АВТОРСКОЕ «МЫ» В «МАТЕРИАЛАХ ДЛЯ
БИОГРАФИИ А. С. ПУШКИНА» П. В. АННЕНКОВА^(*)

А. М. ШТЕЙНГОЛЬД

В середине XIX века, в момент вычленения литературной науки из недр критики, формируется поэтика литературоведческой статьи, отличная от синкретического типа статьи о литературе, который достиг наибольшей глубины и яркости у Белинского. Творчество Пушкина позволило четко проявиться этой тенденции. «Если за Белинским остается заслуга первой критической оценки Пушкина в связи с развитием русской литературы, то прекрасное начало научному истолкованию художнической деятельности поэта в связи с событиями его жизни положено было, без сомнения, П. В. Анненковым», — писал Л. Н. Майков (Пушкин. — СПб., 1899. — с. 319). Новаторство Анненкова сказалось не только в круге научных идей; его труд «Материалы для биографии А. С. Пушкина» показателен как явление, в котором мы видим и отторжение литературной науки от критики, и рудименты именно критического подхода к материалу. В данном случае речь пойдет об одном аспекте поэтики — содержании и функциях авторского «мы» в «Материалах для биографии А. С. Пушкина».

Научная проза существенно отлична от публицистической и литературно-критической по степени и характеру выявленности в тексте субъективного авторского начала. Личность литературоведа может очень ярко выразиться в круге идей, способах их доказательств, стиле и т. д., но, как правило, ученый облекает свои суждения в форму, придающую им объективную окраску. Обычно авторская позиция представлена здесь нейтрально-корректным местоимением 1 лица мн. числа или безличными и неопределенными формами: «всем известно», «считают» и т. д. Исследовательская установка рождает в научной статье иной тип общения автора с читателем, чем в публицистике и литературной критике. Там, в критике, вся система размышлений и выводов рождается в диалоге с читателем, здесь читателя приобщают к результатам размышлений и открытий. В критике автор статьи и читатель — «два лица беседующие» (Белинский), в научной статье автор ее — лицо информирующее, просвещающее. Острая выраженность авторского начала в критике делает принципиальной оппозицию местоимений «я» — «мы», которая может отражать борьбу активной личности с индифферентностью, ироническое отношение к саморекламе, демонстрацию объективности, акцентирование группового, коллективного мнения единомышленников и др. оттенки и ситуации. Предназначение и характер научной статьи не дает простора для развертывания в ней этой оппозиции: здесь основная и общепринятая форма — авторское «мы».

Такое «мы» преобладает и в «Материалах…» П. В. Анненкова. Однако само по себе это ни о чем не говорит: «мы», заменяющее «я», широко распространено в литературной критике «мрачного семилетия» и следующих за ним лет. Специфика «мы» в «Материалах…» может проявиться при сопоставлении семантической дифференциации перволичного местоимения в труде Анненкова и критических статьях на его книгу Дружинина, Чернышевского, Добролюбова. Далее приводится схема значений местоимения «мы» в названных собственно критических статьях и породившем их тексте Анненкова.

I группа — «мы» в значении «я» — включает в себя 1) «мы» авторское, синонимичное «я», но дающее стилевой оттенок нейтральности личностной позиции («Мы упомянули об элегиях Пушкина…» — Анненков), и 2) «мы» авторско-индивидуальное, фиксирующее неповторимый биографический или эмоционально-психологический опыт пишущего («Если бы нам не передали люди коротко знавшие Пушкина, его обычной деятельности мысли, его многоразличных чтений и всегдашних умственных занятий, то черновые тетради поэта открыли бы нам тайну и помимо их свидетельства». — Анненков). В первом случае местоимение как бы снимает индивидуальное начало, во втором — сохраняет его контекстуально.

II группа — «мы» в прямом значении множественного числа — включает 1) «я + вы» (мы с вами, читатель), где, в свою очередь, вычленяются два значения: а) неуточненное, объединяющее автора с читателем («Лицо, возбудившее их, упоминается в лицейских записках Пушкина, как мы видели» — Анненков); б) контекстуально диалогическое («Мы сейчас считаем несправедливыми мнения тех, которые предполагают, что Пушкин мог еще впоследствии явиться нам в новом, еще не виданном свете». — Добролюбов; «но есть между нами и такие…» — Анненков); и 2) «мы» коллективное, обозначающее позицию единомышленников, где а) сообщество умозрительно задано автором («Особенно нам, русским, должна быть близка и драгоценна эта сжатость». — Чернышевский; «Не те уж мы, каковы были четверть века тому назад». — Добролюбов) или б) существуют «я» + реальное лицо или лица («мы с Белинским» — Чернышевский). Каждой из групп не противопоказаны публицистические, лирические и другие стилевые оттенки.

Приводим таблицу соотношений этих значений местоимения «мы» в «Материалах…» Анненкова и статьях Чернышевского «Сочинения Пушкина. <…> Изд. П. В. Анненкова», Дружинина «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» и Добролюбова «Александр Сергеевич Пушкин». Сокращения: П. В. Анненков — Ан., А. В. Дружинин — Др., Н. Г. Чернышевский — Ч., Н. А. Добролюбов — Д.

Если авторское «мы» создает общий повествовательный фон у всех критиков середины 1850-х годов, то коллективное «мы», характерное для идеологов «Современника», в статьях либеральной ориентации отсутствует. «Материалы…» Анненкова в этом смысле близки к статьям Дружинина. Но, в отличие от Анненкова, контекстуально диалогическое употребление «мы» у Дружинина свидетельствует о публицистической, литературно-критической природе его статьи, ориентированной на более откровенные формы общения с читателем. В критических статьях разных по эстетической и идеологической позиции авторов этот элемент значителен и соизмерим по частотности употребления. Очевидно, здесь проявляется специфика литературной критики. Частотность же обращения к «мы» коллективному и его содержательное наполнение свидетельствуют о позиции критика. Ощутимый идеологический фактор в статье — семантика и эмоциональное наполнение «мы» индивидуального, очень часто ведущие в критике к лирико-публицистическим отступлениям. Среди анализируемых статей такие отступления наиболее характерны для Дружинина.

Способ выражения авторского сознания в «Материалах…» Анненкова выявляет особую, исследовательско-популяризаторскую природу его труда. Авторское «мы» перемежается с безличными и неопределенноличными формами. Частое обращение к автобиографическому «мы» у Анненкова специфично: личность автора жестко ограничена функциями и амплуа издателя сочинений Пушкина. Самые личностные факты лишены эмоциональной окраски и ощутимо подчинены общему объективному тону. Почти снят полемический акцент: даже не бесспорные факты подаются в форме непререкаемости. Диалог с читателем в «Материалах…» практически отсутствует, частое же употребление «мы» в значении «мы с вами» дает беллетристический оттенок и идет, видимо, как от жанра биографии, так и от литературно-критической традиции, ослабленное влияние которой сказывается и в единичных случаях контекстуально диалогического употребления, местоимения «мы».