А.С. Башарин (СПбГУ)

Песенный фольклор археологов второй половины 20 века

Немного теории

Если попытаться воспринять заголовок этого очерка в терминологическом смысле (не как метафору или образное выражение), то сама постановка вопроса может показаться странной. В общераспространенном, "бытовом", понимании фольклор - это устное народное творчество, к тому же древнее. Устное, значит существовавшее у неграмотного населения и потому бытовавшее исключительно изустно. Народное означает, во-первых, что автора у конкретного текста нет, - это продукт вековой коллективной работы, а во-вторых, что писали эти вещи те, кого принято называть народом - крестьяне (в крайнем случае, рабочие). Ну и, наконец, понятие Творчество предполагает, что рассматриваемые произведения - реализация чьего-то (здесь - народного) намерения создать нечто ценное в художественном отношении, эстетически значимое. Последний критерий в таком понимании иногда, к сожалению, дает возможность субъективных оценок: обязательная художественная ценность предполагает, что внимания заслуживают исключительно шедевры народной словесности, а не всякие кустарные поделки. И вопрос, достойно ли данное произведение называться Творчеством (а следовательно, достойно ли оно изучения), оставляется, таким образом, на произвол исследователя, руководствующегося "общепризнанными", а чаще - своими собственными субъективными эстетическими взглядами ¹.

Что же представляют собой рассматриваемые песни? Археологи - люди, в основном, образованные, в неграмотности их заподозрить трудно. Письменная фиксация в среде бытования тоже налицо: в каждой экспедиции хоть у кого-то да найдется тетрадочка с текстами любимых песен. С критерием коллективности/безавторности тоже проблемы: в половине случаев автор или известен, или установим. Художественности во многих песнях строгий ценитель также не усмотрит: содержание неглубокое, подчас сомнительное ², форма во многих случаях вторична. ³ Да и вообще, профессиональные ученые-археологи, интеллигенты-участники экспедиций (не связанные с археологией по своей специальности), в крайнем случае, студенты - это совсем не тот народ, который принято рассматривать как носителя фольклора. Очевидно, что либо рассмотрение данного материала как фольклорного неправомочно, либо требуют уточнения сами критерии фольклорности.

В современной фольклористике, несмотря на отсутствие нового единого, скорректированного определения фольклора, существует большое количество наработок по уточнению (и расширению) критериев фольклорности. Не вдаваясь в пространный обзор существующих теоретических точек зрения, отмечу лишь те моменты, которые важны для презентации данного материала.

Применительно к песням главным и единственным необходимым ⁴ критерием фольклорности является, на мой взгляд, их бытование, предполагающее линейную, цепочную передачу произведения от носителя к потенциальному носителю ⁵:

исполнитель1 - слушатель(2) => исполнитель2 - слушатель(3) => исполнитель3 и т.д.

Самый характерный вид такой передачи - в процессе непосредственного коммуникативного акта: исполнитель поет песню, слушатель запоминает и сам становится способен воспроизводить ее в меру своего исполнительского таланта. Реально этот процесс происходит несколько иначе: либо исполнений должно быть несколько (чтобы успеть запомнить), либо запоминание идет с опорой на записанный текст. Возможен и опосредованный вариант, когда потенциальный носитель воспринимает песню с магнитофона или другого звукозаписывающего устройства. Но для археологических песен в силу их специфики, о которой речь пойдет ниже, он не характерен. С понятием линейной передачи непосредственно соотносятся, применительно к данному материалу, такие классические, выведенные для "старого" фольклора признаки, как коллективность и традиционность. Переходя от одного носителя к другому и видоизменяясь в процессе этого перехода, произведение становится коллективным, "народным". В границах одного произведения цепочка "воспроизведение-восприятие-запоминание-дальнейшая передача", как раз и образует традицию.

Следствием линейного распространения песни будет и другой важный признак фольклорности - вариативность, причем вариативность всех трех составляющих песни: текста, мелодии, особенностей исполнения. Вариативность - это, пожалуй, самый яркий внешний показатель фольклорности. Так, сталкиваясь с произведением вне реального бытования, например, встретив текст песни в составе песенника, только по сопоставлению с другими известными вариантами мы можем безошибочно установить фольклорный ее характер.

