы невербального характера: стук кружек, стаканов, жесты, комическую мимику, гримасы и т.п. Часто песни с маргинальными репликами исполняются не поодиночке, а "всей обоймой", образовывая своеобразные циклы. Например, "кричалки", представленные в "Библиотеке Максима Москвина" (Internet) и других собраниях, включают в себя целый ряд песен интересующего характера. Наличие такой ритуализованной формы исполнения (в рамках конкретного микроколлектива, компании) при общей тенденции к открытости и потенциальной вариативности текста (на уровне всей среды бытования), а также тенденция к "циклизации" (на основе сходности коммуникативной ситуации исполнения) представляются вполне соотносимыми с характером функционирования ряда форм традиционного фольклора.

Принимая во внимание, что 90 (если не все 100) процентов бытующих в настоящий момент песен, которые можно было бы охарактеризовать, как фольклорные, - это песни "литературного происхождения", можно сделать вывод, что рассмотренное выше явление - один из механизмов переключения текста песни из литературной парадигмы в фольклорную. В свете этого переключения становится ясной и тенденция к повышению диалогичности, практической коммуникативности текста за счет диалогических включений и диалогических переинтерпретаций его фрагментов. За их счет текст повышает свою прагматичность, соотнесенность с конкретной ситуацией, конкретными исполнителями. Становится понятной также и связь рассматриваемых текстов с ритуализованным исполнительским действом, включающим невербальные элементы.

Таким образом, рассмотренное явление свидетельствует о реальном существовании в настоящее время фольклорной парадигмы существования песенного текста и являет собой пример механизма перехода в нее текста, изначально принадлежавшего парадигме литературной.

Примечания

1. Популярна в студенческой среде с 40-х годов 19 века.
2. Первые публикации встречаются в песенниках рубежа веков.
3. "Наполним музыкой сердца..." Антология авторской песни. (Песенник) Сост.Р.Шилов, М.,1989, С55-56. Очень возможно, что и приведенный вариант строчки не является авторским. Такое мнение бытует в компьютерных сетях FIDO, Internet, среди "авторитетов" КСП. Так, в сборнике "Люди идут по свету" (М., 1990, С.282-283) эта строчка имеет вид: "Боцман - я! Ты будешь капитан", а в электронном сборнике песен Ю.Аделунга (FIDO ?) - "Боцман я, ты будешь капитан.".
4. Записано от В. Пежемского (1973 г/р) в1990 г.
5. К.В.Душенко датирует ее 40-ми годами. (Словарь современных цитат. М.,1994)
6. Библиотека Максима Москвина (Internet). (Разбивка моя - АБ)
7. В сборнике песен Ленинградского института киноинженеров 1961г. (машинопись, коллекция автора) текстовые вставки регулярно наблюдаются лишь после первой и третьей строк.