Вариативность произведения может быть различной, но чем она выше, тем более характерный пример фольклорного произведения перед нами. Нулевая вариативность песни - явление почти немыслимое. Даже автор не в состоянии на сто процентов точно воспроизвести свое произведение, что-то в исполнении всегда будет отличаться. Кроме того, вариативность в исполнении - вещь вполне нормальная и при нелинейных способах передачи (например, при воспроизведении с нотной и текстовой записи). То же, в меньшей степени, можно отнести и к мелодии. Поэтому в дальнейшем, говоря о вариативности, ограничусь только текстовым аспектом ⁶.

Еще одним важным фактором, позволяющим рассматривать ту или иную песню как фольклор, является психологическая установка носителей, отношение к песне. Современный носитель-горожанин, воспитанный на произведениях авторских, распространяющихся нелинейно ⁷, более знаком с моделями отношения именно к таким произведениям. Эти модели как раз и включают в себя установки на обязательную художественную ценность воспринимаемого, неизменность элементов произведения. Сюда же относятся и абсолютное господство восприятия над порождением/сопорождением, отношение к измененности элементов произведения, как к дефекту, порче (которые, подразумевается, лучше исправить) и ряд других установок.

Творчество субкультур, микроколлективов в сознании их членов нередко противопоставлено общекультурному художественному наследию и даже вступает с ним в оппозиции типа "свое-чужое", не лишенные подчас оценочности. В отношении всех произведений, попадающих в разряд "своего" общекультурные установки оказываются ослабленными. Так, текст песни воспринимается не только и не столько как художественное произведение, но как вид коммуникативно необходимого сообщения. "Кто бывал в экспедиции, // Тот поет этот гимн" - это не просто строчка, а самоидентификационное утверждение, под которым и в другой формулировке подпишется каждый из поющих ⁸: "Это мы были в экспедиции, это мы можем (имеем право) так петь", и, в конечном счете, - "это песня наша и про нас". "Свой" текст позволяет и несколько большую свободу оперирования: поскольку важным является в первую очередь сообщение, форма, за исключением особенно удачных фрагментов, оказывается не столь важна. Именно такое специфическое отношение к "своим" песням и является, на мой взгляд, наиболее веским аргументом в пользу рассмотрения локальных песен ⁹ как фольклора, а также объясняет, почему сами носители их нередко называют фольклором ¹⁰.

Тем не менее, инерция общекультурной модели отношения к авторским произведениям тоже довольно сильна, и среда, по возможности, старается сохранять стабильный (исходный или псевдоисходный) текст и имена авторов. ¹¹ Постоянная борьба "художественно-культурной" и "фольклорной" моделей отношения к песням, творение и со-творение "своих" песен, исполнение их в различные моменты жизни коллектива - все это и создает то интереснейшее явление, которое можно назвать песенным фольклором субкультуры, в частности, - песенным фольклором археологов.

Археологические песни

Когда в археологических экспедициях ¹⁴ начали появляться свои песни, не встречающиеся или почти не встречающиеся в общем городском репертуаре, сказать трудно. С гарантией можно говорить о первых послевоенных годах, возможно, какие-то песни создавались еще в тридцатые. Наличие традиции ранее маловероятно, так как помимо всего прочего, в работах было задействовано слишком мало заинтересованных людей и слишком много случайных. В послевоенный период возрастает и число профессионалов в экспедициях, и число сторонних энтузиастов, несколько лет подряд выезжающих в поле. Становятся регулярными выезды в поле практикантов из числа студентов и школьников. Отсутствие стабильного финансирования экспедиционных работ вело (а в настоящий момент - привело) к прекращению практики найма рабочих на раскопки. Таким образом, в экспедициях все чаще возникала критическая масса заинтересованных творчески активных людей, готовых к поддержанию традиции.

Как и всякая другая крупная субкультура, "археологи" - понятие абстрактное, реально - это сумма отдельных коллективов, экспедиций. Многолетние экспедиции могут иметь на протяжении своей жизни даже несколько составов, иногда сильно отличающихся друг от друга по характеру общения и творчества. Именно многолетняя экспедиция с устойчивым (на какой-то период) ядром коллектива и является основной средой, в которой формируется археологический фольклор.

Круг общеархеологических песен невелик ¹⁵. В самом своем широком виде он едва ли насчитывает десяток текстов. Примерно таково же число песен общих для экспедиций одного региона (южные античные экспедиции, северо-запад и т.д.) ¹⁶. Основная же масса - локальные песни, известные, как правило, лишь в одной, максимум - в двух-трех экспедициях.

Интересно, что из числа широко распространенных археологических песен лишь считанные единицы посвящены собственно археологам и археологии [№,№,№] ¹⁷. Археологическая жизнь и быт составляют основное содержание локальных песен, но они редко получают распространение хотя бы в рамках региона. Большинство общеархеологических и "региональных" песен - песни исторической тематики, с археологией не связанные вовсе (или связанные лишь на уровне частного упоминания). Таковы песни "Там, за Танаис рекой...", "Я потомок хана Мамая", "Поле Куликово", "Орел шестого легиона" и др. Объяснение этого парадокса состоит в том, что мир истории, с которым происходит профессиональное общение, субъективно оказывается составляющей мира субкультуры археологов. Песни исторической тематики, особенно близкой к объекту раскопок, неизменно идентифицируются, как "свои". В качестве еще одной "профессиональной" особенности можно отметить тот факт, что археологические песни, довольно однородны по своей форме: вне зависимости от тематики большинство из них тяготеет к сюжетной структуре. Быть может, событийно-фабульное мышление - тоже составляющая мира археологов? Довольно характерна для археологических песен и особая любовь к комическому аспекту рассмотрения всех интересующих (исторических и археологических) тем, в чем сказывается несомненное родство археологических и классических студенческих песен. Песни "Поле Куликово", "Ахтунг, о-ё-ёй! " по характеру своего комизма очень близки "литературному циклу" ¹⁸. Мы имеем дело, по сути, с той же травестийной переработкой общеизвестных, культурно значимых (если не сказать культовых) сюжетов. Разница лишь в том, что сюжеты здесь, в соответствии с профессией, не литературные, а исторические.

Особый пласт в репертуаре практически каждого творчески активного коллектива - локальные песни. Под локальными понимаются песни, возникшие в ограниченном коллективе, тематически связанные с его жизнью и практически неактуальные за его пределами. ¹⁹

Практически в каждой экспедиции рано или поздно находятся люди, пробующие в песне запечатлеть какие-то эпизоды полевой жизни. Во многих экспедициях есть даже свои "придворные" авторы или даже коллективы авторов, от которых каждый сезон ожидают исполнения старых хитов и создания новых. Все наиболее репрезентативные локальные археологические песни возникают исключительно в экспедиции или под воздействием воспоминаний, по следам событий из экспедиционной жизни. То есть, в отличие от общеархеологических, они непосредственно связаны в области сюжетов, тематики, а зачастую и лексики с профессиональной спецификой ²⁰.

Локальные песни уже очень давно называют фольклором ²¹, что, в общем, логично, хотя для того, чтобы стать "чистым" фольклором этим песням обычно не хватает их короткого периода жизни: с распадом, сменой коллектива они забываются, точнее - выходят из активного употребления, и, таким образом, оказываются не в состоянии пройти цепочку "исполнитель-слушательЮисполнитель". Широкого распространения эти песни не получают прежде всего в силу того, что за пределами коллектива описанные в песне эпизоды его жизни становятся неактуальны. При отсутствии устойчивой линейной передачи вариативность в них скорее исключение. Тем не менее именно они нередко воспринимаются как наиболее "свои" и неосознанно воспринимаются не как художественный, а как прагматический текст.

По форме подавляющее большинство локальных песен вторично. Это и переделки известных песен и подтекстовки на популярные мелодии ²², иногда встречаются даже переделки "второго порядка", то есть переделок ²³. В качестве материала для переделок в первую очередь идут песни популярные в данной экспедиции. Вторичность этих текстов вовсе не обозначает обязательный пародийный их характер. Это могут быть вполне серьезные произведения, но чаще всего повествование о полной превратностей жизни экспедиционного коллектива без юмора не обходится.

Как правило, существуют такие песни не по одиночке, а в виде целых циклов, "обойм", "пакетов", группирующихся на основе общности реалий и персонажей. Почти обязательным элементом в пакете таких песен является упоминание фамилий членов экспедиции, в первую очередь, конечно, начальника и наиболее активных участников экспедиционного общения, нередко и из числа сочинителей. На одном уровне по частотности с персоналиями стоит топонимическая привязка - упоминание мест проведения раскопок (области, города, рек, озер и т.д.), объектов раскопок (городища, кургана и т.д.); несколько реже - упоминание прочих местных объектов:, магазинов, питейных точек, транспорта и т.д. Распространенной разновидностью употребления топонимов и персоналий является использование в тексте имен нарицательных, которые в сознании исполнителей и реципиентов имеют вполне конкретное значение. Так, руководитель экспедиции часто фигурирует как "начальник" или даже просто "он". В отдельных случаях замена конкретного названия, фамилии на родовое понятие является свидетельством начала дальнейшей фольклоризации песни, процесса потери локальных черт.

Информация о том, кто и что имеется в виду в той или иной песне возводит владеющих ею в особый ранг "бывалых", "посвященных". Эта информация ни в коем случае не является закрытой, напротив, исполнитель или кто-то из стариков с удовольствием разъяснит, что к чему. Будут рассказаны и все истории, ставшие сюжетной основой песни. Точно так же, если слушающий не является профессионалом ему с удовольствием разъяснят значение всех специальных слов, терминов и нюансов (например, почему неправильно петь: "акинаком рубану по античной роже", а правильно - "акинаком исколю всю античну рожу" ²⁴ - говорят, что это акинак - рубящее оружие). Нередко рассказы о песне по времени рассказывания значительно превосходят само исполнение песни, а степень их отточенности в процессе многократного изложения позволяет практически говорить об особом жанре: "посвятительный рассказ о песне". В такой же "рассказ о песне" может включаться и информация об авторе и история создания песни, нередко легендарного характера.

Выстраивая каркас песенного мира на топонимах, персоналиях, реалиях и атрибутах профессиионального быта, локальный фольклор археологических экспедиций мало чем отличается от локального фольклора других микроколлективов. Подобна локальнным песням других субкультур и судьба археологических локальных песен: фольклоризируясь и теряя конкретику, они могут перерастать среду, в которой возникли и значительно расширять сферу своего бытования (становиться общерегиональными или общеархеологическими). В большинства же случаев такие песни остаются лишь достоянием памяти членов коллектива, в котором они возникли.

В заключение хочется отметить, что в настоящий момент, некоторые наиболее известные археологические песни уже выходят за пределы этой субкультуры, обогащая современный городской песенный фольклор. В последние годы такие песни, как "Там, за Танаис рекой…", "Орел 6-го легиона" и некоторые другие все чаще фиксируются, например, в среде ролевиков (толкиенистов), униформистов и некоторых других субкультурах. Песня "Там, за Танаис рекой…" прозвучала недавно в одном из выпусков телепередачи "В нашу гавань заходили корабли…" и стала, таким образом, достоянием поистине всероссийским ²⁵.

Примечания

1. Так, в начале 20 века частушка воспринималась как знак деградации Большого Фольклора, а потом долгие годы оставалась жанром второго сорта. Целые пласты фольклорных произведений (например, эротического характера) и даже целые жанры (например, анекдот) получили признание лишь в последнее десятилетие.
2. В порядке эксперимента вкратце изложим содержание песни "Поле Куликово": "русская дружина перепилась, наших с перепою, естественно, тянет подраться, потому и победили". Безобразие, а не художественное произведение!
3. Многие из наиболее распространенных песен - переделки.
4. Локальные песни (речь о которых пойдет ниже) часто не обладают этим признаком, но они и не являются в строгом смысле песенным фольклором, представляя собой промежуточное явление, ту почву, на которой нередко и вырастает "стопроцентный" фольклор. Тем не менее, фольклорные их черты настолько заметны, что рассматривать локальные песни следует, на мой взгляд, именно в ряду песен фольклорных.
5. Перефразируя остроумное выражение Яна Брунвальда: "folk - это кто угодно, у кого есть фольклор"(Цит. по: Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994, С.44), можно сказать: фольклор - это все, что бытует (линейно передается) у какого-то folk'а.
6. Подробно рассматривать особенности мелодий мне не позволяет также и отсутствие музыкального образования. Поэтому впредь будут оговариваться только кардинальные отличия в мелодии, меняющие ее практически до неузнаваемости.
7. Через посредство печатных изданий, аудио и видео записей:
   

                                                                =>	реципиент1
   автор => носитель информации (книга, аудио или видео запись) => реципиент2
   			                                     => реципиент3
   			                                                 
   

8. Кстати, потому то и существуют различные варианты этого куплета: "Кто бывал в экспедиции, // Тот поет этот гимн, // И его по традиции // Мы считаем своим", или "Мы его по традиции // называем своим". Программная, значимая часть (курсив) остается неизменной, а менее значимые, "языковые" части легко подвергаются изменениям при условии, что смысл не изменяется и размер не нарушен. Наличие таких слабых и сильных полей, "художественных" (смысл+форма) и "языковых" (только смысл при относительном безразличии к форме) фрагментов в целом характерно для современного городского песенного фольклора.
9. Песни, созданные внутри ограниченного коллектива и связанные тематически с его жизнью.
10. Достаточно упомянуть самиздатовский сборник "Фольклор Новгородской археологической экспедиции", состоящий исключительно из локальных песен.
11. Так, публикуя тексты песен, приходится испытывать двоякое чувство: одновременно и знакомишь читателя с интересным явлением, и непосредственным образом, к сожалению, на него влияешь, утверждая не-фольклорную модель жизни песен.
12. Для локальных песен, как уже отмечалось, достаточно второго критерия.
13. Включая, естественно, и фольклоризованные авторские произведения. Подробнее о городском фольклоре в археологических экспедициях, а также песнях, фольклоризации которых по разным причинам (например, из-за широкой известности автора и авторского варианта) не происходит или почти не происходит, см. в статье М.Вениг в настоящем сборнике.
14. Подробнее о феномене экспедиции, поля и его влиянии на формирование песенного репертуара см. в статье М.Вениг. Добавлю лишь, что именно экспедиция является основной ситуацией, в которой не только живут, но и возникают археологические песни.
15. В этом они песни подобны, например, студенческим песням: общих песен не так уж много, но отдельные локальные и узколокальные традиции дают богатый материал.
16. В первую очередь речь идет об экспедициях петербургских. Песенные традиции московских и местных археологов могут иметь с ними еще меньше точек совпадения.
17. Для сравнения: содержание большинства наиболее известных туристских песен укладывается в схему "дорога и мы в дороге".
18. См. Раздел "Студенческая классика в репертуаре экспедиций" настоящего сборника.
19. То есть, говоря о локальности, я имею в виду отнюдь не территориальные границы бытования, а лишь необщий его характер, обусловленный спецификой возникновения и тематики.
20. Весьма репрезентативным для песен этого рода уже упоминавшийся сборник "Фольклор Новгородской археологической экспедиции", состоящий практически исключительно из узколокальных песен.
21. В большинстве своем именно локальным был фольклор Гражданской и Великой Отечественной войн, исследованием которого активно занимались в советское время.
22. Различие между переделкой и подтекстовкой в использовании или неиспользовании текста оригинала. Переделка использует синтаксические конструкции, рифмовку, целые блоки текста-оригинала, подтекстовка задействует только ритм мелодии, не воспроизводя никаких элементов текста исходной песни.
23. Например, "Гимн мирмекистов" (№ )
24. "Там, за Танаис рекой…" (№ )
25. Справедливости ради следует отметить, что исполнена она была все же бывшей участницей археологической экспедиции и в довольно кратком варианте.